В предыдущей статье я упоминал о своей двоюродной бабушке Ирине Сергеевне Сычевой, послушнице Шамординского монастыря, что в Калужской губернии. Она с малолетства посвятила себя службе православной церкви. И сейчас продолжу рассказ о ней.
Перед Первой мировой войной Ирина Сергеевна приглянулась в монастыре какой-то барыне. Ей нужна была набожная домработница, и она увезла юную послушницу в Полтаву. С начала советской власти начались гонения на религию. Монастырь расформировали и закрыли. Тогда в 1917 году игуменья Вера Адамовна с монахинями выехали в глухое место за Маниным хутором и организовали скит -- Пустыньку Иерусалимской иконы Божьей Матери с храмом, святым источником и купальней. Скит находился у реки Болвы, на границе Людиновского и Кировского районов. Сюда из Полтавы и прибыла Ирина Сергеевна в 1922 году. Там встретилась с подругой еще по Шамордину Евгенией Ефимовной Беловой, построили небольшой домик, вместе вели хозяйство и участвовали в религиозной жизни скита.
В скит стекались верующие из соседних деревень. Постоянными посетителями религиозных собраний были Сычёва, Белова, Крицкая из Людинова, Спиридонова из города Бытошь Брянской области, странница Елена. Настоятелем скита был иеромонах Тихон Фролович Лебедев. Временами вели службу людиновские священники Пётр Казанский (в 1903 году он служил в селе Бояновичи), Афанасий Нагибин, священники Колчинской церкви Александр Кушновский, Сергей Рождественский. Приходили и другие священники, и просто верующие из Козельска и Брянска. Ведь все церкви в округе на сотню километров были закрыты.
В 1937 году было возбуждено дело "о контрреволюционной деятельности группы церковников". В сентябре арестовали Ирину Сергеевну. Допрос вёлся оперуполномоченными Людиновского УНКВД Орловской области, куда входил и Брянский округ с Людиновским районом. 15 ноября 1937 года на заседании Особой тройки при УНКВД Орловской области Сычёвой было предъявлено обвинение "в активном участии в группе, устраивавшей нелегальные сборища, на которых обрабатывались верующие в контрреволюционном духе, проводилась антиколхозная агитация, распространялись провокационные слухи". Особая тройка постановила по Сычёвой: "Заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на десять лет..." Её подругу Белову, как и многих других, тоже осудили. Белова вместе с Сычёвой отбывала наказание в Соловецком лагере. Вместе они вернулись в город Киров, вместе были потом реабилитированы.
У Беловой под Кировом в деревне жил племянник Валентин с семьёй. Валентин навещал подруг, привозил им на лошадке домашние припасы. Пристроились монашки на службу в церковь Рождества Богородицы. Церковь находилась на кладбище, была деревянная. И тут опять с Ириной Сергеевной случилось несчастье. В октябре 1948 года загорелся храм. Как пишет В. Легостаев в книге "Храмы Жиздринского уезда" "сторожиха И.С. Сычёва на плите варила олифу, которая воспламенилась". Некоторые строения были повреждены, но алтарь уцелел. В 1956 году церковь отреставрировали, и в ней стали богослужения совершаться постоянно после получения от органов советской власти официального разрешения.
После реабилитации Ирина Сергеевна и мать Евгения (так я обращался к ним, когда в детстве под диктовку матери писал им письма) поселились в небольшой уютной пятистенке, которую выделила им местная власть. Им была назначена государственная пенсия "по старости". Я несколько раз бывал у них, хоть и жил далеко. Они всегда радушно встречали гостей. Но друг на друга порой сердились. Ирина Сергеевна была ворчлива, а мать Евгения любила собирать всех бездомных кошек, постоянно устраивающих в доме беспорядок. Бабушки продолжали прислуживать в церкви: убирали помещение, пекли просвирки (просфору) -- Христовы поминальные хлеба в виде маленьких пряников, удивительно белых и нежных внутри, иногда ездили по деревням вместе с батюшкой на отпевания усопших.
Ирина Сергеевна ушла из жизни первой из подруг. Моя мать участвовала в её похоронах. Оставшись одна Е.Е. Белова переселилась в деревню под опеку племянника Валентина.
Углубляясь в изучение своей родословной, поражаешься сложности и неповторимости судеб как близких родственников, так и дальних предков. Рад буду, если читатели откликнуться примерами из жизни своих близких.