Почему-то трубку никто не брал. Не слышит она что ли? Не включенный с утра звук на телефоне он тоже считал проявлением расхлябанности. Деловой человек должен быть на связи, чтобы не пропустить ничего важного. Дмитрий не считал гудки, но их было не меньше десяти. Он хотел сбросить звонок, но тут светофор наконец-то смилостивился, включил зеленый сигнал, разрешая ехать, и Дмитрий не стал тратить время на телефон, бог с ним, пусть звонит.
Он умело перестроился в другую полосу, подрезав какого-то зазевавшегося бедолагу, ухмыльнулся в ответ на резкий звук клаксона, возмущенного его удалью, въехал, наконец, на мост и вдруг осознал, что раздражающие гудки больше не разрывают салон. Теперь в динамиках слышались какие-то странные звуки: то ли всхлип, то ли стон, то ли прерывистое дыхание.
– Але, гараж, – сказал он зачем-то. Почему вдруг «гараж»? – Але, вы меня слышите?
– Да, слышу, – не сразу, но все же откликнулся слабый и какой-то насморочный, полупридушенный женский голос. – И это так хорошо, потому что позволяет осознавать: я не сошла с ума. Пожалуйста, не отключайтесь.
Да, кто-то ему говорил, что женщина – архитектор, с которой ему предстояло работать на новом объекте, странная. Он тогда не очень внимательно слушал, поэтому сути ее странностей не уловил. Это было совершенно неважно: работать можно вообще с кем угодно, особенно когда речь идет о таком крупном и ответственном заказе, как неожиданно свалившаяся ему на голову реставрация дома Яковлева. Новый вызов и новые возможности, – и только это имело значение, а со странностями разберемся. Забавно, что первая из них не заставила себя ждать. Но неприятно, что это оказалась истеричность. Ее в женщинах Дмитрий не терпел совершенно. Просто на физиологическом уровне не выносил.