(хутор Новоалександровский, Серафимовичский район, Волгоградская область)
Ново-Александровская станица по экономическому положению своему загнанная и несчастная станица: она имеет пять бед, из которых каждая грозит ей совершенным разорением и уничтожением. Беды эти: войсковой лес, малоземелье, сыпучий песок, справка к военной службе и конно-плодовый табун. Не быв лично в этой станице, трудно поверить тому, что в ней совершается.
Войсковой лес врезается в юрт станицы вёрст на 35, лежит над рекой Медведицей полосой, в ширину от 5 до 7 вёрст, и разделяет земельные довольствия станицы на две половины. С западной стороны его находится 6 казачьих хуторов, а с восточной – поселение самой станицы и два хутора: Пичугин и Подольховский, отстоящие от войсковых лесонасаждений на расстояние 30-40 сажень. Строгость охранения войскового леса здесь решительно неслыханная, как нигде в других местах донской области, где существуют такие же леса. Вход, въезд и впуск скота и птицы в лес безусловно воспрещается для всех жителей станицы, тогда как состоящие при этом лесе вольнонаёмные лесники, сторожа и обходчики имеют каждый от 15 до 30-40 голов рогатого скота, который расхаживает свободно как по полянам между куртинами леса, так и по старому и молодому лесу. За обывательский же скот берётся штраф, если он перешагнёт только черту, ограничивающую войсковую дачу. При этом и хозяину нельзя зайти сюда, чтобы завернуть свой скот; если он с этой целью перешагнёт границу, то следуют протокол, разборка дела у мирового судьи и 3 рубля штрафа, если «преступник» перешёл границу пеший; если же он переехал верхом или на телеге, то 5 рублей.
Скот, выгнанный с лесной поляны (если он даже не сделал никакой потравы), штрафуется по 20 копеек с головы, из старого леса – 50 копеек и из молодого от 75 копеек до 2 рублей с головы. Если же скот произведёт потраву в молодом лесу, то каждый купырь (побег молодняка) крепкой лесной породы полагается полтора рубля штрафа, мягкой породы – 1 рубль. За впуск в лес гусей – 50 копеек с гуся. Все потравы, сделанные скотом лесников, слагаются на счёт окрестных жителей, скоту которых случается перейти или даже только приблизиться к лесной границе. Бывает, что какие-нибудь два-три телка или подтёлка очутятся в пределах лесной дачи, им припишется уничтожение верхушек 5 десятков стеблей молодого леса – и вот, на основании протокола лесника, с хозяина полагается изыскание 75 рублей, тогда как сами телята стоят 15-20 рублей.
Многие хозяева отказываются совсем от своего скота, он оказывается неизвестно кому принадлежащим и, по установившемуся порядку, должен быть продан с аукциона на восьмой день. Но пока соберутся его продавать, часто проходит месяц времени и больше и, когда устраивается, наконец, аукцион, продавать уже нечего: загнанная на станичный баз скотина оказывается околевшей с голоду. Тогда составляется новый протокол, чтобы убрать её и закопать в землю. Обязанность оказывать всякое содействие лесной страже и оберегать от ухода загнанный в лесу скот возложена на станичную администрацию и, в двух пунктах – в самой станице и хуторе Пичугином – по 10 казаков из обязанных сиденочной повинностью находиться ежедневно всё лето, начиная с марта до зимы, причём знают только одно: принимать от лесников загнанный скот, с протоколом о его задержании, и получить от хозяев скота означенный в протоколе штраф. Если скот уйдёт, разломав баз, или бывает украден хозяином, то штраф платят сторожа, почему последние, оберегая свою шкуру, денно и нощно караулят скот по очереди.
Дело лесной стражи только пригнать скот в станицу и сдать его под расписку станичному казначею или хуторскому атаману (у которых для этого заведены особые книги), с запиской лесника, в которой говорится, что скот задержан в такой-то части александровско-дубровского лесничества и что с головы его полагается такой-то штраф; всё остальное уже дело станичного правления и должно исполняться под страхом строжайшей ответственности. Как исполняются приказы лесников, можно видеть из того, что здесь в прошлом году было установлено загонять пригнанных лесниками из лесу свиней в нижний этаж общественного дома, где во втором этаже помещается станичное правление и местное войсковое приходское училище.
