…. И пусть никто не ждет
Ни Славы, ни наград,
Но знайте – День придёт –
От равных вам дождётесь
Вы мудрого суда
И равнодушно взвесит
Он подвиг ваш тогда…
Р.Киплинг.
Сегодняшняя моя история будет посвящена одному одновременно и заурядному, и выдающемуся человеку, оказавшемуся в странных обстоятельствах. О нем ходили самые разные слухи: кто-то называл его военным преступником, кто-то – палачом, а кто-то – напротив, героем и жертвой лжецов и сплетников. Улыбка практически никогда не сходила с его лица, а за ней скрывались несгибаемая воля и воинский дух, которые не смогли сломить его даже тогда, когда тот народ, которому он поклялся служить, забыли, а то и вовсе прокляли его.
Речь пойдет о Зигфриде Мюллере – человеке, которому присвоено много эпитетов, Смеющемся Человеке, Последнем Ландскнехте, Воине Свободного Запада (как он сам себя называл), также известном как Майор Мюллер, Конго-Мюллер, или «Ко-мю», как называли его конголезцы.
Родился Зигфрид Мюллер в 1920 году, в Бранденбурге, Пруссии, в семье потомственных военных. Поколение Мюллера принято называть «использованным» - оно родилось в послевоенной Германии: стране, которая, несмотря на сильнейшую в мире армию, с позором проиграла войну, и считалось, что данное поколение не имеет перспектив. Отец, офицер в отставке, вынужден был много работать, чтобы прокормить семью, мать Зигфрида тоже вынуждена была выйти на работу, потому было решено отдать ребенка в специальную школу-интернат для офицерских детей – тогда это было нормально практикой: у отцов для воспитания сыновей нередко не было сил и времени, а мать адекватного воспитания обеспечить им не могла, потому находилось такое вот решение. Помимо всего, связанного с военным делом, - как с точки зрения психологии (позже, уже будучи взрослым, Мюллер напишет несколько работ по военной психологии), так и с технической точки зрения: устройство оружия, взрывчатка, Мюллер увлекался и философией, и историей, и изучением иностранных языков (Мюллер был полиглотом: помимо немецкого, он знал английский, французский, польский, понимал и немного говорил по-русски, позже, уже в ЮАР, выучил и африкаас).
В 1931 году, в возрасте всего 11 лет (в то время рано взрослели), Мюллер присоединился к молодежному крылу правоконсервативной организации «Стальной шлем», а в 1933 году – к «Гитлерюгендам». В 18 лет, в 1938 году, Мюллер записывается добровольцем в Имперскую службу труда, намереваясь после прохождения 6-месячной трудовой повинности устроиться на военную службу, пойдя по стопам своих отца и деда. Мюллеру предлагают вступить в СС, но он отказывается, потому его переводят в Вермахт.
Вторая мировая война застала Мюллера в Польше - позже он напишет в своих мемуарах, что тот опыт, который он получил, следя за польско-советской границей, притворившись польским крестьянином, сильно пригодился ему позже – во время «тайной войны» в Конго. Во время войны Мюллер успел повоевать как на Восточной Фронте, так и во Франции, закончив войну в звании обер-лейтенанта артиллерии, был удостоен нескольких почетных наград, в том числе Железного креста 1-го класса, с которым не расставался до конца своей жизни. В 1945 году Зигфрид Мюллер получил ранение: пуля застряла у него в позвоночнике и американские врачи (а Мюллер попал в плен к американцам) утверждали, что он уже никогда не сможет ходить, но человек с таким именем не мог сдаться! В итоге в 1947 году, когда Мюллер был выпущен на свободу, он не только мог ходить без посторонней помощи, но даже смог присоединиться к так называемой «промышленной полиции». Также Мюллер вступил в «Общество военных наук», занимающееся вопросами планирования и развития вооруженных сил, написал несколько работ по военной психологии, в частности, по вопросам реабилитации после боевых психических травм, работ по борьбе с вражеской агентурой, а также ряд работ в отношении непосредственно боевых действий – в Вермахте Мюллер был специалистом по противотанковой борьбе и имел немалый опыт в этой области.
