В провинции никого не пугает звон колоколов , и местные на ушах стоят из-за происходящего. В конце концов, это же просто воскресная служба. Их можно понять. Тут все по-другому. Но и по-ноому тоже – если это вообще можно назвать жизнью». Мысли уже настолько осели в мозгах, что превратились в зрительные обрзы и начинал лясать перед закртыми глазми, как бы причудливо меняя свою форменную раскраску. Питер мгновенно понимал смысл сих катино, если они были четкими и ясными. В остальном же они не вызывали у него ничего, кроме раздражения, неприятного звука – настолько их было мого. Они смешивались с эхом мыслей и, продолжая свое движение, неожиданно натыкались на что-то впереди, отчего он испуганно открвал глаза. Тогда по телу, словно туман, пробегала волна паники. Питер думал, что мог уже слышать этот звук раньше. Неужели, проскочив между бликами света, он вернулся в реальный мир? Или все происходит не с ним, а с кем-то другим? Как такое может быть? Откуда берутся эти голоса? С ним ведь не происходит ничего, совсем ничего. Иногда на мглистых от страха скулах выступали коричневые пятна. Питер не понимал, почему именно они. Может, он забрел на какой-то промозглый чердак и сейчас умрет от холода и голода? Он понимал, что мог разб