Через час Кирилл оставил "чертенка" на стоянке возле изолятора
временного содержания. Предъявил охране персонкарту, и его проводили в
комнату для свиданий. Кирилл сел перед прозрачным экраном,
разделяющим помещение надвое. Через пару минут по другую сторону
экрана появился Спиря. На лице его было нарисовано такое оживление, как
будто он только что узнал о собственном освобождении, однако, увидев
Кирилла, он тут же помрачнел, и стало ясно, что никто ему не сообщал о
скором освобождении — просто Спиря ожидал увидеть на свидании кое-
кого другого. А вернее — другую…
— Привет, Артем! — сказал Кирилл.
Спиря на приветствие ответил вопросом:
— Зачем пришел? — Он теперь смотрел в сторону.
— Сообщить, что тебя скоро отпустят. И как только окажешься на
свободе, навести Ксанку, если сможешь. Она все еще лежит в госпитале.
Это здесь, в Семецком.
Спиря перевел взгляд на Кирилла:
— Ты ее видел?
— Да. Она поправляется, — сказал Кирилл. И соврал: — Она ждет
твоего посещения.
— Серьезно? — Спиря криво усмехнулся. — Не трави вакуум! Если
она кого-нибудь и ждет, то только не меня. — Глаза его снова ушли в
сторону. — Ты даже не представляешь, Кент, как я тебя ненавижу. — Руки
Спири судорожно дернулись, будто он хотел пробить прозрачный экран и
вцепиться Кириллу в горло. — Я много раз мог усандалить тебя и теперь
жалею, что не сделал этого.
Спирин взгляд вернулся к Кириллу, и в глазах его было столько
яростной ненависти, что Кирилл оторопел. Это была ненависть, с которой
не живут; это была ненависть, из-за которой либо совершают
преступление, либо кончают жизнь самоубийством, и зря Кирилл защитил
час назад этого парня… Нет, не зря, конечно, но… Но ненавидящие глаза
словно включили в душе Кирилла некий механизм, поднимающий в сердце
волну безысходности, и было ясно, что час назад Кирилл совершил ошибку,
и за эту ошибку еще придется расплачиваться в будущем.
Однако сожаления не было. Словно вместе с безысходностью
возникло в душе нечто иное, теплое, светлое, открытое, прежде
недоступное приютскому крысенышу…
— Я ненавижу тебя, Кент, — продолжал Спиря. — И даю тебе слово…
— Он не договорил, но было совершенно ясно, что именно он хотел сказать
и сказал бы, кабы не вспомнил, что разговор этот вполне может
прослушиваться и даже записываться и ничего, кроме ржавых пистонов, он
своим обещанием не огребет.
— Зря ты так, — пробормотал Кирилл, потому что сказать ему было
нечего.
— Я больше не хочу тебя видеть! — Спиря повернулся в сторону и
крикнул: — Эй, дежурный, уведите меня. Свидание закончено.
Появился охранник. Спирю увели. А Кирилл еще несколько минут
сидел перед прозрачным экраном. Ему было ясно, что у него появился враг.
Впрочем, появился он не сейчас, а много раньше, в тот день, когда Кирилл
познакомился с дочкой богатых буратин Роксаной Заиченко, но тогда ни
Кент, ни Спиря, ни Ксанка об этом еще не знали. А теперь этот враг
окончательно утвердился в своем вражестве, и впредь его никогда не стоит
оставлять за собственной спиной.
Наконец, Кириллу напомнили, что свидание закончено, и он покинул
изолятор и отправился к "чертенку", не переставая размышлять о
выкрутасах в поведении той бл…ди, что люди зовут Судьбой.