В 1955 году был учрежден Бундесвер и Мюллер, естественно, изъявил желание снова присоединиться к немецкой армии. «…это меня очень интересовало. Я даже хотел вступить в Бундесвер. Но, честно говоря, мне казались детским лепетом все эти разговорчики о «гражданах в военной форме» и тому подобное. К тому же я увидел, что все, чему я научился в американской армии, было Бундесверу пока ещё не по плечу», - заявлял Мюллер. Однако в приеме в Бундесвер Мюллеру, по неизвестным причинам, отказали.
Отказ Мюллера расстроил, но он не отчаялся, - благо, как раз подвернулся контракт с компанией «British Petroleum». Мюллер переехал в Северную Африку, где занимался разминированием оставшихся после Второй мировой войны минных полей, - войска Эрвина Роммеля поработали там, в свое время, на славу, а убирать за ними приходилось Мюллеру – это была хорошо оплачиваемая, но опасная работа, хотя Мюллер опасности не боялся, ему даже нравилось.
А в 1960 году в Республике Конго началась так называемая Катангская война: богатая алмазами провинция Катанга потребовала своей независимости. Моиз Чомбе, провозгласивший себя президентом новой Республики Катанга, привлекал наемников со всего мира для помощи в отстаивании независимости своего государства, - так, в 1961 году в Катангу прибыл небезызвестные Боб «Король наемников» Денар и Майкл «Бешеный Майк» Хоар. Неизвестно, сам ли Мюллер первый пошел на контакт с Чомбе или на него вышли люди президента Катанги, но, в любом случае, Зигфрид Мюллер отправился в Африку, взяв с собой своих жену и дочь.
Однако в Африке Мюллера ждало разочарование: прибыв в Южноафриканскую Республику в 1963 году, он узнал из новостей, что Катангская война закончилась поражением сил Катанги, Республика Катанга более не существует, а сам Чомбе – в бегах. «Сначала я искал возможность попасть туда ещё здесь, в Германии. Было так: я обратился к Чомбе прямо из дома, из Лангена. Потом пришел ответ: «Из Европы нельзя, отправляйтесь в Южную Африку». Но когда я туда прибыл, уже сыграли отбой. Чомбе вышел из игры и удрал в Мадрид», - с сожалением писал Мюллер.
Однако сама Южная Африка Мюллеру понравилась: дом, за который в родной Германии нужно было заплатить, минимум, 200 тысяч марок, здесь стоил каких-то 30 – 40 тысяч, красивая природа – африканская природа, вопреки тому, что думает рядовой российский обыватель, вообще очень красива и разнообразна, и на нее можно смотреть бесконечно, - она никогда не надоедает.
Сами полюбуйтесь:
И Мюллер решил сбросить якорь и остаться в Африке, устроившись управляющим баром в одном из отелей: помимо войны, еще одной страстью Мюллера был алкоголь – в нем он разбирался и имел неплохую коллекцию различных напитков, да и работа была непыльная и неплохо оплачивалась.
Но это все лирика: остаться в Африке Мюллера побудила совсем другая причина – он понимал, что скоро контингент ООН покинет континент и тогда начнется самое веселье. А веселье он любил.
И вот, началось. В 1964 году конголезский конфликт снова разгорелся с утроенной силой, - на сцене появилась ультралевая группировка под названием «Народная армия Свободы», более известная как «Симба» (на суахили это означает «Лев»). Лидер группировки Пьер Мулеле был коммунистом маоистского толка, - то есть, коммунизм у него прекрасно уживался с радикальным национализмом. С африканским колоритом: сам Мулеле был не только политиком и террористом, но и духовным лицом, шаманом, его сторонники шли в бой с криками «Май Мулеле!» («Спаситель Мулеле!» или «Мулеле, защити!») - они верили, что это защитное заклинание сделает их неуязвимыми и превратит летящие в них пули в капли воды. Так или иначе, «Симба» быстро продвигались, захватывая город за городом и к августу 1964 года под их властью уже находилось 2/3 страны. На захваченных «Симба» территориях проводился геноцид и все, кто был неугоден Мулеле: белые, христиане, конголезцы, которые, как предполагалось, сочувствуют правящему режиму, убивались жестоким образом, - их варили в котлах, расчленяли мачете, вспарывали им животы и запускали туда муравьев, и прочее гуро.