Издревле во многих местах по александровско-дубровскому войсковому лесничеству были проложены дороги; теперь же на всём пространстве лесной дачи разрешены для проезда поперёк леса только две дороги, и жителям вместо того, чтобы пройти пешком, с косой или вилами и граблями на плечах, к своему лугу какие-нибудь полторы-две версты прямой дорогой, нужно, из страха протокола и штрафа, обходить кругом леса вёрст 15-20. Не пускают по лесным дорогам проезжать даже нарочных станичного правления по военным делам.
В одном месте дозволенной дороги проток Медведицы подмыл своим глубоким руслом сам путь, так что ездить и ходить здесь стало невозможно. Жители просили разрешить им ходить и ездить или выше, или ниже на несколько сажень от испорченного места, но это не было им разрешено, и они с 1895 года принуждены ежегодно строить в этом месте мост, который обходится ежегодно в 200 рублей (110 рублей они платят подрядчику наличными деньгами, да ещё дают весь лесной материал от станицы). Короче сказать, теперь администрация войскового леса решительно сживает окружное население, тогда как 10-15 лет тому назад лес не был таким губительным страшилищем для жителей Ново-Александровской станицы. Тогда стража его была не вольнонаёмная, как теперь, а состояла из команды служилых казаков, не имевших здесь подобно теперешним лесникам, ни скота, ни сенокосов и никакого собственного хозяйства. Жители в то время свободно ходили и ездили по лесным дорогам и им уступались даже под покос травы лесной поляны, которые они делили на паи. В случае засухи и нужды в попасах для скота жители ходатайствовали перед областным правлением и им позволялось пасти скот по полянам в лесу за незначительное вознаграждение.
В течение последних 15 лет редкий из здешних, более или менее состоятельных жителей не уплатил штрафов за впуск в лес скота на несколько десятков или сотню рублей, а есть и такие, которые уплатили за это время по 200-300 рублей. Недавно ещё, один уплатил за трёх телят 70 рублей, а другой за 8 голов скота 120 рублей.
Не меньшими бедами для ново-александровцев служат обилие сыпучих песков и дороговизна содержания конно-плодового табуна. Сыпучие пески лежат в восточную сторону от поселения Ново-Александровской станицы и отделяют жителей от хлебопахотных полей на 15-20 вёрст, так что они лишены возможности возить домой с поля хлеб для молотьбы, а молотят его на полях и уже зимой вывозят солому домой для корма скоту.
Ещё при первоначальном обмежевании юрта в 1848 году здесь было при 30 828 десятин удобной земли 7 155 десятин песков; в настоящее же время полагают, что под песком – половина юрта. Для своего конно-плодового табуна станица отводит 600 десятин лучшего луга, косит сено, собирает по 9 гарнцев овса с пая, платит 915 рублей страже и прочее, так что содержание 9 жеребцов к 134 маткам обходится станице не менее 7 000 рублей.
Относительно справки к службе здесь можно наблюдать также очень много печальных явлений. Указывают на 65 летнего старика, проводившего на службу, одного за другим, трёх сыновей и задолжавшего неоплатно в станичную сумму. Он живёт со старухой и тремя снохами, из которых у каждой по двое детей. Из четырёх паёв этой семьи три отняты на уплату станичного долга, а один оставлен на прокорм, вследствие чего дети ходят с сумками собирать милостыню.
Второй пример: казак Спиридон Бурмистров проводил года полтора назад сына Алексея на службу и остался с женой, снохой и 70 летней старухой-матерью. Сына его справили на станичный счёт и у него отобрали для отдачи в аренду на уплату долга его пай и пай сына, оставив только половину пая матери-старухи. Теперь Спиридон Бурмистров с полгода уже лежит на смертном одре неподвижно больной, а жена его с год тому назад, вскоре после выхода сына на службу, помешалась и ходит по станице босая.
Проживает также здесь некая вдова Евдокия Ильичёва. Она имеет сына на службе, двух дочерей калек, из коих одна глухонемая, а другая параличная, без ноги и руки, и сына, неспособного к службе, платящего в табунный капитал. За справку сына к службе она задолжала в станичную сумму 90 рублей и с неё тянут теперь всеми способами эти деньги и ещё разные недоимки, не говоря уже о штрафах за впуск в лес скота, свиней и птицы. И в таком положении тут почти все поголовно.
Иван Тимощенков
газета «Приазовский край» № 288 от 1 ноября 1898 года.
Навигатор ← По округам донской области
