Артур Кларк — автор, к которому идеально применимо выражение «величие научной фантастики». Лучшие его произведения могут считаться классикой не только НФ, но и вообще мировой литературы - «Космическая одиссея 2001», «Свидание с Рамой», блестящие рассказы. Но один роман даже в творчестве Кларка стоит совершенно наособицу: «Конец детства».
Место человечества во Вселенной всегда будоражило человеческие умы, а уж с развитием фантастики талантливые (и не очень) авторы, кажется, заполнили весь возможный спектр вариантов — от тотального доминирования homo sapiens, до полного порабощения и даже уничтожения (вспомним жуткий в своем реализме «Геноцид» Томаса Диша).
Однако Кларк не был бы Кларком, если бы даже из этого многообразия не нашел свой, принципиально иной путь. Впрочем, некоторые критики полагают его лишь замаскированным негативным вариантом… Но давайте по порядку.
Строго говоря, роман посвящен сразу двум философским проблемам: одна, как я уже сказал, это вопрос о месте человечества во Вселенной, и вторая (в общем-то, напрямую связанная с первой), это вопрос о цели человеческого (индивидуального и как вида) существования. Есть ли она, и если есть, то какая?
«Конец детства» совершенно прямо нам говорит: что бы мы там не напредставляли о себе, как о совершеннейшем творении природы, какими бы венцами «творения» себя не награждали, все это неизбежно оказывается ограничено рамками доступных нам на данный момент возможностей — в первую очередь мыслительных. Однако в общем-то нет ни малейших прчин полагать, что развитие жизни, даже на нашей отдельно взятой планете продолжающееся уже не первый миллиард лет, должно обязательно на современном человеке остановиться — с чего бы вдруг? (вариант со стерилизацией Земли нашими неразумными стараниями сейчас рассматривать не станем, его и так засклоняли уже все кому не лень).
Но вот вопрос — если мы продолжим развиваться, то кем (или чем) в итоге станем? Здесь мы опять-таки наталкиваемся на имманентные ограничения человеческой психики — попросту говоря, невозможно представить непредставимое. Однако можно попытаться построить модель этого непредставимого, и именно это делает Артур Кларк всей мощью своего таланта в «Конце детства».
Эпическая картина исчезновения человечества в привычном нам понимании этого слова, его перехода на принципиально иной уровень существования одновременно и завораживает, и оставляет в душе чувство какой-то печали. Так, наверное, могли бы грустить гусеницы бабочек, понимая, что хоть из куколки и появится нечто прекрасное, к ним самим оно будет иметь уже отдаленное отношение. Но даже у гусениц есть смягчающий момент — цикл повторится, Кларк же такую лазейку для человечества не оставляет.
Вселенная существует и функционирует, в общем-то, ничуть не считаясь с чаяниями и надеждами обитателей одной из планет одной из галактик. Только в нашей Галактике по современным оценкам несколько сотен миллиардов звезд (у Кларка в романе — 80 миллиардов), и таких галактик во вселенной по разным оценкам от сотен миллиардов до триллионов… Предельной наивностью было бы полагать, что из всего этого невероятного количества вариантов, жизнь появилась только на Земле, или что она везде появилась и развилась одновременно.
Каким может быть разум, опередивший нас, скажем, на миллион лет? Или на миллиард? Ответ, по-моему, может быть только один: абсолютно непостижимым. И если ему для каких-то целей понадобится человечество (пусть даже в качестве полноправного нового партнера), это неизбежно будет означать конец привычного нам мира.
Именно этот вариант развития событий и выстраивает Кларк в романе силой своего таланта. Конечно, в определенной степени сентиментальный и, как мне кажется, чуть более оптимистичный, чем представляется логичным (хотя лишь немного). Думаю, иным читателям, особенно склонных к антропоцентричному мировоззрению, роман может показаться надуманным и даже обидным — ведь люди в нем даже не попытались толком сопротивляться. Остается, правда, вопрос: какие могут быть шансы на сопротивление обстоятельствам у одной бактерии на корпусе термоядерного взрывного устройства, когда оно сработает?
Кларк, конечно, гениальный писатель. Не будем забывать, что роман был опубликован почти семьдесят лет назад — в 1953 году, и при этом в нем практически нет анахронизмов, а некоторые находки, например, гигантские космические корабли, нависающие одновременно над всеми крупными городами мира, растиражированы сейчас настолько, что вздумай Кларк их запатентовать — был бы сейчас не беднее сакраментального Гейтса.
И еще одно. Впервые на русском языке роман был опубликован лишь в 1988 году. Я слишком молод, чтобы знать наверняка, но я уверен, что до этого роман бродил по рукам в каком-нибудь самиздатовском переводе или даже в оригинале. Почему? Например, у меня есть отчетливое ощущение, что он оказал серьезное влияние на творчество братьев Стругацких. Помните «Волны гасят ветер»:
Ведь сегодня любой ребенок знает, что сверхразум — это обязательно добро!
— Сверхразум — это сверхдобро, — сказал Тойво.
— Ну? Тем более!
— Нет, — сказал Тойво. — Никаких "тем более". Что такое добро мы знаем, да и то не очень твердо. А вот что такое сверхдобро…
Согласитесь, очень перекликается! Ведь и у Кларка — Сверхразум… Да и «Гадких лебедях» тоже явно ощущаются определенные параллели, пусть даже повесть Стругацких куда приземленнее вселенской мощи «Конца детства».
Но это, конечно, лишь мои личные домыслы, и большого значения они не имеют, в отличие от - не постесняюсь этого слова — гениального романа гениального писателя.
P. S. У меня есть один знакомый, который официально поменял свою фамилию на Кареллен и представляется всем, как "попечитель Земли"...
Другие материалы о творчестве Артура Кларка на канале:
