Покуда дышу, не устану повторять: сербский народ показал уникальный пример благородства, сделав национальной святыней Косово поле, где потерпели жесточайшее поражение войска князя Лазаря. "Когда сербы погибали славно..." В этом всем народам нужно брать у сербов пример. Они-то воротят себе Косово, не сомневаюсь. Хоть через сто лет.
Полюбите нас чёрненькими, беленькими нас всякий полюбит. К армии это присловье прикладывается особенно справедливо, ведь оно о тех, кто льет за нас кровь. Вспомним, как реагирует князь Андрей на штабных сослуживцев, глумящихся над разбитым Маком. Лакейство.
Так что дадим вновь слово штафирке, в лакеи вполне годящейся. Ибо писания Паустовского в восхваление Куприну отнюдь не исчерпываются грязью в адрес геройского офицера Козловского.
"Война в Маньчжурии приближалась к своему розовому (Откуда сей жаргон? Лично мне он невнятен. ЕЧ) и позорному ( эти позорники буквально свихнуты на слове "позор" ЕЧ) концу. Солдаты гибли тысячами в гаоляновых полях из-за бездарности и вопиющей глупости генералов. Болтливого Куропаткина сменил выживший из ума маньяк генерал Линевич. Тыл воровал и пьянствовал. Армия не умела даже отступать. Страна волновалась".
Не "страна волновалась", а страну волновали. Но идем по персонам, коих столь безжалостно характеризует диванный стратег.
"Болтун" Куропаткин. Алексей Николаевич Куропаткин, дворянин из Псковской губернии, чистокровный скобарь.
Два Георгия. Один Александр Невский, один Белый Орёл. Четыре (!!) Владимира. Три Анны. Три Станислава. Наградное оружие За Храбрость.
Иностранных наград даже и не перечисляю. Участник победоносного Кокандского похода. При взятии Уч-Кургана первым ворвался в крепость, во главе сотни казаков. Служил со Скобелевым. 500 вёрст по пустыне за 18 дней - на воссоединение с ним: Геок-тепе. И там вновь (стиль такой, что ли, у Его Превосходительства?) одним из первых ворвался в крепость по минному обвалу.
"Под смутный говор, стройный гам,
Сквозь мерное сверканье балов,
Так странно видеть по стенам
Высоких старых генералов.
Приветный голос, ясный взгляд,
Бровей седеющих изгибы
Нам ничего не говорят
О том, о чём сказать могли бы.
И кажется, что в вихре дней,
Среди сановников и денди,
Они забыли о своей
Благоухающей легенде.
Они забыли дни тоски,
Ночные возгласы: «к оружью»,
Унылые солончаки
И поступь мерную верблюжью;
Поля неведомой земли,
И гибель роты несчастливой,
И Уч-Кудук, и Киндерли,
И русский флаг над белой Хивой.
Забыли? — Нет! Ведь каждый час
Каким-то случаем прилежным
Туманит блеск спокойных глаз,
Напоминает им о прежнем.
— «Что с вами?» — «Так, нога болит».
— «Подагра?» — «Нет, сквозная рана». —
И сразу сердце защемит
Тоска по солнцу Туркестана.
И мне сказали, что никто
Из этих старых ветеранов,
Средь копий Грёза и Ватто,
Средь мягких кресел и диванов,
Не скроет ветхую кровать,
Ему служившую в походах,
Чтоб вечно сердце волновать
Воспоминаньем о невзгодах.
Без автора этих строк мы в нынешнем разговоре не обойдёмся. Но немного далее, не сегодня. Но стихотворение, вне сомнения, в том числе о Куропаткине. Но это писал воин. А вот с точки зрения штафирки-бумагомараки - Куропаткин "болтун".
Да, за безвестного офицера Козловского, за командующего Куропаткина (а мой сегодняшний перечень не завершен) - пусть не лежит спокойно в своей унылой могиле. И не надо мне о том, какие там во поле берёзоньки он живописно живописал.
Отец офицерам - строгий: постоянно требовал и устанавливал повышение уровня. Отец солдатам - добрый: обустраивал походные кухни, солдатские чайные, увеличил солдатское довольствие в военное время...
После Мукдена - сам ходатайствовал об отставке своей с понижением в должности. Но вернулся в строй в Мировую.
Но пора перейти к другой фигуре: "выживший из ума маньяк (?) Линевич". Ой, какие мы суровые, ой, какие мы эпитеты умеем подбирать...
Николай Петрович Линевич. Черниговский дворянин. Генерал от инфантерии. Воевал горцев на Кавказе. Ранен на Русско-турецкой. (Цихисдзирские высоты).
В июне 1901 года (всего за три года до Японской войны) китайские "боксёры" учинили резню строителей КВЖД. (Кажется, Константина Гаврииловича Чудинова ещё там не было, но я это всё ж таки ощущаю кожей, не зря ж он даже в 1907-м году выправлял там разрешение на ношение нагана). Наступление по 40градусной жаре. Феерический штурм Пекина. (Похоже, что на фотографии - еще иностранные ордена, за тот штурм и пожалованы).
После Мукдена - тоже есть интересные моменты геройства и мужества. Но в кратком очерке я могу коснуться биографий русских военачальников лишь пунктиром. Здесь скажу одно: когда, в 1908 году, Николай Петрович скончался, за его гробом шли... японцы. Враги. Жестокие, безжалостные. Они возложили на гроб генерала венок. Господи, помилуй нас грешных!
Продолжение будет. Похоже, что необходимо ещё два очерка. И о доблести, и о настоящем позоре.
PS С признательностью за помощь Юрию Пыльцыну и Дометию Завольскому вношу уточнения по наградам Николая Петровича Линевича. На шейной ленте - Св. Георгий 3-й степени. Орденская колодка, слева направо: Св. Георгий 4-й степ., Св. Владимир 4-й степ., Св. Анна с мечами и бантом. (Далее без цвета лент определить не удалось). С левой стороны на плече: Св. Станислава 1-й степ., Св. Владимира 2-й степ., затем - звезда ордена Св. Станислава, чуть ниже - знак ордена Св. Станислава 2-й степ. с мечами. Самый нижний орден предположительно бельгийский орден Леопольда I. С правой стороне на груди - знак за 40-летнюю (XL) безпорочную службу, ниже его - крест "За службу на Кавказе", чуть ниже кавказского креста - знак российского общества красного креста. Ещё две звезды остались под вопросом.
изображения взяты из открытого доступа
