Выполняя поручение президента России, заместитель председателя Совета Безопасности РФ Дмитрий Медведев провел совещание «О проблемах реализации миграционной политики Российской Федерации и задачах по повышению ее эффективности». Признав успехи в совершенствовании законодательного регулирования миграционных процессов, он перечислил ряд известных тезисов.
Один из акцентов был вновь сделан на необходимости развивать организованные формы внешней трудовой миграции для равномерного распределения иностранной рабочей силы по отраслям российской экономики. Одновременно прозвучал призыв не допустить возникновения на территории России этнических анклавов наподобие зарубежных. Использование этого термина с явно негативной коннотацией требует особого пояснения.
Дело в том, что главная характеристика этнических анклавов — обособленность. Территориальная, экономическая, культурная. Это место высоко концентрированного расселения иностранных граждан, привязанное к какой-либо нише бизнеса и трудоустройства, по сути, замыкающее человека в среде земляков.
Официальной российской статистики, отражающей особенности проживания мигрантов, не существует, и вместо четкого понимания того, что считать этническим анклавом или реальных координат таких мест, мы располагаем лишь общими представлениями.
Как полагает член Общественного совета при МВД России, д.п.н, профессор Государственного университета управления Владимир Волох, Дмитрий Медведев «под понятием этнических анклавов имел в виду неорганизованные большие группы иностранных граждан».
С этим согласен и доцент кафедры политологии и политического управления Института общественных наук РАНХиГС при президенте РФ, к.п.н. Михаил Бурда, по мнению которого речь шла об основных точках миграционного притяжения — «Москве, Московской области, Санкт-Петербурге, Ленинградской области и еще паре регионов, куда в абсолютном большинстве приезжают мигранты и формируют места компактного проживания, связанные с местами их массового трудоустройства. Местным жителям такое соседство не нравится, следовательно, растет потенциал конфликтов, что гипотетически может вызвать определенные негативные последствия для внутриполитической ситуации, когда общественный запрос населения на ограничение миграции не будет услышан властью».
Добавим, что критерии территориальной и экономической обособленности мест расселения трудовых мигрантов применимы не только к окраинам мегаполисов, привлекательных дешевым жильем и соседством с крупными рынками, но и к вахтовым городкам в регионах при масштабных строительных проектах. Если первый вариант — следствие преимущественно стихийной внешней миграции, то второй вариант составляет неотъемлемую часть миграции организованной, за которую активно выступает Дмитрий Медведев.
Сочетание этих двух критериев проистекает не столько из «этнического притяжения», сколько из стремления к элементарному бытовому удобству. Меньше получаса до работы — просто сказка.
Заведующая лабораторией экономики народонаселения и демографии экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, к.э.н. Ольга Чудиновских принципиально не разделяет мнение о том, что проживающие в одном общежитии трудовые мигранты — это уже этнический анклав. В своем комментарии MEDIA-MIG она назвала основные преимущества компактного расселения иностранных граждан:
«По-моему, это удобно всем: что работники не тратят много времени на дорогу к месту работы, что работодатель может обеспечить временных работников таким же временным жильем, оформить им миграционный учет, то есть обеспечить законное пребывание на территории России».
Основные риски таит культурная изоляция трудовых мигрантов. Этот критерий постепенно превращает районы их проживания в «этнические анклавы», подпитывая вульгарные националистические настроения и радикальную идеологию, об угрозе которых ранее заявлял секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев. Именно из незнания чужой культуры, из самовнушаемых идей о превосходстве над местными жителями черпает задор маргинальное поведение иностранных граждан, уверенных в допустимости преступления законов и норм.
Особое значение в этой связи приобретает владение русским языком. Навык отличает мигранта, способного самостоятельно решать социальные задачи, от того, кто избавлен от подобной необходимости как житель «этнического анклава». В этой сфере предстоит еще многое сделать. Как подчеркнул Дмитрий Медведев: «Нужны дополнительные меры, которые позволят иностранным гражданам лучше адаптироваться в нашей стране».
