У друга детства сестра двоюродная была – ох, и вреднющая девчуха! И что интересно, не понятно, в кого она такая вредина уродилась. Родители у неё вполне спокойные люди, неконфликтные. А их дочери чуть что не так – сразу в крик. Со всеми подругами постоянно ругалась и после бежит домой ябедничать что с ней никто играть не хочет. Только утихнет один скандал, следом начинается другой.
Как-то на недельку увезли сёстры своих детей к бабушке-дедушке за город – жили не особо далеко, ходил пригородный автобус. Бабушка с дедушкой рады – внук с внучкой приехали.
Сёстры вернулись обратно в город, наказав своим чадам слушаться бабушку с дедушкой. Поначалу и впрямь было тихо, девчушка вела себя спокойно. Гостинцы обоим поровну, никого не обделяли. Но мало-помалу внучка стала губы надувать – она же девочка, ей конфет можно побольше дать! Однако дед был строг – суровый взгляд на внучку и та снова шёлковая.
Сели обедать. Бабушка разлила по тарелкам деревенский борщ, сметанки положила. Дедушка хлеб ломтями нарезал. А ещё уважал очень дед себе на хлебушек тоненьким слоем ядрёной горчички намазать! В один день дед намазал себе горчицы и больше никому не дал, во второй день опять только себе и никому больше. Терпела-терпела внучка прижимистость деда, всеми силами старалась побороть себя и всё-таки обида вырвалась наружу.
По обыкновению намазывает себе дед немножечко горчицы на ломоть хлеба, внучка обращается к деду:
– Я тоже хочу!
Дед ей спокойно отвечает:
– Ты есть не будешь.
Внучка губки надула:
– Буду есть. Намажь мне.
Протягивает деду свой ломоть, тот буквально капельку размазал на краешке хлеба ядрёной специи:
– На, попробуй на язычок.
Внучка протестует:
– Почему мне мало намазал? Ты меня не любишь! Я всё маме расскажу!
Дед голос повысил:
– Да разве ж мне жалко? Говорю же тебе человечьим языком – ты есть не будешь. Попробуй сначала.
Внучка в крик:
– Деда, ты жадный!
Дед вспылил, намазал горчицей весь ломоть:
– На, ешь, а я посмотрю как ты реветь будешь.
Но внучка опять недовольна:
– Не хочу мало, хочу много!
Дед пытается убедить внучку:
– Да ты один раз укусишь и не съешь! Куда тебе больше? Ты глянь, у меня так же намазано.
Но внучка и не думает успокаиваться:
– Всё маме с папой расскажу! Не приеду я к вам больше – вы мне мёду жалеете.
Дед развёл руками:
– Да разве ж это мёд? Это горчица!
Внучка вновь своё твердит:
– Ты нарочно так говоришь, что бы мне мёду не давать. Жадный ты, деда.
Дед придвинул к ней баночку со специей:
– Думаешь, мне жалко? На, мажь сколько хочешь.
Обрадованная внучка зачерпнула полную ложку жёлтой массы и густо мажет на хлеб. С печальными глазами бабушка говорит ей:
– Послушайся деда – не будешь ты есть. Не мёд это.
Но внучка продолжает усердно намазывать «мёд» на свой хлеб. Зачерпнула ещё ложку, пока дед не убрал заветную баночку. Покачал дед головой и говорит:
– Бабка, готовься – щас отпаивать будем нашу непослушницу.
Косо взглянув на деда с бабкой, внучка широко раскрыла рот, откусила, раз-два жевнула, замерла и из широко открытых глаз ручьём потекли слёзы. Бабка уже наготове – подбежала к внучке, схватила ложку, зачерпнула из тарелки бульон:
– Плюнь эту гадость! Быстрей супом заедай!
Девчушка замахала в воздухе руками, дыхание перехватило. Жадно хватает воздух, но его не хватает. Не на шутку испугавшись, громко разревелась. Бабушка упрекает внучку, пихая ей в рот ложку с бульоном:
– Не послушалась старших, теперь не реви. Заедай быстрей супом.
Глядя на внучкин хлеб, дед причитает:
– Намазала-то сколько! Столько и я не съем. Зря только горчицу перевела. Ишь, мёду ей захотелось. Да кто ж суп с мёдом ест?
Жжение потихонечку проходит, внучка теперь лишь всхлипывает, послушно поглощая суп из рук бабушки. Дед никак не угомонится:
– Бабка, ты ей в следующий раз заместо сметаны в суп варенье плюхни. И на хлеб пущай себе намажет. Пусть ест. А то, видите ли, мёду ей пожалели.
Бабка махнула на него рукой:
– Ешь, давай. А то щас и тебя из ложки кормить стану, чтоб замолчал.
Дед протяжно произнёс:
– Ааа... Внучек, после обеда пойдём кошёлкой заниматься – я буду плести, а ты мне будешь веточки подавать.
P.S.
Кошёлка – так у нас называлась двух- или одноручная корзина, сплетённая из ивовых прутьев. По схожему принципу в давние времена делали плетёные изгороди. Старшее поколение ушло и некому стало делать плетёные изделия.