Именно такое восприятие и запечатлелось в историографической традиции

подготовить крестьянина к его самостоятельной и хозяйственной, и национальной миссии («нашималороссийские крестьяне»). Народники же, обходя вниманием трезвые голоса рационализаторов-практиков середины XIX века, реанимировали патриархальное отношение к крестьянам, не добавив к нему дворянский комплекс ответственности, но зато углубив комплекс вины. Поэтому для народников крестьянин — этообъектосвобождения,объектприложения своих идей, в лучшем случае — источник вдохновения.
Именно такое восприятие и запечатлелось в историографической традиции. Именно его я и пыталась поставить под сомнение. И помогли мне в этом дворянские социально-экономические проекты, в том числе и тех, кого мы считаем «апостолами» национального возрождения, кто, если не принимать во внимание литературщину, приходил к «модерному национальному» через анализ/ощущение социально-экономической специфики края. Поэтому благосклонное отношение М. А. Максимовича к украинскому джентри, созданному Гетманщиной, думаю, можно объяснить не столько тем, что Михаил Александрович был немного старше Костомарова, Кулиша, Лазаревского, более «русифицирован» и менее народник, как считает Дэвид Сондерс[1776],сколько тем, что, в отличие от перечисленных, после отставки, еще молодым не на миг только захотел включиться в реалии помещичьей жизни, не только наблюдал за нею, но и непосредственно ее прожил.
Собственной деятельностью «реальные» помещики отвоевывали право мыслящих и образованных людей Малороссии на свой, особый путь модернизации как самой отчизны, так и страны в целом. Другими словами, если социально-экономические реалии края и вызвали тени предков, то они активно использовались не для ностальгирования по утраченному золотому времени, а для выработки и легитимации эффективных, адекватных путей модернизации. И в этом ключевое расхождение моей позиции с теми ведущими историками, которые считают, что модернизационный проект украинского XIX века определялся наследием прошлого, стонами, вздохами и воспоминаниями о навеки потерянном «золотом времени». Для них социально-экономические отношения — лишь сопутствующий фактор, фон, на котором разворачиваются нациотворческие процессы. Для меня же «возрожденческое» — лишь один из инструментов в широком спектре аргументации в интеллектуальной борьбе Малороссии, почему-то приобретший, вместо прикладного, статус самодостаточной оптики исследования всего разнообразия интеллектуальных ландшафтов украинского XIX века.
Наконец, как это ни прискорбно для автора монографического исследования, вынуждена признаться, что я здесь не совсем оригинальна. На все это прозрачно намекнули задолго до меня и П. Г. Клепацкий, и А. П. Оглоблин. Но тогда, в заидеологизированном XX веке, они не были услышаны даже теми, кто умел не только слушать, но и прислушиваться и слышать. Для того же, чтобы это произошло сейчас, моих нынешних усилий явно недостаточно. Поэтому в глубине души надеюсь не только на внимательного читателя,не только на собственные силы продолжать, но и на то, что кто-то другой, смелый, настойчивый и упорный, решится еще более уверенно работать над Правдой, заниматься Правдой, идти к Правде…
«Писатель не только пчела, но и соты. В его работах труд многих пчел, в том числе и труд прошлого, и труд будущего»[1777].
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВИ — Вопросы истории
ГАПО — Государственный архив Полтавской области
ГАЧО — Государственный архив Черниговской области
ДВ — Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории
Док., изв. и зам. — Документы, известия и заметки (рубрика журнала «Киевская старина»)
ДIАЗ — Дніпропетровський історико-археографічний збірник
ЖЗ — Журнал землевладельцев
ЖМГИ — Журнал Министерства государственных имуществ
Записки ОСХЮР — Записки Императорского общества сельского хозяйства Южной России
ЗГ — Земледельческая газета
ИР НБУВ — Институт рукописи Национальной библиотеки Украины имени В. И. Вернадского Национальной академии наук Украины
КС — Киевская старина/Київська старовина
НЛО — Новое литературное обозрение
ОВ — Одесский вестник
Одиссей — Одиссей: Человек в истории
ОИ — Отечественная история
ОМ — Общественная мысль России XVIII — начала XX в.: Энциклопедия. М., 2005
ОР РНБ — Отдел рукописей Российской национальной библиотеки
ПГВ — Полтавские губернские ведомости
РА — Русский архив
РБ — Русское богатство
РВ — Русский вестник
РГИА — Российский государственный исторический архив
РС — Русская старина
СБ — Сельское благоустройство
Соціум — Соціум: Альманах соціальної історії
Труды ВЭО — Труды Вольного экономического общества
Труды ПАК — Труды Полтавской губернской ученой архивной комиссии
УМ — Україна модерна
УIЖ — Український історичний журнал
ЦГИАУК — Центральный государственный исторический архив Украины в г. Киеве
ЧГВ — Черниговские губернские ведомости
ЧИМ — Черниговский исторический музей имени В. В. Тарновского
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей российских

Примечания
1
Литвинова Т. Ф.«Поміщицька правда». Дворянство Лівобережної України та селянське питання наприкінці XVIII — в першій половині XIX ст. (ідеологічний аспект). Дніпропетровськ: Ліра, 2011. 732 с.
