, — пишет З.Шпаусус. — Давно обращало на себя внимание то обстоятельство, что растение в течение своей жизни произрастает из ничтожного зернышка семени до своей нормальной величины и при этом обнаруживается громаднейший привес. Аристотель считал, что растения поглощают из почвы необходимые материалы для своего построения в их окончательной форме, так что не встречается необходимости в каких-либо преобразованиях этих материалов внутри их организма. В 1600 году Ван-Гельмонт своим опытом сумел доказать неправильность этих предположений. Он отвесил в горшки 200 фунтов сухой земли и воткнул в нее ветку вербы, вес которой был равен 5 фунтам. При обильной поливке водой эта ветвь проявляла себя как целая верба: она пустила корни и на протяжении дальнейших пяти, лет выросла в порядочное дерево весом в 164 фунта. Особенно удивило Ван-Гельмонта то обстоятельство, что земля при этом потеряла лишь 60 граммов своего первоначального веса. Таким образом, земля никоим образом не могла быть признана единственным поставщиком питательных материалов для растущего дерева, ибо в этом случае 159 фунтов привеса ветки вербы должны были бы соответствовать равновеликой убыли веса земли.
Ингенгауз и де Соссюр в конце XVIII века были учеными, впервые разработавшими современную теорию питания растений, согласно которой растения поглощают двуокись углерода из воздуха, что и имеет своим результатом более значительное увеличение веса сухого вещества растений, чем этого можно было бы ожидать на основании количеств фактически поглощенной ими двуокиси углерода. Поэтому приходится допустить, что из двуокиси углерода и воды образуется новое органическое вещество. Названные ученые уже в то время считали, что необходимо и присутствие в почве некоторых солей.
Под портиком возвышаются две группы, изваянные скульптором Мендроном: святая Женевьева, умоляющая Аттилу пощадить Париж-Лютецию, и крещение короля Хлодвика. Внутреннее пространство Пантеона тоже величественно, но все же главное его достоинство составляет купол. При всей своей грандиозности он, однако, не производит того впечатления, которое от него ожидал сам архитектор Суффло. Рассказывают, что он умер не только из-за придворных споров и интриг, но еще и от печали, осознав, что купол слишком тяжел для поддерживающих его колонн. Назначенный после смерти Суффло архитектор Ронделе должен был, прежде чем закончить работу, заменить колонны столбами, соединяющимися между собой массивными арками.
«Чудом Саккара» и «самым великим памятником древности» французский ученый Виконт де Руже назвал гробницу вельможи Ти, жившего в эпоху правления царей V династии. Он служил трем фараонам, занимая одну из высших жреческих должностей, одновременно исполняя обязанности дворцового ключаря и царского секретаря, «облекая в письменную форму повеления фараона», как говорится в его надгробной надписи. По всему видно, что вельможа пользовался расположением фараонов, и они возлагали на него много поручений. Это не мешало ему часто отлучаться из Мемфиса в свои поместья для ведения дел и отдыха на лоне природы. Во время поездок в поместья Ти всегда сопровождали карлик, обязанный присматривать за ручной обезьянкой, и криворукий псарь, неспособный к физическому труду. Чтобы не оставлять его без дела, вельможа поручил ему ухаживать за своими любимыми собаками.
Вдали от суетливой столичной жизни с ее заботами, придворными интригами и разного рода неприятностями сельская жизнь давала столько удовольствий! На легком судне в сопровождении верных слуг Ти смело углублялся в папирусные заросли, охотясь за бегемотами. Метко брошенное копье глубоко врезалось в кожу неповоротливого животного, и оно становилось добычей охотников. Правда, это была рискованная охота, ведь бегемот мог напасть на лодку, но постоянная опасность только возбуждала в вельможе охотничий азарт.
Любил Ти заниматься и рыбной ловлей, ведь в то время в реках Египта водилось множество рыб самых разнообразных пород. Да и дом вельможи был полной чашей, ведь 36 деревень должны были ежегодно платить ему подати самыми разнообразными продуктами. В его поместьях паслись большие стада быков, ослов, антилоп и длиннорогих баранов; птичьи дворы изобиловали стадами гусей, уток, пеликанов, журавлей… На огородах выращивались самые разнообразные овощи, и гости вельможи часто не без тайной зависти поглядывали на ароматные дыни величиной с пудовые тыквы, на огурцы длиной до полуметра, на сочный крупный лук и другие овощи…
На стенах гробницы вельможи Ти в виде 36 девушек изображались деревни, приносящие всевозможные дары, и в надписях над ними даже конкретно сообщается название деревень: «Рыба», «Пироги», «Две сикоморы», «Вино» и т. д. Но так как подобные названия носили деревни и других владельцев, то для различия к деревням вельможи прибавляли имя их владельца: «Рыбная ловля — Ти», «Рыбная ловля — Техе-нука», «Пироги — Енхефтка», «Пироги — Ракопу» и т. д.
Именно тут, несомненно, кроется противоречие, нелепица: неужели теперь какой-нибудь южанин мог быть заинтересован в убийстве Линкольна? Можно, конечно, предположить, что Бутс не знал ничего о политике примирения, которую собирался проводить Линкольн, или же не верил в неё.
Джон Уилкс Бутс, «самый красивый мужчина в Вашингтоне», происходил не из южных штатов, а из Мэриленда. Вопрос об отмене рабства его нисколько не интересовал — ни с экономической точки зрения, ни с эмоциональной. Он родился в актёрской семье; его отец, Джуниус Брутус Бутс, долгое время считался лучшим актёром Америки. Джон Уилкс Бутс не был так знаменит. Однако, по-видимому, он всеми силами старался заставить о себе говорить. В начале войны, когда южане обстреляли форт Самтер, он прямо во время спектакля крикнул со сцены в зрительный зал, что этот обстрел — одно из самых героических деяний в истории. Он выкрикнул это не на Юге, а в Олбани, штат Нью-Йорк, за что был выслан из города.
Через два года он присоединился к подпольному движению конфедератов. Будучи актёром и выступая в самых разных городах и штатах, он мог незаметно поддерживать связь с другими агентами южан. Итак, убийца Авраама Линкольна, пишет Роско, был вовсе не безответственным безумцем, а являлся тайным агентом, участвовавшим в разветвлённом заговоре и имевшим немало сообщников.
