Весь день сыпал легкий пушистый снежок, и вечером дядьке позвонил его друг: «Поехали, Саня, на Оленью, свиней погоняем. Лицензия есть, да и свежие следы видел – целый гурт перешёл через дорогу!» Было решено ехать на следующее утро. Еще затемно мы приехали на хутор к Ромке, а рассвет мы уже встретили, поднимаясь в гору. Лес сверкал своей красотой в лучах яркого горного солнца. Снега выпало много, поэтому передвигать-ся по тропкам стало сложной задачей. В такие снежные зимы лесные обитатели сильно страдают: передвижения по обновившемуся белому покрывалу забирают много сил, весь корм исчезает под толстым слоем снега. И только неугомонные сойки беззаботно перелетают с ветки на ветку, громко и весело переговариваясь между собой. По пути на номер то и дело попадались следы ночных путешествий куниц, лис и шакалов. Но сегодня они нас не интересовали… В первом гаю ничего не оказалось, и мы поехали вдоль горы посмотреть, не ушли ли свиньи ночью на другую гору. Нигде не было видно свежих следов, поэтому приняли решение съездить на старое свекольное поле. Но там тоже было пусто. Поехали на косогор, где Рамазан накануне видел следы. Мы с Александром Анатольевичем высадились у ручья на дне балки и поползли вверх на номера. Мне досталось место на пригорке, рядом с двумя буками; дядька сел выше, недалеко от тропы, пролегающей под скалами. Эти скалы уже давно известны как излюбленное место дневок свиней, поэтому была большая вероятность появления зверя именно здесь. Мне открывался вид на выход из густой поросли.
Голоса загонщиков ещё глухо доносились издалека, когда кусты внизу зашевелились. Сердце забилось в бешеном ритме, ожидая долгожданной встречи. Я взял на мушку небольшой просвет между деревьями и кустарником, и в тот же миг там проскочил массивный секач. Таким и невольно залюбуешься! Высокая холка, широкая грудь, огромные клыки, не раз выручавшие в защите гурта и территории, густая теплая щетина с соломенным оттенком. Лесной царь! Он даже сейчас шел величаво, не особо торопясь. Шел по своему ночному следу, замеченному нами при подъёме на номера. Вот-вот выйдет на верный выстрел. Но все пошло совсем иначе. Кабан дошел до того места, где его старый след пересекался с нашими, остановился за деревом секунд на пять, а потом резко развернулся и побежал обратно, в гай. «Ну,-думаю,- проворонил добычу… Он-то теперь гайщиков низом обойдет, а потом ищи его, как ветра в поле.» Вдруг, через минуты две-три раздается выстрел, за ним еще один. «Неужели на дядю Сашу вышел?!» Ещё через минуту я услышал короткий свист и стал подниматься к дядьке.
Прекрасен был трофей: старый секач с клыками толщиной в сантиметра три, которые были местами обломаны от многочисленных драк. Хитер был лесной великан – почти смог уйти от облавы. «Сижу на номере, слежу за тропой и замечаю боковым зрением какое-то движение. Гляжу, а это вепрь аккуратно вдоль скалы пробирается к поляне. Ну я на него мушку навел да и стрельнул. Упал кабан, дернул ногами и замер. А я-то вижу, что у него щетина дыбом стоит и уши прижаты. Ну нет уж, не обманешь, хитрец! И вторую пулю ему прям под ухо выпустил! Тут он уже обмяк…»-с наслаждением рассказывал дядька на обратном пути, домой. На колкане у него мы нашли гнойники от крепких ран. Не раз он уходил от погони охотников, даже попав под выстрел; не раз защищал свой гурт от молодых навязчивых соперников. Достойно прожил свою кабанью жизнь и ушёл, как настоящий воин – первым вышел на стрелков, тем самым спася свою семью последний раз. Весь остальной гурт, услышав выстрелы, побежал вниз и по балке обошёл загонщиков. Оно и к лучшему: уже через три месяца стадо пополнится новым выводком полосатых малышей.
Раньше у нас в горах такой лесной великан являлся обычным зрелищем – крупные особи водились недалеко от станицы и часто посещали колхозные поля. Из-за нерегулируемого отстрела, вырубки лесов, сокращения кормовой базы свиньи ушли в верховья рек Кяфарь, Чалык, Аргунь. Очень редким стало появление одиноких кабанов в радиусе трех километ-ров от станицы. И лишь в последние годы встречи с этим зверем становятся чаще.
