Стоило мне получить репетиторский патент, как куда-то подевались разом все ученики. Можно было бы подумать, что это сговор какой-то, но… я никому не говорила про патент. Да если бы и говорила! Им-то какая разница! Просто теперь официально трудоустроена, просто теперь ещё и налоги плачу.
Но тем не менее меня почти в одночасье забросали сообщениями:
- «Ирина, у нас всё ещё пока расписание не устаканится никак. Мы пока ходить не будем».
- «Ирин, мы переезжаем в Тарасовку. Я не буду к вам успевать, к сожалению…»
- «Ирина, у нас тут футбол перенесли на среду, и мы теперь не знаем…»
- «Ирин, мы решили, что Тёме больше сейчас нужна химия…»
И вот такими сообщениями у меня был забит весь телефон. На кухне остыл чай, рукоятка ножа торчала из середины торта, которым я намеревалась отпраздновать, что я теперь гордый обладатель репетиторского патента. Без учеников, да. С налогами, да. С немалыми налогами, которые надо платить, хоть потоп.
И я стала искать себе работу. Срочно. Мечтать было некогда. Ездила по всяким супермаркетам, кол-центрам, кассам. Никто меня брать не хотел. Все улыбались и говорили:
- Вы необыкновенный творческий человек, вы у нас всё равно работать не будете.
Тогда я решила врать по-чёрному. Мама мне, дурочке, подсказала:
- Ну ты трудовую книжку свою не бери. Скажи, что ты ещё нигде не работала. Не надо. Там у тебя написано «корреспондент», зачем тебе туда «мерчандайзера» какого-то запишут? Пусть заводят новую.
Ну и я пошла.
Когда меня спросили, чем я по вечерам занимаюсь, сказала, что играю в «Minecraft» и в «Among Us». «Красный – imposter!» (Это я от учеников нахваталась).
Тут у меня спросили:
- А вы… с английским у вас как? Вы просто сейчас так сказали, с таким этим… акцентом, что ли…
Вот ещё! Не хватало чтобы опять разоблачили!
- Нет, - говорю, - что вы?! С каким ещё акцентом? Это я так, от волнения. А так, уровень у меня… «Виз из э тейбл». (Это я тоже от учеников нахваталась. Я когда-то своему другу, Джону, истинный русский акцент изображала, он смеялся до слёз).
Подействовало.
- Такие люди нам нужны, - сказали.
- А каково ваше последнее крупное достижение?
- Если из последних таких крупных припоминать, то… Научилась шнурки завязывать. И развязывать. Что-то ещё там, конечно, было, но всё по мелочи.
- Спасибо за честность, - сказали, - самое главное - быть честным человеком, а достижения ещё впереди.
Сказали, что такие мерчандайзеры по конфетам им как раз нужны, и дали направление на прохождение медосмотра, в Москве.
А там столько всего пройти нужно было! Даже электроэнцефалограмму! Я себя прямо космонавтом почувствовала. Ладно психолог, нарколог… Это чтобы я конфеты не понадкусывала, но ещё и энцефалограмму!..
Прихожу, а мне говорят:
- Нет, девушка. Так не делается. У вас чёлка налачена. И вообще волосы у вас налачены…
Ёлы-палы! Первый раз в жизни собралась как человек. На работу устраиваюсь всё-таки!
- Да у меня чуть-чуть!
- Это неважно. Налачены. Приходите с мытой головой. Без средств укладки.
Так что же мне опять в Ромашкино ехать, голову мыть?! Зачем в Ромашкино? Ира, соображай же ты что-нибудь! Парикмахерскую можно найти! Помыть там голову, посушиться!
Ветер и мокрый снег бил в лицо. От моей «налаченой» чёлки уже ничего не осталась, но для хранительницы разноцветных тайн энцефалограммы она всё равно была ещё «налаченой».
Кое-как я нашла какую-то золотую с серебряным парикмахерскую и, осоловев от её радушного тепла, спросила:
- Здравствуйте, а сколько у вас стоит просто помыть голову?
- Вообще три тысячи. …Но такие волосы как у вас, четыре…
Тепло парикмахерской оказалось совсем нерадушным. Не помня как, я вывалилась на улицу, не в силах разжать челюсти, чтобы сказать им: «Спасибо. До свидания».
