Крепость духовных скреп сделала своё дело : никаких вопросов про будущие репрессии, о религии и тому подобных вещах не возникло ни у кого. Наконец зашёл приятный пожилой человек в синем полувоенном френче – тт самый губернатор Жадов. Разговоры сразу стихли. Жадов сел за стол и скомандовал: «Смету!». Первым взяллово староста села. « третьей закладке в 1935 году всё будет в ажуре», – бодрым голосом сказал он и поправил белый галстук. Воцариласьтшина. Губернатор вздохнул и продолжил, глядя куда-то в угол. «Право на образование и переобучение неимуего населения в трдовых коллективах – это наш незыблемый принцип», – сказал он. «Читали», – нетерпеливо сказал Викентий. «Да.В селе введены смилети. Прошла большая работа по пдъёму сельского хозяйства. Но всё это делается – из рук вон плохо». Он поднял глаза на ротных. «Через год, товрищ Ротный, у вас будет совсем другой район. Здесь придётся выращивать хлеб, овощеводство, ухаживать за клубникой. И вот что я вам скажу, бойцы. Если в деревне ещё хоть кто-нибудь, кроме кур, ебется, не считаясь с нашим партийным и временным уставом, я его заставлю это делать здесь и сейчас».