Эпиграф первый:
Пришел сезон, с дивана слазь
И брось работу ты без страху.
Когда в прудах берет карась,
Пусть всё уе...ет нах...
Эпиграф второй:
Я буду жить, пока со мной рыбалка,
Пока в руке звенит, не гнется палка.
В чем, скажи, Илюха, принципиальная разница между этими эпиграфами? Ты думаешь, что в наличии мата в первом и отсутствие его во втором? Правильно, но это на поверхности, это смысловые мели, где плавает мелкая семантическая рыбешка. А ты загляни вглубь – и выудишь трофейного крупняка. В этих эпиграфах таится сравнение рыбалки на удочку и на спиннинг. Во как!
Я сам тащусь от ловли карася, карпа, леща. Но до тех пор, пока не активизируется хищник. И тогда я смотрю на сгорбившихся над удочкой бедняг с легкой долей презрения. Жалко мне вас, ребята! Вы не поняли истинного кайфа ловли спиннингом и не познали полноценного рыбацкого оргазма.
И вот тут я перехожу к самым глубинам эпиграфов, опускаясь в самый что ни на есть омут, в который любил погружаться еще дедушка Фрейд и который вяжет рыбака со спиннингом прочнейшей плетенкой.
Посуди сам. Ведь предвкушение щучьего рывка подобно предчувствию соития, а процесс вываживания близок самому акту. Щука, севшая на спиннинг, в нашем эмоциональном восприятии вызывает почти такие же чувства, как женщина на собственном фаллосе. Что, я не прав, Илюха?! Истинный спиннингист испытывает почти всю гамму сексуальных наслаждений, начиная от петтинга, когда она, осторожно и нежно трогает твой воблер, до орала в момент созерцания раскрытой пасти с торчащим оттуда поппером.
И что же мы имеем в сухом остатке? А в нем, друг мой Илья, мы приходим к следующему выводу: спиннинг есть не что иное, как продолжение нашего мужского достоинства! А если я не прав, брось в меня комок грязи с самого илистого водоема.