Потребители частенько с ностальгией вспоминают «времена молодости» пассажирских авиаперевозок, когда в самолетах хорошо кормили, кресла были просторнее, а люди, собираясь лететь на самолете, принаряживались. И это не просто ностальгическая болтовня: качество пассажирских авиаперевозок резко снизилось. До 1978 г. тарифы на авиаперевозки были фиксированы правительством. Плата за каждый перелет из Денвера в Чикаго была одинакова, однако American и United все равно сражались за пассажиров. Чтобы выделиться, они использовали качество. Когда авиатранспорт дерегулировали, главным полем конкурентной борьбы стали цены, надо думать, потому, что потребителей они-то более всего и занимают. С тех пор все связанное с самолетами или хоть каким-то боком относящееся к ним стало менее приятным, но средняя цена на авиаперелеты, с поправкой на инфляцию, сократилась почти наполовину.
В 1995 г. я путешествовал по Южной Африке и был поражен отличным обслуживанием на всех встречавшихся на пути бензоколонках. Рабочие бензоколонок, одетые в отутюженную униформу, часто с галстуками-бабочками, сломя голову бежали заправить бензобак, проверить, есть ли в машине масло, протереть ветровое стекло. Душевые комнаты сияли безупречной чистотой и разительно отличались от тех ужасов, которые я видел, путешествуя по США. Был ли у южноафриканских служащих бензоколонок какой-то особый менталитет? Нет. Цена на горючее была установлена правительством. Поэтому на бензоколонках, которые по-прежнему оставались частными, стали носить галстуки-бабочки и до блеска драить душевые.
Любая рыночная сделка улучшает положение всех ее участников. Итак, компании действуют в наилучших собственных интересах, и потребители ведут себя точно так же. Это простая идея, несущая в себе огромную мощь. Рассмотрим пример, распаляющий воображение. Проблема азиатских предприятий с потогонной системой эксплуатации рабочих состоит в том, что их недостаточно. Ведь взрослые работники идут на эти предприятия с мерзкими условиями, где получают мизерную заработную плату, по доброй воле. (Я не говорю здесь о принудительном и детском труде: и то и другое — особые случаи, отличающиеся от рассматриваемого нами.) Следовательно, одно из двух предположений должно быть справедливо. Либо (1) рабочие берутся за неприятную работу на потогонных предприятиях потому, что это лучший из имеющихся у них вариантов трудоустройства; либо (2) рабочие, гробящиеся на азиатских потогонных предприятиях, — люди с низким интеллектуальным развитием: у них есть много возможностей выбрать более привлекательные виды занятий, но они предпочитают работать на потогонных предприятиях.
Большинство аргументов против глобализации основано на невысказанном предположении о справедливости именно второго тезиса. Демонстранты, бившие витрины в Сиэтле, пытались доказать, что рабочие в развивающихся странах выиграют, если мы ограничим международную торговлю и тем самым закроем потогонные предприятия, где шьют обувь и сумки для жителей развитых стран. Но каким именно образом это улучшит положение рабочих в бедных странах? Никаких новых возможностей для них свертывание мировой торговли и закрытие потогонных заводов не создадут. Единственный путь к возможному повышению общественного благосостояния состоит в том, что уволенные с потогонных предприятий займут новые, лучшие рабочие места, т. е. воспользуются возможностями, которыми они предположительно пренебрегли, отправившись работать на потогонные предприятия. Когда в последний раз закрытие завода в США праздновали как хорошую новость для рабочих, работавших на этом заводе?