Солдаты молодой Республики Конго боялись симба как огня и нередко просто бежали с поля боя, как только слушали крик «Май Мулеле!». Вернувшийся в Конго Чомбе, занимающий тогда должность премьер-министра, снова решил привлечь иностранных наемников, - клич снова был кинут и наемники потянулись в Конго, - 21 августа в страну прибыла первая группа наемников, возглавляемая вышеуказанным Майклом Хоаром, был в ее составе и Зигфрид Мюллер.
На следующий же день, 22 августа, Хоар объявил о начале наступления, - о т.н. операции «Цепочка от часов» (Watch Chain), целью которой было отбить у повстанцев город Альбертвилль и освободить находящихся там заложников (это были как конголезцы, так и группа белых чиновников, репортеров и миссионеров). Мюллер писал: «Мы все были просто поражены – события развивались чертовски быстро!». Договоры о найме еще не прибыли, многие наемники начали отказываться от участия в операции, а часть – итальянцы, и вовсе уехали обратно: они ждали беззаботной службы где-нибудь в Леопольдвилле, а не боев с безумными повстанцами-людоедами, которые считают себя неуязвимыми. Однако большинство наемников все-таки решили остаться, - Зигфрид Мюллер, по легенде, предъявил Хоару только одно условие: ему разрешат надеть его Железный крест и не будут задавать по этому поводу вопросов. Получив утвердительный ответ, Мюллер сразу надел самую почетную из своих наград: Хоар потом будет шутить, кто Мюллер даже когда ложится спать, цепляет свой Железный крест себе на пижаму.
Майкл Хоар планировал, что наемники (в том числе и Мюллер, который был назначен командующим отряда из 5 немцев) подойдут к Альбертвиллю по реке на четырех моторных лодках, под покровом ночи. Незаметно высадившись на берег, они, используя элемент неожиданности, захватят аэродром, тем самым лишив врага авиации и сделав его, таким образом, уязвимым для авиации союзников, а также обеспечив себе плацдарм, на которым наемникам будут доставляться боеприпасы и подкрепления для дальнейшего развития наступления. Тем временем, части КНА, Конголезской народной армии, под командованием подполковников Бенгалы и Какуджи, атакуют город, с другой стороны, зажав повстанцев в тиски.
План был неплох, но уже с самого начала что-то не заладилось: одна из лодок оказалась неисправной, один из офицеров Хоара отказался участвовать в мероприятии, так как посчитал его слишком опасным, в результате количество наемником, и без того небольшое, сократилось еще, - в бригаде Хоара осталось всего примерно 36 человек. Помимо этого, с Хоаром вышел на связь подполковник Бенгала – он заявил, что операция обречена на провал и ее необходимо сворачивать, - конголезцы считали, что это магия Симба начинает мешать операции с еще самого ее начала и что если они продолжат, то все погибнут. Хоар решил отправить в помощь Бенгале отряд из 14 человек, возглавляемый двумя офицерами-южноафриканцами - Латинисом и Макинтошем, а вместе с оставшимися 22 бойцами продолжить операцию как планировалось.
