Работу по административному реформированию нового большого государства Иван III провести не успел, а Василий и не пытался – он оставил всё, как было при отце.
По-прежнему функционировала Боярская дума, и высшей знати теперь жилось несколько привольнее, чем при строгом Иване III. Новый государь бывал вздорен и вспыльчив, но к этому времени бояре хорошо усвоили науку самодержавного двора: если не перечить великому князю и пониже кланяться, можно существовать вполне безбедно. Московская аристократия раболепствовала перед троном, однако в продолжение всего правления Василия никаких новых покушений на ее права и привилегии власть не предпринимала. Родовитых вельмож по-прежнему назначали на видные должности, военные и гражданские, а за неудачи и поражения строго не наказывали.
Профильные ведомства, приказы, так и остались в зачаточном состоянии. Областями управляли наместники, почти всегда – из первых по знатности родов.
Главные потребности государственного аппарата не усложнились, они сводились, во-первых, к сбору податей и пошлин; во-вторых, к отправлению правосудия; в-третьих, во время войны – к мобилизации войска.
Деньги в казну собирались по старинке, здесь ничего нового не произошло, а вот в судебной системе из-за ее неразвитости и примитивности все же пришлось кое-что менять. Известно, что при Василии был разработан какой-то новый судебник, однако его текст не сохранился. Известны лишь некоторые фрагменты.
Поскольку никакой полиции в ту пору не существовало и преступления раскрывать было некому, власть изобрела отличный способ, как сказали бы сейчас, «повысить раскрываемость»: возложили эту функцию на местных жителей, и если те сами не могли сыскать и представить на суд виновных, то должны были платить большой штраф (за непойманного убийцу – целых четыре рубля).
Итальянец Павел Иовий (Паоло Джовио), расспрашивавший в 1525 году русского посла Дмитрия Герасимова, сообщает, что московиты при следствии используют установленные законом пытки: «льют на голову холодную воду», а «для вынуждения признания, твердыми и заостренными гвоздями отдирают у обвиняемого ногти от пальцев». Ничего экстраординарного в такой судебной практике Иовий не находит – в тогдашней Европе применялись пытки еще более зверские, но в прежней, досамодержавной Руси истязания как законный метод дознания не практиковались.