Весь день сыпал легкий пушистый снежок, и вечером дядьке позвонил его друг: «Поехали, Саня, на Оленью, свиней погоняем. Лицензия есть, да и свежие следы видел – целый гурт перешёл через дорогу!» Было решено ехать на следующее утро. Еще затемно мы приехали на хутор к Ромке, а рассвет мы уже встретили, поднимаясь в гору. Лес сверкал своей красотой в лучах яркого горного солнца. Снега выпало много, поэтому передвигать-ся по тропкам стало сложной задачей. В такие снежные зимы лесные обитатели сильно страдают: передвижения по обновившемуся белому покрывалу забирают много сил, весь корм исчезает под толстым слоем снега. И только неугомонные сойки беззаботно перелетают с ветки на ветку, громко и весело переговариваясь между собой. По пути на номер то и дело попадались следы ночных путешествий куниц, лис и шакалов. Но сегодня они нас не интересовали… В первом гаю ничего не оказалось, и мы поехали вдоль горы посмотреть, не ушли ли свиньи ночью на другую гору. Нигде не было видно свежих следов, поэтому приняли решение съездить на старое свекольное поле. Но там тоже было пусто. Поехали на косогор, где Рамазан накануне видел следы. Мы с Александром Анатольевичем высадились у ручья на дне балки и поползли вверх на номера. Мне досталось место на пригорке, рядом с двумя буками; дядька сел выше, недалеко от тропы, пролегающей под скалами. Эти скалы уже давно известны как излюбленное место дневок свиней, поэтому была большая вероятность появления зверя именно здесь. Мне открывался вид на выход из густой поросли.
Голоса загонщиков ещё глухо доносились издалека, когда кусты внизу зашевелились. Сердце забилось в бешеном ритме, ожидая долгожданной встречи. Я взял на мушку небольшой просвет между деревьями и кустарником, и в тот же миг там проскочил массивный секач. Таким и невольно залюбуешься! Высокая холка, широкая грудь, огромные клыки, не раз выручавшие в защите гурта и территории, густая теплая щетина с соломенным оттенком. Лесной царь! Он даже сейчас шел величаво, не особо торопясь. Шел по своему ночному следу, замеченному нами при подъёме на номера. Вот-вот выйдет на верный выстрел. Но все пошло совсем иначе. Кабан дошел до того места, где его старый след пересекался с нашими, остановился за деревом секунд на пять, а потом резко развернулся и побежал обратно, в гай. «Ну,-думаю,- проворонил добычу… Он-то теперь гайщиков низом обойдет, а потом ищи его, как ветра в поле.» Вдруг, через минуты две-три раздается выстрел, за ним еще один. «Неужели на дядю Сашу вышел?!» Ещё через минуту я услышал короткий свист и стал подниматься к дядьке.
Прекрасен был трофей: старый секач с клыками толщиной в сантиметра три, которые были местами обломаны от многочисленных драк. Хитер был лесной великан – почти смог уйти от облавы. «Сижу на номере, слежу за тропой и замечаю боковым зрением какое-то движение. Гляжу, а это вепрь аккуратно вдоль скалы пробирается к поляне. Ну я на него мушку навел да и стрельнул. Упал кабан, дернул ногами и замер. А я-то вижу, что у него щетина дыбом стоит и уши прижаты. Ну нет уж, не обманешь, хитрец! И вторую пулю ему прям под ухо выпустил! Тут он уже обмяк…»-с наслаждением рассказывал дядька на обратном пути, домой. На колкане у него мы нашли гнойники от крепких ран. Не раз он уходил от погони охотников, даже попав под выстрел; не раз защищал свой гурт от молодых навязчивых соперников. Достойно прожил свою кабанью жизнь и ушёл, как настоящий воин – первым вышел на стрелков, тем самым спася свою семью последний раз. Весь остальной гурт, услышав выстрелы, побежал вниз и по балке обошёл загонщиков. Оно и к лучшему: уже через три месяца стадо пополнится новым выводком полосатых малышей.
Раньше у нас в горах такой лесной великан являлся обычным зрелищем – крупные особи водились недалеко от станицы и часто посещали колхозные поля. Из-за нерегулируемого отстрела, вырубки лесов, сокращения кормовой базы свиньи ушли в верховья рек Кяфарь, Чалык, Аргунь. Очень редким стало появление одиноких кабанов в радиусе трех километ-ров от станицы. И лишь в последние годы встречи с этим зверем становятся чаще.
