того или другого — невозможно, постичь законы их движения и взаимозависимости — удел творцов, провидцев и открывателей.
Что касается галереи созданных Достоевским образов, то каждый из них призван отобразить конкретные аспекты русского характера. Все они — и порознь, и вместе взятые — давно стали устойчивыми типажами русской культуры, носителями конкретных людских качеств: Алеша — подвижнического человеколюбия, Дмитрий — вечного страдания, Иван — циничного нигилизма, Федор Павлович — распущенного аморализма, Смердяков — всей мерзопакостности русской жизни, Зосима — спасительности и исповедальности.
Герои Достоевского особенно близки и понятны тем, чья мятущаяся душа не знает покоя, кто пребывает в состоянии непрестанных сомнений и поиска истины, в ком жизнь клокочет и бурлит, как первозданный хаос. Таков и Дмитрий Карамазов — средоточие буйства и нежности, бесшабашности и честности, паясничания и воистину русской распахнутости души. Недаром он — а никто другой — носитель самой сокровенной тайны книги, самой главной ее идеи. Ибо в уста именно старшего из всех братьев вложена знаменитая фраза, которая может служить ключом к роману в целом, ко всему творчеству Достоевского, да и, пожалуй, к душе каждого человека: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей». Интересно вдуматься в весь бурный монолог, который этот афоризм завершает:
«…» Все на свете загадка! И когда мне случалось погружаться в самый, в самый глубокий позор разврата (а мне только это и случалось), то я всегда это стихотворение о Церере и о человеке читал. Исправляло оно меня? Никогда! Потому что я Карамазов. Потому что если уж полечу в бездну, то так-таки прямо, головой вниз и вверх пятами, и даже доволен, что именно в унизительном таком положении падаю и считаю это для себя красотой. И вот в самом-то этом позоре я вдруг начинаю гимн. Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую облекается Бог мой; пусть я иду в то же самое время вслед за чертом, но я все-таки и твой сын, господи, и люблю тебя, и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть «…»
Но довольно стихов! Я пролил слезы, и ты дай мне поплакать. Пусть это будет глупость, над которою все будут смеяться, но ты нет. Вот и у тебя глазенки горят. Довольно стихов. Я тебе хочу сказать теперь о «насекомых», вот о тех, которых Бог одарил сладострастьем: «Насекомым — сладострастье!»
Пишут, что в конце жизни у него открылись многие чудесные способности, как, например, чтение мыслей, способность предсказывать будущее, ясновидение, дар излечивать болезни простым волевым усилием. Он имел огромную силу внушения и мог менять внутреннюю установку человека одним только прикосновением к нему.
Например, люди, находящиеся под властью телесных желаний, чувствовали после общения с ним, что мысли их больше не возвращаются к телесным наслаждениям, скряга вдруг открывал, что любовь к золоту оставила его, и т. п. Многие серьезные люди всех вер и сект стекались к Рамакришне, чтобы получить поучение и напиться воды жизни. Число его почитателей и учеников быстро росло. Одним из таких восторженных поклонников Рамакришны в 1876 г. стал Сен Кешобчондро (смотри о нем выше в жизнеописании Раммохана Рая). Книги Сена о Рамакришне вызвали большой интерес к нему в самых широких кругах Индии, после чего поток паломников в Дакшинесвар многократно увеличился. Рамакришна никому не отказывал в беседе и духовном наставлении, отдавая общению со страждущими все свое время. Когда ученики говорили ему, чтобы он отдохнул, Рамакришна отвечал: «Я готов выносить с охотой всевозможные страдания тела тысячи раз, если только этим я приведу к свободе и спасению хоть одну душу». «Те, кто его не знал, — вспоминал позже ученик Рамакришны Свами Шивананда, — не могут себе представить, как много сил и времени этот отрешившийся от земных дел человек отдавал людям, выслушивая их мирские печали и облегчая их…» (Сила его сострадания была огромна. Сообщают, что однажды он увидел человека, жестоко иссеченного плетью, и был так потрясен, что на его собственной спине появились характерные багровые полосы, словно он сам прошел через это наказание.) Величайшее напряжение в конце концов подорвало его организм. В начале 1885 г. Рамакришна заболел горловой болезнью, которая развилась в рак. Его состояние ухудшалось с каждым днем. 16 августа 1886 г. он погрузился в самадху, из которого уже не вышел.
После смерти Рамакришны, его ученики во главе с Вивеканандой сначала устроили монастырь на берегу Ганга в Баранагоре, а затем перебрались в Алумбазар. В 1897 г. Вивекананда основал своего рода религиозный орден, получивший название «Миссия Рамакришны». Его целью было объявлено проповедовать истины, которые Рамакришна высказывал и осуществлял в действительности «для установления братства между приверженцами различных религий, помня, что все они — лишь различные формы единой вечной религии». Отталкиваясь от идей учителя, Вивекананда стал разрабатывать вероучение, охватывающее не только все религии, но и всю мораль, и вообще все духовное начало в мире. Миссия начала учреждать монастыри вместе с центрами по социальному развитию, включая больницы, амбулатории, колледжи, сельскохозяйственные и профессиональные училища, библиотеки и издательства. В XX в. она заметно усилила свою деятельность: сейчас, кроме 90 отделений в Индии, миссия представлена 50 филиалами во многих странах мира.
Елена Блаватская