Наемники погрузились в три исправные лодки и, пройдя около 20 километров, остановились в ближайшей деревне на отдых, - там они услышали радио-сообщение от предводителя оккупировавших город повстанцев: он сообщил, что начнет расправу над заложниками через 48 часов, - наемники поняли, что необходимо торопиться. Пройдя еще несколько километров, они прибыли в еще одну деревню, где планировали пополнить припасы, - в деревне они столкнулись с отрядом из примерно 30 симба, но наемникам удалось их перебить: повстанцы были плохо организованы и вооружены, - многие из них даже не имели огнестрельного оружия и использовали луки и стрелы, копья и мачете. Однако там же Хоар узнал, что дорога в город контролируется повстанцами, а значит необходимо было вернуться к лодкам.
Вот как описывает произошедшее Мюллер:
«Молчаливые люди, размахивающие пальмовыми ветками, как дикие кошки без колебаний бросаются на нас. И стреляют, стреляют без остановки, почти не целясь и наудачу. К счастью! Я отвечаю длинными очередями, чтобы предупредить Хоара. Хоть наши люди и устали, однако моментально приготовились к бою. В то время, как Хоар атакует вдоль озера, я, Кёлерт и ещё несколько человек обходим неприятеля с левой стороны, стараясь его окружить. Через несколько минут большинство мятежников убиты. Некоторые пытаются убежать. Мы осматриваем раненых и убитых. Они не старше 21 года, оружие очень примитивное, мы находим только несколько огнестрельных стволов. Они не носили униформу, одеты в шкуры и перья, у многих длинные ножи.
16 часов. Мы вернулись к лодкам. У нас нет возможности вызвать себе в поддержку самолёты, т.к. у нас нет рации. Решено было, что одна лодка возьмёт на буксир две другие в целях экономии топлива. Как выяснилось, мятежники устроили засаду на дороге, в 500 метрах за деревней, чтобы напасть на нас сзади. Увидев, что мы остановились на отдых, они занервничали и, под воздействием наркотиков, бросились в опрометчивую атаку. В тот раз военная фортуна нам улыбнулась.»
Тем временем, Латинис и Макинтош попытались спасти заложников самостоятельно: они погрузились на два джипа и ворвались в город, но не смогли в нем сориентироваться, завязли в уличных боях, потеряли несколько человек и один джип и вынуждены были эвакуироваться на оставшемся.
Наемники Хоара же наконец высадились на берег, - Хоар с небольшим отрядом отправился на разведку, в поисках аэродрома, а Мюллера поставил во главе остальных сил, поручив охранять место высадки. Найти аэродром Хоару не удалось, но он был уверен, что наемники высадились севернее его, а значит необходимо двигаться на юг.
Наконец наемники обнаружили какие-то постройки, - там горел яркий свет и доносились крики. Они были убеждены, что это аэродром, но они ошибались: это была штаб-квартира Симба.
В ту ночь в штабе собрались многие повстанцы: штатный шаман должен был провести ритуал, который якобы сделает повстанцев неуязвимыми для пуль, - наемники угодили прямо в осиное гнездо. Хоар принял решение разделиться на три группы, окружить здание и перебить мятежников, но часовые обнаружили наемников и все, кто находился в штабе, набросились на них. Мюллер описывает это событие следующим образом: «Мы были ещё на расстоянии десяти — пятнадцати метров, как вдруг начались обстрел, нападение, дикие крики… Луна светит вовсю. Мы немедленно отступили. У меня сразу было двое убитых. Оба немцы. И лейтенанта, с которым я шёл впереди, ранило копьём в щёку и пулей в плечо. И ещё был один раненый — итальянец, я пытался его стащить с дороги. Он хрипел, изо рта у него шла кровь. Мы отнесли его в сторону, к двум убитым, и тут же исчезли».
Даже «Бешеный Майк» тут на несколько драгоценных секунд потерял контроль над собой, но ситуацию спас Зигфрид Мюллер, который смог собрать наемников и организовать отступление, нанеся при этом повстанцам большие потери. Наемники потеряли двух человек, - немцев Нестлера и Кетлера, еще один боец, - итальянец Регацци, был ранен и потерял сознание, повстанцы посчитали его мертвым и оттащили к другим убитым, но он пришел в сознание и смог добежать до своих, пройдя около семи километров, - неплохо для мертвого.
