Р а с с к а з
Этим прекрасным утром, я как и прежде, жду своего лучшего друга. Довольно часто убегали мы с ним за поселок, и забавлялись различными играми. По - мальчишески дурачились. А летом собирали разные лесные ягоды.
Почему бы и теперь, после стольких лет не подождать мне Анзора? Он ведь был таким беззаботным, веселым пареньком.
Но нет, я не дождусь его. Я помню, что Анзор погиб зимой сорок четвертого года в Югославии на высоких белых скалах.
Возвращаясь в поселок, прежде чем войти в свой дом, встречаю старика Мусаила, отца Анзора. Он как бы невзначай старается часто встречать меня, и всякий раз непременно заводит со мной разговор о сыне.
- Послушай, - говорит он мне. - У меня был мальчуган, такой добрый. Не на что было жаловаться. Сейчас, наверное нет таких детей...
Удивительно, но в голосе его не слышно, грусти. А на лице обветренном, грубом, изрезанном сетью глубоких морщин, мерцает чуть заметный свет весеннего сияния.
Старик не упоминает имени Анзора. Не называет своим сыном. Он говорит: "Мой мальчуган..." Будто это соседский мальчишка, хотя и очень ему дорогой.
Я говорю Мусаилу:
- Давай дадим объявление о гибели Анзора. Пенсию, может, выхлопочем. Трудно ведь так...
Старик вздрагивает. Становиться вдруг далеким и жестким. Но только на мгновение. И вот уже, он говорит мне спокойным голосом:
- Нет, не буду. Жалко мне моей старухи. Она мать, и до сих пор ждет своего сына. Так неужели поднимется рука подкосить ее на склоне лет?
-Может, действительно, и так, - отвечаю я.
- А как же. Да и сам я тоже ... пока нет бумажки в руках, вроде совестно зачислять мальчугана в покойники. Пусть уж будет как есть. Все иной раз и появиться надежда. А вдруг бредет он по дороге где-то. Медленно идет, не торопиться, но однажды дойдет до места. Вернется в свой дом...
Мать Анзора бодрая и очень приветливая старушка, сама не сдается и Мусаилу спуску не дает. Стоит только коснуться в разговоре войны или смерти - она уже начеку. Незаметно следит быстрым глазом за стариком и заявляет строгим тоном, не терпящим возражения.
- Думаю, нельзя никому пророчить смерть раньше времени. Кто доказал, что мой Анзор погиб? Никто. А Хасан, который воевал там, утверждает, что сам видел, как Анзор ушел с этих самых скал, еще до обстрела. А потом переплыл какую - то реку...
Переплыл реку! Это было сказкой, которую выдумал легкомысленный Хасан. Я его хорошо знал. Конечно, он, наверное, хотел как лучше. Его самого уже нет в живых. Но сказка эта прижилась в поселке. Прочно угнездилась в сердце матери.
И каждый раз, когда речь заходит про выдумку Хасана, старик доверительно шепчет, оставшись со мной наедине:
-Слышал? Говорил я тебе, она все еще ждет, надеется. Ну не грешно ли мне свидетелей для смертного уведомления искать? Не стану я этого делать. Никогда...
Прошло время. Каждый раз, чуть рассветет, я слышу звенящий в соседнем дворе голос матери Анзора. Этот голос всегда хорошо доносится до моего дома. Но однажды, проснувшись, я напрасно прислушивался - через полуоткрытое окно ничего не было слышно. Вышел во двор - тишина. Глухое пасмурное утро окутало меня, и мой двор показался мне чужим. Неужели один только привычный голос способен так изменить все вокруг?
На следующий день узнал, что старуха больна и просить ее навестить. Без нее, шустрой, живой, дом соседей выглядел пустым, холодным. Хозяйка лежала в постели, но все еще не поддавалась болезни. Крепилась, и только оставшись наедине со мной, устало перевела дух, словно скинула с себя груз внешнего геройства.
- Ну вот, настал и мой черед! Теперь и я отправлюсь к моему Анзору. Я притворился, будто не расслышал ее слов. И правильно сделал, потому что через мгновение она прошептала:
- А может случиться, Анзор вернется в свой дом, а матери своей уже не застанет. Жаль...
Она глянула на мою голову тронутую сединой, и сказал:
- Вы ведь сверстники с Анзором. Неужели и он так постарел? Прошли его лучшие годы вдали от моих глаз. Вот о чем я больше всего сейчас жалею.
Тут старушка полезла рукой под подушку и вытащила желтый конверт.
- Возьми это, сохрани у себя. Сам увидишь, что в нем такое. Я, то знаю, что все обман. А вот мой старик - совсем другое дело. Он верит каждому слову, которое на бумаге написано. Так лучше ему ничего не показывать.
Старушка помолчала минуту и продолжила шепотом:
- Он и теперь надеется, ждет своего мальчугана. Грешно ему все это вранье показывать...
Дома в полной тишине я распечатал конверт. В нем оказалось письмо майора из 315 полка, который сообщал, что гвардии старшина связист Анзор Тамадаев погиб в декабре сорок четвертого года в Югославии при жестоком артиллерийском обстреле...