Бессильно брела я, обстреливаемая тысячами колючих снежинок, как Гулливер лилипутскими стрелами. И тут откуда-то пахнуло кофе, свежей выпечкой и теплом. Ступеньки вели вниз в подвальную кафешку.
«Согреюсь», - подумала я. – Заодно спрошу, где тут нормальная парикмахерская, где не за…»
Не успела додумать! Уже вовсю летала к месту назначения – к этой самой двери кафе. На пятой точке. Отсчитывая и полируя ей все ступеньки. А-а-а-ай!
Перед дверью кое-как встала на ноги. В кафе больше не хотелось. Хватаясь за всё что можно и что нельзя, полезла назад.
Едва я вылезла на свет божий и решила провести ревизию рук, ног, костей и суставов, меня заметили двое отзывчивых мужчин:
- Девушка? Девушка, вы упали? Там скользко! Там убиться вообще можно! Говорю им: надо чистить. Надо долбить тут этой... Или хотя бы песочком посыпать… Мы тут уже не ходим. Мы ходим.. Пойдёмте покажу вам, где… Вот тут другой вход есть, девушка… Пойдёмте… Вот вы увидите, как там сейчас пройдём. Тут плитка, а там это… Там такая штука…
Беретка свалилась мне на глаза, снег сыпался за шиворот, я толком не видела их, но почему-то шла в том же направлении.
- Вот тут спускайтесь, девушка, - последовал гостеприимный жест.
Я поправила беретку, одёрнула мокрое пальто, поставила ногу на первую ступеньку и… искры бенгальскими огнями брызнули из глаз. Снова я летела вниз, ногами вперёд, как начинающий ромашкинский горе-бобслеист.
- Девушка!.. – ахнул кто-то из моих провожатых.
Меня как будто постирали и отжали в стиральной машине. Болела каждая косточка.
- Ща, я вам дам руку…
Один стал спускаться, держась одной рукой за перила, другую протягивая мне… Но вместо его руки я получила... удар ботинком по пояснице. Секунда – и он тоже валялся внизу.
- Ауч! Мать твою…!
- Щас! – тот, что остался сверху хотел было рыпнуться на помощь, но я заорала:
- Нет, не надо! Хватит уже! Здесь больше некуда падать!
Упавший тяжело поднялся на ноги, с немного увядшим гостеприимством распахнул мне дверь, откуда повеяло чем-то тёплым и съестным.
- Да мне сюда не надо! Что я тут с вами дурака валяю, и сама валяюсь?!
Обратно я поднималась первая, за собой тащила гостеприимного, отзывчивого, которому тоже туда было не надо.
Где нормальная парикмахерская, я у них спросить забыла. Нашла её сама. Вымыла голову за тысячу рублей, сделала энцефалограмму.
Возвращалась в Ромашкино в глубокой темноте. На станции меня встретила мама с резиновыми сапогами.
- Я тебе пирожок купила. С капустой и с грибами. Есть, наверное, умираешь хочешь. Как позавтракала, так и всё…
Жадно, по-звериному надкусила я пирожок. Тьфу ты! С мясом! (Кого-то это, может быть, и обрадовало бы. Но я вегетарианка).
Даже здесь! Даже здесь подстава! Мы тащились по затопленному Ромашкино, по щиколотку в воде, и мама ела пирожок.
Спала я долгим тяжёлым сном, грезился мне кёрлинг, бобслей, летящие мужики, грезилось, что я прохожу какой-то тест и меня просят закончить одним словом высказывание: «Нас старят не годы, а…» И я говорю: «Пивзаводы».
Проснулась я в два часа дня. Телефон был забит сообщениями:
- «Ирина, мы разрулили наше расписание. Перенесли ему футбол и лепку».
- «Ирина, мы всё-таки решили, что будем три раза в неделю к вам ходить. Гриша уже соскучился. Когда можно прийти?»
- «Ирин, а у нас такой вопрос. Вам ещё нужны ученики? Можно мы ваш телефон ещё одному мальчику дадим?»
Ещё у меня есть: Разоблачение Сонечки-Монечки. Помогать не буду принципиально: сама эту кашу заварила, сама пусть и расхлёбывает