Противоположной позиции в этом вопросе придерживается МВД России, настойчиво продвигая проект закона «Об условиях въезда (выезда) и пребывания (проживания) в Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства», который предполагает отмену обязательного государственного экзамена на знание русского языка, истории России и основ законодательства РФ для трудовых мигрантов. Аргумент простой: сфера проведения госэкзамена коррумпирована и проще ее ликвидировать. Реакцию на данный законопроект MEDIA-MIG осветил в одной из своих публикаций.
На расширенном заседании Комиссии по миграционным вопросам и социально-культурной адаптации иностранных граждан Совета при президенте РФ по межнациональным отношениям и Комиссии Общественной палаты РФ по гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений 1 декабря 2021 года, где MEDIA-MIG выступал в качестве информационного партнера, о данном законопроекте высказался заместитель начальника ГУВМ МВД России, генерал-майор полиции Кирилл Адзинов.
По словам Кирилла Адзинова, по вопросу проведения госэкзамена ведомство своих убеждений не изменило:
«Очевидно, что владение русским языком нужно только в тех сферах, где есть контакт иностранца с россиянином либо с другим человеком, требующий объяснения на государственном языке. Это продавец в магазине, сервисная сфера. Если же мы говорим о возведении каких-либо объектов, таких как стадионы, космодром, торговый центр, там, где работают в замкнутой группе, то предъявлять к ним требования и создавать, по сути, коррупционную яму, в которую втягиваются и работодатели, и иностранцы, подтверждая владение, которого нет, насколько это актуально?! В общем, здесь диалог у нас продолжается и мы призываем и Общественную палату, и комиссию при президенте также принять участие, чтобы выйти на те интересы, которые выгодны РФ».
Логика МВД России в целом понятна. При развитии организованных форм внешней трудовой миграции, а также вахтового метода работы и вахтового типа проживания будет обеспечен высокий, а при уже введенной обязательной дактилоскопии и ID-карты или планируемой геномной регистрации приближенный к тотальному уровень контроля. Адаптация и интеграция при таком раскладе становятся излишними.
Такой порядок может быть направлен и на защиту интересов строительных компаний, нанимающих иностранных рабочих, — уйти со стройки в сферу услуг им при желании будет сложнее, поскольку придется сдавать госэкзамен на знание языка.
В описанной модели, однако, имеются как минимум два существенных пробела. Нужно напомнить, что в федеральном законодательстве РФ по-прежнему не прописано управление вахтовой миграцией. Ее регулирует ТК РФ, возлагающий основную ответственность за устройство вахтовых поселений на работодателя. Без утвержденных стандартов данного метода работы, без органа, следящего за соблюдением трудовых прав вахтовиков, и без возможностей для оперативного реагирования на правонарушения в таких поселениях нередко процветают злоупотребления, что хорошо иллюстрируют регулярные забастовки.
Можно сколь угодно скептически оценивать реальное значение сертификата о прохождении государственного экзамена, но нельзя отрицать того, что снижение языкового барьера способствует нормальным взаимоотношениям с иностранными рабочими, особенно в экстремальных условиях вахтового проживания и труда.
Кроме того, утверждение о замкнутости строительной сферы звучит по меньшей мере странно, ведь в соответствии со ст. 110 ТК РФ, у каждого работника есть право на еженедельный непрерывный отдых не менее 42 часов. Каменщик в Санкт-Петербурге, бетонщик в Мурманске, арматурщик в Свободном — все они с теми или иными оговорками свои выходные проводят в городской социально-культурной среде.
Исходя из рассуждений Кирилла Адзинова, справиться с этим досугом можно и молча.
Еще один тезис, который следует критически осмыслить — рост преступности среди иностранных граждан. Как следует из заявления Дмитрия Медведева, цифры указывают на проблему этнической преступности, что может свидетельствовать об угрозе анклавизации. К такому же выводу склоняются в МВД России, отмечая негативную динамику в 2021 году.
Однако при ближайшем рассмотрении статистика вызывает ряд вопросов.
Если свести для наглядности в таблицу данные МВД России о состоянии преступности за сопоставимые периоды последних четырех лет, можно выявить несколько тенденций.
