Из деревни пришли тревожные слухи, мне сообщили, что маму парализовало и она голодная сидела в холодном доме, пока не выползла на улицу. Сегодня едем в Мельниково.
Слухи к сожалению, оказались, горькой правдой. У младшего брата Сережки, трое малышей, мал-мала меньше. Чумазые, как поросята, смотрят на нас удивленными глазенками. Робко берут гостинцы.
Маму оставить мы там не можем, в селе даже фельдшера нет. Забрали её с собой. Вызвали врача. Инсульт. Правда доктор сказала, что у неё какие-то нестандартные симптомы. У мамы работали руки, но полностью отказали ноги, и она практически не могла говорить. Назначили ей кучу инъекций, таблеток, в госпитализации отказали. Мне пришлось самой ей делать уколы. Таблетки глотать она не хотела, и я воевала с ней. Я раздавливала их, разбавляла водой и вливала ей в рот. Она сердилась, плевалась, отказывалась проглатывать. Я, уговаривала её как маленькую, гладила по голове, ругалась, плакала от бессилия. С деньгами было очень плохо, лекарства дорогие, а мне порой вместо одной таблетки приходилось давать две, а то и три, так как внутрь ничего не попадало.
В следующий прием доктора, мама назвала всех, кроме меня. Сердилась. У меня она отказывалась даже есть. Её кормила дочка, у Марочки бабушка ела. Правда порой называла её Анечкой. Ела мама плохо, очень часто сжимала губы и не позволяла себя накормить. А доктору жаловалась, что мы её не кормим. И мне было не по себе от этих её обвинений. Я пыталась объяснить врачу ситуацию, но та сказала, - Вы поймите, это не она, это её болезнь. Она сейчас может и не вспомнить, что было минуту назад. Не комплексуйте.
Ей было скучно лежать на одном месте, и мама стала сползать с кровати. Как-то вернувшись домой мы обнаружили её на полу. Подгузник она умудрилась снять и всё, буквально всё в комнате и она в том числе с ног до головы было испачкано в испражнениях. Муж сразу сказал. - Я мыть её не буду.
Я начала с пола. До неё еще дойти надо было. Потом отмыла кровать, поменяла бельё, перетащила её на полу на грязные простыни и начала мыть. Честно скажу, это очень сложно, когда тебе сопротивляются. Мама сильно похудела, но тем не менее была очень тяжела. Когда я её помыла и попыталась затащить на кровать, я согрешила. Я тащила её на кровать, а она сползала на пол. Я её туда, а она обратно. И на смертном одре я буду помнить, что я ударила маму.
Я плакала, - Мамочка, прости меня. Ну, помоги мне пожалуйста. Я устала. Ну, родная моя.
И она позволила мне закинуть её на кровать и одеть в чистую рубаху. Потом я отмывала тумбочку и стены. Готовила ужин. Кормила бабушку дочка, а она сжимала губы и отворачивалась.
После этого мы поставили на кровать доски в виде ограничителей и закрыли их одеялом, так как она била о них руками. Но мы целый день на работе, дочке её на кровать не поднять, а пол холодный. Пусть уж лучше синяки на руках, чем воспаление легких.
Как-то в выходной заявился наш хозяин, вначале он начал орать, что не соглашался, на то чтобы еще и мама жила в доме. На что я ему ответила, - Мы снимали дом для семьи, количество человек не оговаривалось. Мама член моей семьи, хотите поспорить?
Спорить он не стал, но потребовал с начала следующего месяца внести оплату за аренду, так как мы выполнили не всё, что было в договоре. Я показала ему расчеты с указанием выполненных работ, с суммой за их выполнение, с чеками за использованные материалы, по этим расчетам получалось, что еще как минимум месяц мы имели право жить не оплачивая. Но Вася сказал, - Вот все доделаете, тогда вернёмся к этому разговору, а мне сейчас деньги нужны.
Мама умерла в шестьдесят два года в ночь на двадцать шестое марта.
Мы проснулись от странных звуков. Сергей сказал, - Лежи, я сам проверю.
Вернувшись проговорил, - Похоже помирает, агония у неё. Я попробовал дать воды не реагирует.
Мы вызвали скорую, но к их приезду все уже закончилось. Нас с Марой, Сергей к маме не пустил, с врачами общался сам. Чуть позднее приехала труповозка и маму увезли в морг.
Я не знаю, как описать, что я тогда чувствовала. Это были довольно противоречивые чувства.
Это было и горе, чувство потери, опустошения -потому что мамы больше нет. И у меня словно пропало часть души.
Это было и чувство облегчения, потому что уход за больным человеком требовал времени, а у меня его не было, и на четырнадцатилетнею девочку ложилась вся нагрузка по уходу за бабушкой в то время, пока мы работали. Это было чувство облегчения еще и потому что страдания для мамы закончились и у неё больше ничего не болело.
И это было чувство стыда. Мне было стыдно, за то, что я смалодушничала и не подошла к маме, когда она умирала, за то, что позволила уйти ей в одиночестве. Стыдно за то, что не смогла дать ей должного ухода, за то, что не сдержалась и ударила её. Стыдно за чувство облегчения.
У меня было особое отношение к маме, я жалела её. Понимала, что она была глубоко несчастным и слабым человеком, Она слишком мало видела в своей жизни хорошего. Я походила на неё характером. Я была так же слаба и нерешительна и ненавидела себя за это. И вот теперь мамы нет, и мне грустно, что мы так и не поговорили с ней по душам.
Организацией похорон занимался Сергей. На Цинковом уже давно никого не хоронили, но он сумел договориться. И мама похоронена недалеко от Сережкиной матери.
А поминки мы справляли в деревне. Там были все её подруги, знакомые. Там прошли её последние дни жизни.
Мы прожили по этому адресу почти девять месяцев и хорошо, что не успели потратить деньги на краску и кровельный материал, так как в мае нас ошарашили. Пришел незнакомый мужик и сказал, что он купил этот дом и дает нам две недели, чтобы мы съехали.
Оказывается, Вася показывал дом покупателям, пока мы были на работе.
**********************************************************
Продолжение следует.... Смотрите ссылку в Оглавлении часть 4
Начало истории В оглавлении часть 1