2
Горизонтов Л.Этноисториографические стереотипы: к постановке проблемы // Образ Iншого в сусідніх історіях: міфи, стереотипи, наукові інтерпретації (Матеріали міжнародної наукової конференції, Київ, 15–16 грудня 2005 року) / Упор. і наук. ред. Г. В. Касьянов. Київ: НАН України, Iнститут історії України, 2008. С. 12.
3
См.:Шаталов Д. В.Тут, внутри: как филологи пишут историю… (размышления над и по поводу образа украинского казака в современной российской гуманитаристике) // Iсторіографічні та джерелознавчі проблеми історії України. Професійна етика історика у міждисциплінарному просторі: Міжвуз. збірник наукових праць / Відп. ред. О. I. Журба. Дніпропетровськ, 2014. С. 333–348.
4
Литвинова Т.«Глобус России» не должен превратиться в историографическую реальность // Диалог о книге «Судьба реформы: Русское крестьянство в правительственной политике до и после отмены крепостного права (1830–1890‐е гг.)» Игоря Христофорова. (Опубликовано в журнале: Российская история. 2013. № 4. С. 178–181.)
5
С сожалением вынуждена отметить, что совсем недавно, в рамках так называемой декоммунизации, этот проспект был переименован и получил несколько странное название«Слобожанский».
6
Лотман Ю. М.Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). СПб., 1998. С. 15.
7
С. А. Экштут назвал культуру пореформенной России логоцентрической, поскольку «господствующие высоты интеллектуального пространства заняли и прочно удерживалимастера слова». Именно писатели были и продолжали оставаться «властителями дум». (Экштут С.Французская горизонталка, или Сексуальная революция, которую мы не заметили // Адам и Ева: Альманах гендерной истории. М., 2007. № 13. С. 74.) Однако российские литераторы не были так уж единодушны в своих оценках дворянства. Среди них находились и те, кто противостоял генеральному потоку. В частности, А. А. Фет в начале 1860‐х годов категорически выступал против «присяжного русского литератора», потешавшегося над помещиком, будто над средневековым немецким vogelfrei (ущемленный в правах). В отличие от приверженцев литературной моды, поэт считал, что «дело землевладельцев всегда было делом великим», значительным для всего государственного организма, поэтому«пора и нашей отсталой литературе вспомнить это и отнестись к нему без задора бессмысленной и нелепой вражды» (Фет А. А.Из деревни [1863] // Фет А. А. Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство. М., 2001. С. 126, 131). Но, несмотря на убеждения поэта-«фермера», что «нельзя никакими риторическими воркованиями зашептать эту жизненную силу (класса помещиков, который владел большей частью «производительной почвы». — Т. Л.),как нельзя заставить самую мелкую звезду опоздать хотя на миг против календаря», «правда» осталась все же за «присяжным русским литератором», добавлю — и украинским, сила и влияние которого перешли в историографию и ощущаются до наших дней.
8
Российский гоголевед Б. В. Соколов привел фрагмент из письма писателя от 24 ноября 1849 года к харьковскому помещику К. И. Маркову, обвинявшему Гоголя в том, что в «Мертвых душах» изображен не русский человек в его повседневном труде и быте, а личности исключительные. Тут и было употреблено такое определение: «герои недостатков». (Соколов Б. В.Расшифрованный Гоголь. Вий. Тарас Бульба. Ревизор. Мертвые души. М., 2007. С. 263.)
9
Кантор В. К.Санкт-Петербург: Российская империя против российского хаоса. К проблеме имперского сознания в России. М., 2008. С. 265.
10
По аналогии с многочисленными «поворотами» в гуманитарных науках О. Б. Леонтьева вторую половину 1850‐х — 1860‐е годы определила как «народнический поворот». Автор также раскрыла механизм формирования «нарратива народных страданий» в эпоху Великих реформ. (Леонтьева О. Б.Власть и народ в зеркале исторических представлений российского общества XIX века // Образы времени и исторические представления: Россия — Восток — Запад. М., 2010. С. 870–872.)
11
Когут З.Проблеми дослідження української еліти Гетьманщини (1650–1830) // Когут З. Коріння ідентичності. Студії з ранньомодерної та модерної історії України. Київ, 2004. С. 31.
12
Оксана Забужко справедливо обратила внимание на первенство Т. Шевченко в обвинении украинской шляхты в измене «народу», на антишляхетские инвективы И. Франко, наупорную «демаскировку» А. Лазаревским «шкурнических интересов элиты», которые очень осторожно, учитывая «дух времени», пытался осадить даже «воинственно-бескомпромиссный» М. Драгоманов (Забужко О. Notre Dame d’Ukraine: Українка в конфлікті міфологій. Київ, 2007. С. 339). К этому ряду как не добавить П. Кулиша времен оформления украинского мифа? Да и в самом мифе — «…не знала Украина ни царя, ни пана…».
13