Но несмотря на неудачу в захвате аэродрома, наемники выполнили другую, возможно, гораздо более важную задачу: они развеяли миф о неуязвимости симба и доказали конголезцам, что никакой магии, делающей повстанцев неуязвимыми, нет. Потому, когда через два дня повстанцы вытащили на главную городскую площадь тела убитых немцев и собирались вывести к ним заложников, чтобы начать ритуальные убийства, войска КНА резко атаковали, а к ним присоединились и наемники. Альбертсвилль был освобожден, а заложники, всего 135 человек, - спасены. К сожалению, двух миссионеров спасти не удалось: повстанцы успели их убить.
После событий в Альберсвилле Хоар поменял свое мнение в отношении Мюллера, которого считал до этого весьма посредственным военным. Мюллеру было дано звание майора, а также предоставлен собственный взвод - «52 Commando», или, как называл их сам Мюллер, «Ландскнехты». Мюллер рассказывал: «Я подобрал себе парашютистов. Потому что я особо ценю парашютистов и их подготовку. Майор Хоар предложил – «Забирайте с собой и всех немцев». Понятное дело – я с удовольствием забрал себе и всех немцев».
После Альбертсвилля наемники зависли на базе Камина. Успех, казалось бы, заведомо провальной операции привлекал все новых и новых добровольцев, однако, при этом, большинство наемников бездействовало, дисциплина отсутствовала, деньги тоже: половина гонорара выплачивалась наемникам в конголезских франках, которые практически ничего не стоили и купить что-либо на них было невозможно. Вспоминается забавный случай, когда один из наемников нашел в Альбертсвилле сейф с бельгийскими франками, но спутал те с конголезскими (тогда банкноты были еще похожи), - он очень удивился, когда пилот-бельгиец с удовольствием согласился обменять их по смехотворному, как казалось наемнику, курсу. Позже незадачливый боец кричал проклятья в след улетающему самолету, но было уже поздно.
Стычки происходили все чаще: наемники задирали конголезцев, друг друга, - немцы французов, голландцы южноафриканцев и так далее. Главными дебоширами оказалось, как бы парадоксально это ни звучало, немцы, потому Мюллер оказался вдвойне рад тому, что отряды, наконец-то, начнут распределять. Большинство наемников хотело попасть куда-нибудь в Элизабетвилль – довольно крупный город с развитой инфраструктурой, расположенный довольно далеко от фронта боевых действий, где можно было бы спокойно попивать «Примус» (так пиво конголезское называется) и затевать с конголезками, но Мюллер приехал туда не за этим: солдат до мозга костей, он не мыслил себя вне зоны боевых действий, тем более, называя себя «Воином Свободного Запада», он хотел сражаться к «красной угрозой» (а симба было леворадикальным движением, получавшим оружие из СССР и Китая), которую рассматривал как угрозу европейской цивилизации и цивилизации вообще, при этом, следует отметить, национал-социалистов Мюллер также не жаловал и тоже относил к левым, каковыми они, по сути, и являются, - однажды Мюллер встречался лично с Генрихом Гиммлером и заявлял, что во время этой встречи его «чуть не вырвало».
И вот надежды Мюллера сбылись: генерал Мобуту (будущий диктатор Заира, являющийся на тот момент командующим силами КНА) направил Майклу Хоару телеграмму: «Военная обстановка требует, что бы вы направили отряд коммандос в город Кокийавиль. Принять к немедленному исполнению». Кокийавиль являлся административным центром провинции Экваториаль, в которой шли ожесточенные бои правительственных сил с повстанцами, - сам город еще удерживался войсками КНА, но силы у них были на исходе. Мюллеру была предоставлена полная свобода действий и он решил организовать контрнаступление. Белые наемники, гораздо лучше вооруженные и подготовленные, чем войска КНА, вызывали у последних пиетет и Мюллер решил этим воспользоваться, толкнув речь о том, что пора отбросить повстанцев и они, «Ландскнехты», прибыли сюда не для того, чтобы обороняться, а для того, чтобы наступать, - «Ну, Зигфрид, достаточно поэзии – это война!».
