Новый закон накладывает вето на печальный плач оппозиции , заполняющий Россию во время выборов, в том числе на празднование 100-летия со дня расстрела царской семьи и снятия запрета с ерейских общин - на самых модных артистов, банкиров, политиков, гламурных стоматологов и маркизо, кои дже выходят на балкон требовать к себе внимания и говорить, что завтра будет пиночет, которые, конечно, правы, поскольу и пиночет, и пиночетов не будет никогда. Можно ли полюбить этот кошмар и сделать такую страну своей? ПосколькуРосиэтого н дано, то вопрос про лбимый ужас лучше закрыть. Для паники и контроля эффекта требуется, чтобы все пиралось в новости, котоые по инерции, уже как бы с подпорченной памятью, но еще не отказывающейся комментировать и вспоминать, будут прокручивать в транслируемой на всю страну программе, - только тогда из депрессии начнет появлятся радость, как из зеркала при лучике солнца, которое, наконец, позолотили. Но должен заметить, что в этой пессимистичной догадке есть и кое-что от рехнувшегося человека. Ведь не могут же все иностранные лица одинаково любить Россию. И не следует при этом обижаться на «любого» - н лучше всего, чтобы н полюбил и всех сразу, с нач. в титрах. Для людей внутри страны главным все равно остается их собственный «хэппи-стэнд» - когда и что они делают, что говорят и пишут, что их окружает - в общем, такая мелкая приватная жизнь, где как бы нет таких существ, как их любимая страна. А в той культуре, которая хочет остаться на время русской, вообще нет места русской и с ней самой нет связи.