Таблица демонстрирует следующую динамику.
Во-первых, на протяжении 2018–2020 годов количество преступлений, совершенных иностранными гражданами, последовательно снижалось как в абсолютном, так и в процентном исчислении.
Во-вторых, количество преступлений, совершенных гражданами стран — членов СНГ, включая граждан Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана, чаще всего являющихся героями криминальных сюжетов СМИ, также снижалось.
В-третьих, и это особенно любопытно, на фоне роста преступлений, совершенных иностранными гражданами за январь–октябрь 2021 года, число преступлений, совершенных гражданами стран — членов СНГ, продолжило снижаться и в абсолютном, и в процентном исчислении.
В этой связи хотелось бы получить от МВД России комментарий: какие данные свидетельствуют о том, что нынешняя система адаптации иностранных граждан не работает и провоцирует процесс «анклавизации»? Ведь несмотря на вызванные пандемией последствия — социально-экономические проблемы, безработицу среди мигрантов, временный локдаун и рост числа иностранных граждан, въехавших в РФ в 2021 году, — картина преступности изменилась незначительно.
Эксперты эту специфику объяснить затруднились. Михаил Бурда предложил обратиться к данным Генеральной прокуратуры РФ, которые «свидетельствуют о существенном росте преступлений мигрантов в 2021 году, причем тяжких и особо тяжких». Однако он отметил, что эти цифры не дают разреза по гражданской принадлежности:
«Объективные выводы о росте или снижении преступности среди мигрантов — выходцев из того или иного государства — делать проблематично. Конкретику здесь должны озвучить представители правоохранительных органов, которые такими данными обладают».
Обоснованные сомнения касательно опубликованной статистики МВД России высказывает и Ольга Чудиновских:
«Снова используется беспроигрышная тема преступности мигрантов. Но, во-первых, не так уж сильно она выросла. В относительных величинах, как была доля преступлений, совершенных иностранцами, менее 4% от общего числа расследованных, так и осталась на том же уровне по сравнению и с сентябрем, и с октябрем 2020 года. Было бы интересно получить информацию о характере правонарушений. Преступления, совершаемые иностранцами, как правило, менее серьезные, чем те, которые совершают наши сограждане. На первом месте у иностранцев — подделка документов, связанных с их миграционным статусом. В среднем граждане России совершают намного больше тяжелых преступлений и получают более суровые наказания, о чем свидетельствует статистика Судебного департамента. Но об этом основные критики поведения мигрантов умалчивают».
На сегодняшний день в России одной из ключевых проблем внешней трудовой миграции остается обеспечение цивилизованного социально-бытового устройства иностранных рабочих. Это является залогом нормальных повседневных взаимоотношений с местными жителями.
Само по себе компактное проживание или занятие отдельных экономических ниш не несет столь существенных угроз, как культурная замкнутость и отсутствие возможностей для коммуникации. Тем не менее решение проблемы в Совбезе РФ и МВД России видят по-разному. Позиция ведомства, базовые задачи которого заключаются в защите и наказании, закономерна, поскольку дополнительных кадров и ресурсов для анализа и контроля процесса проведения государственного экзамена среди иностранных граждан у органов внутренних дел нет.
Вместе с тем необходимо понимать, насколько нынешняя модель справляется со своими задачами, каков реальный эффект прошедшей с момента внедрения языкового тестирования в 2014 году восьмилетки, насколько проблема массовой фальсификации сертификатов о прохождении экзамена сопоставима с известной проблемой фиктивной постановки на миграционный учет. Публикуемая статистика неубедительна и делать на ее основании жесткие выводы, жертвуя продвижением русского языка, невозможно.
Курс на повышение государственного контроля в миграционной сфере, объявленный Дмитрием Медведевым, имеет большое значение, и крайне важно поддержать его в том направлении, где требуются реформы. В первую очередь — в части проработки порядка и концепта проведения государственного экзамена среди трудовых мигрантов при участии не только правоохранительных органов, но также научных, общественных и коммерческих организаций.
Больше о трудовой миграции в России и мире читайте на нашем сайте MEDIA-MIG.ru