Где-то в Алтайских горах стоит деревушка «Чобаны». Небольшое селение, с добрыми и трудолюбивыми жителями.
Живёт там семья Подсолнуховых. Мама – Марина Евгеньевна, папа Фёдор Ильич и дочка Танечка. Весёлый и смешливый ребёнок с озорными карими глазками. Добрая натура у Танечки и отзывчивая. Маме по хозяйству помогает, соседи на неё не жалуются, малышей не обижает.
Дело зимой было, как раз перед Новым годом. Каталась Таня на санках с местными ребятишками. Любимым местом для катания служил склон невысокой горы. Деревьями поросший, а одна сторона чистая от растительности, будто огромный великан разглядел его своей ладошкой. С него детвора каталась на санках. Подниматься правда долго приходилось, но зато как здорово мчаться вниз. Ветер в лицо дует. Деревья мелькают. Скорость такая словно на крыльях летишь. Смех и звонкий голос ребятишек разносится над тем местом.
Он-то и привлёк безобразную старуху Груллу. Сгорбленная, всё лицо в бородавках, волос серый, на паутину похож. Вместо ступней копыта, позади тонкий хвост из-под юбки торчит. Местные старики поговаривают, детей она ворует и к себе в горы уносит. Там она отбирает самых упитанных, в масле варит и ест. Но никто её не видел. Считали выдумками стариков, чтобы детей пугать.
В то время и Таня каталась на санках. Как раз с горы летела. Саночки лёгкие, быстрые. Несут, только в ушах свистит. Смеётся Таня, радостно ей. Тут под сани камень попал, свернули они в сторону и в обрыв слетели. Со всего маха Таня в сугроб улетела. Сани застряли, а её отбросило на склон. А он крутой был, вот по нему она и в лес укатилась. Вскочила она. Лицо от снега протёрла. Глядь, не видать детей. Только голоса слышит. «Вот это я укатилась!» - Подумал она и пошла санки из сугроба вытаскивать. Шубка на ней тёплая. Толстая да пушистая. На голове платок пуховый. Жарко ей, аж пар поднимается. Щёки румяные, глазки весёлые. Рукавички вязанные, мама вязала. А за толстым стволом сосны за ней старуха следила. Грулла.
Видит, ребёнок румяный по сугробу бредёт один. Толстенький, маленький, вкусненький. Захихикала Грулла голосом противным. Ладошки скрюченные радостно потёрла. «Вот удача, ребёночком полакомлюсь.» - Шепчет про себя Грулла.
Таня только санки откопала. Вытащила их за веревку, вздохнула с облегчением и свет у неё померк. Нечто пыльное, тёмное, на Таню обрушилось. Это Грулла мешок на Таню накинула. Быстро завязала мешок, на спину сгорбленную забросила и побежала в горы.
По малозаметной тропинке скрылась она. В горы, да в чащу путь держит. Таня в мешке ворочается, душно ей и пахнет противно. Кричит, да кто её услышит. Слишком ткань плотная. Прибежала к себе в избу. Дверь раскрыла и юркнула в темноту избы, словно в нору звериную. Поставила поклажу на пол грязный, развязала. А оттуда Таня. Платок сбился, лицо закрыл. Шуба вздыбилась, ещё больше стала. Увидала, кого украла Грулла, захихикала. Сдёрнула платок с головы, да шубу быстренько расстегнула и Таню из неё вытряхнула. Глядь, а перед ней ребёнок худенький да стройный.
— Чего это ты такая худая? Только что толстая была. – Удивилась Грулла.
Таня, как увидела её, так от страха онемела.
— Тьфу, да такую есть не захочешь. Оставлю, откормлю, а после съем.
Таня поняла, что есть её не будут, смелее стала. С духом собралась и говорит:
— Бабушка, не ешьте меня, пожалуйста, поймайте волка, он сытнее будет. – А у самой сердечка будто воробушек трепыхается.
Махнула рукой Грулла, и быстро из избы выпрыгнула. Таня видит, одна осталась. Шубу на себя накинула, платок подвязала и тихо к двери подошла. Прислонилась к доскам не строганным, слушает, что за дверью творится. А там снег похрустел и тишина. «Ушла старуха.» - Поняла Таня. Дверь тихонько открыла и на улицу шмыгнула. Бежит от избы Груллы, из сил выбивается. Кругом лес, куда бежать – не знает. Лишь бы подальше от страшной старухи. Только изба из виду скрылась, прыгнула перед ней тень чёрная. Замерла Таня. А тень в кота огромного, чёрного обернулась. Шерсть на нём клочками торчит, проплешины серые, уши подранные, а морда почти человеческая. Встал он на длинных ногах, зашипел.