Бойцы Мюллера, а также две роты КНА выступают и начинают свое продвижение по Экваториалю: на пути они встречают запуганное повстанцами местное население, изуродованные тела тех, кого мятежники заподозрили в сочувствии властям, - оставлялись они специально, чтобы деморализовать солдат КНА и наемников. Наемника, в ответ, ставят на капоты своих джипов черепа мятежников, обвешивают сами джипы щитами и копьями, что воодушевляет бойцов КНА и, напротив, подрывает боевой дух мятежников.
Дав мятежникам несколько боев (потерь среди наемников не было, несколько человек были легко ранены), Мюллер направился к городу Боэнде, где располагались основные силы симба, - в его распоряжении были небольшие силы: около 35 «ландскнехтов» и около сотни конголезцев, в то время как армия симба насчитывала около 6000 бойцов, - разница в соотношении сил была гораздо больше, чем в Альберсвилле, - наемников спасало то, что повстанцы были рассредоточены по окрестностям и плохо организованы, а также то, что повстанцы имели дефицит транспортной техники, а та, которая была – была в основном в ужасном состоянии и постоянно глохла, что позволяло ландскнехтам активно использовать тактику «бей и беги» ака hit-and-run, нанося симба потери и тут же скрываясь.
Наемники захватывают несколько населенных пунктов, а также перехватить два грузовика, доставляющих повстанцам оружие, но внезапно начинается тропический ливень, дороги развозит и слякоть сводит преимущество наемников на нет. Наемники ввязываются в бой с большим отрядом повстанцев, - 120 человек против примерно тысячи, Мюллер ищет слабые места в позициях противников, но сил и ресурсов не хватает, чтобы опрокинуть строй противника: если в Альбертсвилле большинство повстанцев было вооружено копьями и мачете, то теперь все они имели при себе огнестрельное оружие – в основном китайское, потому ландскнехты вынуждены отступить. В ходе боя был убит один из наемников – немец Фриц Кёттерич, а также несколько конголезцев. Кёттерич был близким другом Мюллера, потому тот сильно переживал по поводу его смерти: «У меня никогда не было много друзей. Я всю жизнь искал одного единственного настоящего друга, которому мог бы отдать все, что у меня есть, и который бы понял и простил мне все, что бы я ни сделал».
Мюллер командует отряду перегруппироваться, но с тыла подходит несколько отрядов т.н. «Женесс» - молодежных отрядов симба (большинству состоящих в них бойцов было всего 13-15 лет, но при этом именно «Женесс» ответственны за большинство совершенных симба военных преступлений), что заставляет наемников снова отступить и окопаться в населенном пункте Бикили. Некоторые наемники оказались недовольны таким провалом Мюллера и изъявили желание уехать.
К сожалению, на этом полоса неудач Мюллера не закончилась, - нет, ему, в итоге, удалось захватить и Боэнде, и всю провинцию Экваториаль: Мюллер запросил у Хоара подкреплений и ему был направлен еще один отряд коммандос «54 Commando», - теперь, обладая достаточными силами, Мюллер смог приступить к операции «Чуапа», как он ее называл, и всего за каких-то несколько недель смог очистить от повстанцев провинцию, площадь которой примерно равна площади Восточной Германии. Однако нож в спину прилетел с совершенно неожиданной стороны.
В Африку приехала группа журналистов от немецкого журнала «Штерн», возглавляемая Гердом Хейдеманном. Хейдеманн услышал, что в Экваториале в боевых действиях принимает участие отряд наемников, в составе которого много его соотечественников - немцев, а командует ими ветеран Вермахта, который с гордостью носит на груди Железный крест. Журналисты выдвинулись в Кокийавиль, где встретили группу наемников, которые покинули отряд Мюллера и собирались улетать восвояси, - Хейдеманн заплатил им за то, чтобы те сопроводили его к расположению Зигфрида Мюллера. Мюллер тепло встретил журналиста и был благодарен ему за то, что тот уговорил оставивших его бойцов вернуться, - у Мюллера каждый человек был на вес золота. В благодарность журналисту было позволено делать фото мест проведения боевых действий и вести оттуда свои репортажи, - стратегическая ошибка.
