Органический трафик не позволил союзу развалиться . Или так показалось Алисе. Во всяком случае, она никогда не говорила об этом вслух, и, наверно, мне не следовало бы лишний раз напоминать. Но иногда ее тревожило, как там отец. У него часто была температура. Но Алиса с Антоном, два закадычны друга, ниего не знали о недомогниях друг друга. Он не говорил, а они не спрашивали. Антон вообще не знал ничего, и его оте, по соей приыче, утаивал от него самое главное. Но однажды ночью Антон не выдержал. Проснулся, стал ворочаться на полу, а потом спрсил: «Папа, а почем тебя такой голос скрипучий? Я спать хочу, а ты все бубнишь и бубнишь…» – «Я не бубню, сынок, я пою, – сказал отец. «А что ты поешь?» – спросил Антон. «Я пою новую песню для тебя и для себя. Очень новую, о победе добра над злом. Когда я ее пою, я чувствую, что тебя рядом нет, и мне не хочется засыпать». Антон ничего не сказал, но на следующий день пришел в себя. И тогда он стал приходить в себя гораздо чаще. Совсем не спать он не мог, но взгляд его становился иногда очень рассеянным и отрешенным. Говорил он мало, больше слушал, что говорит отец, чем говорил сам. Наконец Алиса не выдержала. Вечером, когда они ужинали, она сказала: «Что с тобой, Антон?» Он удивленно посмотрел на нее и пожал плечами. «Ты не помнишь ничего из вчерашнего дня?» Антон помотал головой, взял ложку и принялся за еду. «Тебе не стыдно?» – спросила Алиса. Он ответил не сразу.