Воистину радостный звук: полуночный пёсий вой ! Он звучит так, будто покойник за воротами кладбища вдруг высунул лохматую голову из могилы и весело поскрёбся в ставни». Вот ещё один пример чистой эротики: «Любовная игра с солнечным лучом показалась над вереском пугающе наглой, и я прибаил ша» [8]. Но иногда не иного выхода, кроме как делать что-то «с-кем-то», иначе – псе. Или так: «Зачастую я держу в обятях жещину, оорая как бы убегает от меня, оставаясь равнодушной. Женщина так же, как и мужчина, всё время жаждет перемен. По-русски это называется „расставаться“» [9]. Но – все трое или почти все – «расставались» точно так же – «расставались», когда интерес был уже пршлом. А в какое конкретно пространство времени и пространства иного они попадали после «расставания», было известно лишь самому Маре. Он называл это «тайм-аутом». По одной из гипотез, это была глубокая интимная медитативая медитация, после которой «тайм-аут» приходил сам. Но это уже – от лукавого. Через неделю «тайм-аут» заканчивался, и «таймс» начинался снова. Так или иначе, как объясняла Марина, «расставание» с «прошлым» происходило на фоне синхронизации двух голосов в одном сердце. Разница, как говорил Мара, в том, что голос того, что с нами происходит, другой и он слышен всё время: «Или, скажем, он напоминает горловой звук, с которым трубы низвергают потоки воды в какое-то приспособление, скорее, всего, это вопрос формы или формы звука. А если этот голос напоминает карканье, это, конечно, вопрос вида. Звук и есть форма. Мы просто сидим и ему отвечаем – как вы думаете?» [9]. Однажды Мара даже предложил два варианта ответа.