Пусто!
Повернул к выходу, но там так разгорелось, что не пройдешь. Семен кинулся наверх; на гульбище протер глаза, откашлялся; потом, не задумываясь, прыгнул вниз на гряды. В животе екнуло, по пяткам, как палкой, ударило. Высоко!
Дышать было нечем: почерневшая кольчуга давила нестерпимо грудь. Содрал ее, бросил. У колодца стояла забытая бадья. Напился, остатки воды вылил на себя.
«Ух! Теперь легче! Где же мои?»
На дворе, в кладовой, в погребе, на сеновале — пусто.
Выбежал на улицу, тут же увидел соседа.
— Где Настя?
Тот очами хлопал обалдело.
— Настя, Настя, говорю, где?
— Семен Михайлович, ты! Как у нас все гореть начало, жена твоя парнишку схватила и туды побежала, к Неглинной, значит, видать, в Кремль.