Хейдеманн оказался весьма нечистым на руку человеком (кстати, в начале 80-х он окажется в центре еще одного скандала, связанного с фальшивыми дневниками Гитлера, в результате окажется в тюрьме за мошенничество): он выставлял наемников изуверами и палачами, которые всячески эксплуатировали и угнетали местное население, - при том, что наемники, напротив, выступали скорее в качестве миротворцев и местное население было им благодарно за то, что те избавили их от симба, которые, как раз, зверски расправлялись с неугодными им людьми.
Вот, например, самое известное фото:
История за ним стоит следующая: один из бойцов «52 Commando» Чарльз Мази руководил захоронением убитых конголезцев. Журналисты спросили сержанта, могут ли они забрать с собой один из черепов для какой-то выставки, - Мази ответил отказом, но разрешил им сфотографировать череп и даже отмыл его, чтобы фото получилось получше. Журналист сказал, что сержант выглядит очень колоритно и захотел сфотографировать его с черепом, Мази согласился. В результате оказался на обложке журнала, а миротворческие силы в Конго оказались дискредитированы.
Узнав о случившемся, Майкл Хоар был в гневе: он немедленно лично явился в Экваториаль, где устроил Мюллеру нагоняй. Журналисты были выгнаны из Конго, Чарльз Мази был уволен, а Мюллер переведен в другое место, - на этом его военная карьера в Конго, по сути, завершилась, - он был назначен администратором подальше от линии боевых действий и отвечал за бесперебойное снабжение войск всем необходимым, проявив себя как крепкий хозяйственник. Но, по сути, с 1964 года участия в боевых действиях уже не принимал, - так, самая известная операция Конголезского кризиса, - так называемая «Операция «Красный дракон», в ходе которой мятежники были выбиты из Стенливиля, проходила уже без участия Мюллера.
После Конго Мюллер вернулся в ЮАР, где работал в охранной фирме (по другой версии – открыл подобную фирму), а также занимался писательством, - так, во Франции и в ЮАР была опубликована его книга «Современные наемники», а также несколько его статей в военных журналах. Будучи замкнутым человеком, Мюллер не имел широкого круга общения – его круг общения ограничивался его собственной семьей и несколькими старыми сослуживцами.
В 1966 году журналисты из ГДР Шойман и Хайванский, выдавая себя за западногерманских журналистов, взяли у Мюллера интервью, которое легло в основу фильма «Смеющийся человек – исповедь убийцы», целью которого была дискредитация миссии наемников в Конго. На мой взгляд, Мюллер в ходе интервью держался достойно и фильм, напротив, является, по сути, опровержением того, что писали о нем левые журналисты несмотря на то, что некоторые вопросы носили откровенно провокационный характер.
Умер Мюллер в 1983 году в южноафриканском городе Боксбурге, от рака желудка. Он был забыт одними, проклинаем другими: «Я узнавал из прессы, что я был военным преступником, ветераном СС, что меня комиссовали из НАТО из-за психического расстройства, что в Конго я эксплуатирую негров, таскаю в кармане «Майн Кампф», которую перечитываю после каждого боя… О, это были черные времена!», а его мечты о воинской славе сбылись, но совсем не так, как ему хотелось бы. И только некоторые старые сослуживцы и соратники помнили, кем Мюллер был на самом деле.
