оставшаяся без средств, пережила тяжелые годы. Тогда старший брат Рамкумар переселился в Калькутту и открыл там школу. Одна богатая женщина построила неподалеку от города, в Дакшинесваре, большой храм в честь Великой Матери богини Кали.
Рамкумар несколько лет был в нем храмовым жрецом, но потом по болезни должен был отказаться от этой должности. В 1853 г. юный Рамакришна заступил на его место. С этого времени началась его яркая, очень насыщенная религиозная жизнь. Индийская традиция знает множество путей богопознания, но все они могут быть сведены к двум основным: к пути бхакти и пути джайнинов. Первый путь — путь любви — через любовный экстаз (садхану) ведет к слиянию с личным Божеством. Второй путь — путь сурового аскетизма и глубокой внутренней сосредоточенности — через отсечение всего внешнего и иллюзорного ведет к постижению безличного Абсолюта (Брахмана).
Рамакришна был одним из немногих, сумевших освоить оба пути. Однако опыт богообщения пришел к нему далеко не сразу и эта наука едва не стоила ему рассудка.
Впрочем, последователи учения «Небесных наставников» в настоящее время не единственная и даже не самая многочисленная даосская церковь. Большая часть современных даосских школ восходит к секте «Учение Совершенной Истины» («Цюань чжэнь цзяо»), основанной в XII в. проповедником Ван Чунъяном.
ИНДИЯ
Пискатор стремился к документальности — он даже собирался роли реально существующих государственных и политических деятелей предложить сыграть самим этим деятелям. Но собственно актеру и его искусству в театре Пискатора отводилась весьма скромная и подчиненная целям агитации роль. Пискатор приглашал в основном самодеятельных актеров — ему было достаточно их невысокого мастерства. Он придерживался такого принципа, что только пролетарий может сыграть на сцене пролетария лучше любого актера. Но все же, становясь известным, Пискатор все чаще приглашает в свои спектакли профессиональных актеров. Правда, и от них требуется создать лишь образ-маску. Политическую маску. Так Пискатор прокладывал свой путь к «классовому рассудку зрителей». Для него образ мира — это земной шар, охваченный пламенем революции. От прославления революции в России он все чаще обращает свой взор на современную Германию.
Конструктивизм, приемы дадаистского коллажа остаются ведущими в постановках Пискатора, хотя, постепенно, он начинает использовать и приемы эпического театра. В постановке 1929 года по пьесе Вальтера «Берлинский купец» (это была сверхсвободная переработка шекспировского «Венецианского купца») Пискатор старается проанализировать специфику буржуазных экономических махинаций. Герой бедняк, приехавший в Берлин в период инфляции попытать счастья, вдруг неожиданно богатеет, наживается на продаже несуществующих товаров и превращается в «берлинского купца». Но после восстановления стабильности экономики он вновь разоряется и возвращается к себе домой столь же нищим, как и прежде. Но этот сюжет — лишь повод для режиссера поговорить о явлении. А потому, как всегда, он вводит в спектакль даже цифры, газетную информацию (все это проецировалось на экран). В финале спектакля он показал свое новое изобретение — так называемый конвейер. По сценической площадке двигалась широкая металлическая лента, на которой были разбросаны никому ненужные предметы прежних лет. А берлинские мусорщики выметали со сцены и обрывки старого флага, и старую солдатскую каску, и обесцененные деньги. Все это сбрасывали в конвейер. Сбрасывали навсегда.
В 1927 году Пискатор возвращается к «русской теме». Он ставит пьесу А. Толстого и П. Щеголева «Заговор императрицы» (спектакль шел под названием «Распутин, Романовы, война и восставший против них народ»). Здесь Пискатор придумывает «сегментно-глобусную сцену». Что это значило? «Идея введения промежуточных картин основывалась на конструкции сцены-глобуса, имевшего не только символическое значение, но и практическую цель, — объяснял сам режиссер. — Я представлял себе конструкцию, которая не требовала бы занавеса для многочисленных перемен декораций, необходимых нам. В полушарии должны были с молниеносной быстротой открываться и закрываться отдельные сегменты». Режиссер не столько интересовался фигурой Распутина или царской семьи, сколько «куском мировой истории». В этом же 1927 году Пискатору удалось открыть свой собственный «Театер ам Ноллендорфплатц». Но театр просуществовал только один сезон, так как потерпел финансовый крах. После закрытия театра творческая активность Эрвина Пискатора снижается. Он еще ставит спектакли, работая на небольших сценических площадках, он пишет книгу и работает с молодыми актерами. Книга «Политический театр» была им написана в 1929 году и переводилась на многие языки мира. В 30-е годы Пискатор был членом Исполнительного комитета Интернационального рабочего театрального союза. С приходом к власти Гитлера Пискатор покидает Германию. До 1935 года он живет в СССР, затем в США, где участвует в работе рабочих и студенческих театров. В 1947 году он возвращается в разделенную Германию и работает в ряде театров Западной Германии. В 1962 году он становится руководителем театра «Фрейе фольксбюне».
Его идеи политического театра продолжали жить. Рабочие самодеятельные коллективы, возникшие в первые послевоенные годы, ставили перед собой первоначально культурно-просветительские задачи, а позже и агитационно-политические. Этот театр ценили многие профессиональные художники. Например, Бертольт Брехт считал, что представления агитколлективов были сокровищницей новых стилей и форм. Он считал их достоинствами лаконизм, смелость, внимание к общественным проблемам. Они считали «искусство — оружием».