— Пусти меня котик. – Чуть не плача Таня ему говорит.
А тот и отвечает:
— А что ты мне в замен дашь?
Растерялась Таня, что можно коту безобразному предложить?
— А что ты любишь?
— Кожу обожаю, пахучую, лежалую.
Таня девочкой умной была. Вспомнила она сразу чердак, что у неё дома. А там в коробке старые куртки да шубы ветхие лежалые. Выбросить жалко, вот и берегли как подстилку собаке. И запах она вспомнила, резкий затхлый. План созрел в её светлой голове.
— Котик, я тебе вкусняшку дам.
— И где она? Вкусняшка. – Прошипел он и с недоверием на Таню посмотрел.
«Точно. У нее то ее нет. В доме старухе поискать надо. А с ней как быть? Ведь съест!» - Таня думает. И тут вспомнила слова мамы: «Доченька, запомни, дела правильные и доброта чудеса творят. Самого злого человека исправить могут.»
— Пойдём котик домой. Там угощу.
Вернулись они в избу к Грулле. Осмотрелась Таня кругом. Всюду грязь да вещи разбросанные. Некоторые и на тряпку для пола уже не годятся. Стекло чёрное от грязи. Стол объедками завален, да посудой грязной. Сняла с себя шубу и платок, аккуратно на лавку положила. Холодно ей стало. Смотрит на печь, а та вся в саже, давно не топленная. Рядом поленья валяются. Делать нечего, выгребла она золу из печи да огонь разожгла. Сразу уютней стало. Тут кот подкрался:
— Давай, что обещала.
Собрала она самую старую одежду.
Тулупы, шубы, всё, что с кожей и коту бросила.
Кот понюхал, пожевал. Улыбнулся да всё и сожрал.
— А раньше ты что кушал? – Удивилась Таня.
— А кот ушёл в угол, кругом потоптался и лёг на пол. Зевнул и отвечает:
— Стариков ловил хмельных и ел.
Отшатнулась от него Таня.
— Не надо дедушек больше есть.
— Как так? - Удивился кот. – Вот ты мне же вкусную еду дала, от стариков шкуру.
Улыбнулась Таня и отвечает:
— А ты теперь выслеживай у кого одежда старая, да дранная, вот ее и кушай.
— И то верно! – Обрадовался кот и уснул.
А Таня избу прибирать приступила. Не в грязи же сидеть! Пол подмела, одежду собрала, ту, что совсем старая, для кота оставила. Другую, в угол аккуратно сложила. Посуду промыла, на столе прибрала. Уморилась, жуть. Только на лавку села, Грулла заходит, а на плече волк убитый. Сбросила его на пол, на кота чёрного зыркнула. Избу оглядела.
— Что-то светло больно. Уж не моя ли это берлога?
— Твоя бабушка, - Таня отвечает – Ты сядь отдохни с охоты-то.
Крякнула Грулла. К печи подошла, руки костлявые погрела. Тепло ей стало и душа чёрная, ледяная, оттаяла.
— А меня ведь никто не любит, одинокая я. – Печально отвечает она.
Жалко Тане Груллу стало. Подошла она к ней и превозмогая отвращение, погладила по голове серой. Всхлипнула Грулла, рукой махнула.
— Уходи, не буду тебя есть.
— Бабушка я же путь не знаю.
— Ладно, провожу. Вам хорошо, вы семьями живете.
— Бабушка, может, тебе тоже друга найти.
Засмеялась Грулла, закрякала:
— Хитрая ты девка, найди. Постой, в горах тролль горный бродит! – Вскрикнула она, а у самой глаза заблестели.
К вечеру отвела она Таню домой. Её уже и искать начали. Вот Грулла возле первых домов её и оставила. А сама в горы убежала.
Поговаривают, теперь с троллем она живёт. Болтают, детишки у них появились. А кот по ночам среди домов бродит. Выискивает кто в неопрятной да старой одежде ходит, особенно кто хмельной шатается. Того найдёт, вмиг одёжу сдерёт и в лес убегает.
Вот вам и наставление: следите за собой, одежду не портите, в чистом ходите. А у кого средств не хватает, по причине пагубной привычки, так трудиться надо.
Будьте здравы.