А теперь, пожалуй, разберу несколько мифов о личности Зигфрида Мюллера:
Был ли Мюллер идейным нацистом? Нет, не был: когда ему предложили вступить в СС – он отказался, что едва ли характеризует его как идейного нациста, ровно, как и указанный выше его отзыв о Гиммлере. Более того, Мюллер состоял в «Стальном шлеме» и никогда не скрывал своего сочувствия этой правоконсервативной организации, члены которой были в основном представителями прусской аристократии, которые никогда не питали к нацистам теплых чувств: так, состоящий в «Стальной шлеме» Август фон Макензен демонстративно появлялся на всех мероприятиях не в нацистской форме, а в форме кайзеровской Германии, состоящий там же Эрнст Юнгер критиковал нацистов в своих книгах и отказался от членства в Поэтической академии, хотя приглашение ему туда было направлено за личной подписью Адольфа Гитлера, большинство участников т.н. заговора 20 июля, целью которого ставилось убийство Гитлера, также были членами «Стального шлема». Да, Мюллер носил Железный крест со свастикой, но при этом нужно понимать, что данная награда была учреждена прусским королем Фридрихом Вильгельмом III еще в 1813 году, когда ни Третьего Рейха, ни нацистов еще даже в проекте не было, - просто Мюллер получил свой крест за военные заслуги во время Второй мировой войны, потому он имеет соответствующую символику, но награждение и ношение подобного креста не делает его владельца нацистов, ровно как награждение, например, Ордена Красного знамени не делает его кавалера коммунистом.
Был ли Мюллер расистом? Скорее нет, чем да: Мюллер никогда не был замечен в пренебрежительном отношении к конголезцам, более того, довольно жестко пресекал все конфликты, когда подведомственные ему наемники пытались как-то третировать местное население, - он считал, что необходимо показать местным, что правительственные войска и наемники во всех отношениях лучше повстанцев-симба, поскольку мало просто захватить какую-либо территорию – важно ее еще и удержать, а сделать это гораздо проще, когда местное население не настроено против тебя враждебно. Также в ходе своего интервью Мюллер утверждает, что он «защищал и белых, и черных», поскольку никто из них не заслуживал той участи, которое готовили им повстанцы. Также он весьма уважительно отзывается о Чомбе, хотя тот и был черным («как ворон», как заявил Мюллер в интервью). Когда журналист спрашивает Мюллера об апартеиде в ЮАР, тот также высказывается о нем скорее отрицательно, чем положительно.
Являлся ли Мюллер палачом и душегубом? Естественно, он не был великим пацифистом и гуманистом: это был профессиональный военный, ветеран боевых действий, который не раз и не два раза забирал человеческую жизнь и едва ли об этом сожалел, но это относилось к врагам на поле боя, - Мюллер никогда не убивал мирных жителей, не пытал их, более того, как я указал выше, всячески пресекал подобные попытки, если они начинались. Например, однажды Мюллер обнаружил, что двое бельгийских наемников собираются отрезать пленному симба уши из-за того, что тот, как они полагали, ранил одного из них во время перестрелки. Мюллер остановил их: «Послушайте, - ваши операции в Конго – это операции НАТО. Вы несете ответственность за то, чтобы эти операции проводились, как операции НАТО!».
Многие же чудовищные пытки проводились, как правило, не наемниками, а симба или бойцами КНА (которые Мюллеру и прочим командирам наемников вне боевых действий не подчинялись, и те приказывать им не могли). «Вообще-то там брать пленных не принято. Но коли такое случалось – то резали на части. Сперва отрезали правую ногу, потом левую», - вспоминал Мюллер. Конголезцев тоже можно понять: родственников многих из них, попавших в лапы симба, постигла такая участь, но Мюллер тут не причем, - он в подобных действах не участвовал.
Таким образом, Мюллер, как и многие до него, а также многие после него, просто был оболган циничными журналистами, которые в погоне за сенсацией были готовы на любую подлость (напоминаю, один из них позже попал в тюрьму за мошенничество).
Зигфрид Мюллер не был святым, но не был он и негодяем, душегубом и военным преступником. Он был мужественным человеком, который был до конца верным своим принципам, этаким интеллектуалом с ружьем – по заветам Эрнста Юнгера.
Покойся с миром, Последний Ландскнехт!