Здравствуйте, друзья. Это тексты и картинки к подкасту "Геодезия и отвага". Долгий и подробный рассказ о невыдуманной истории международной экспедиции, которая в XVIII веке отправилась из Франции в Латинскую Америку, чтобы решить спор о форме Земли: вытянутая она как дыня или сплюснутая как тыква. На протяжении восьми лет ученые попадали в самые ужасные передряги: в войну и извержение вулкана, на убийственную корриду и в снегопад на экваторе. История Французской геодезической миссии, к сожалению, малоизвестна в русскоязычном пространстве и я, Лена Журавлева, геодезист, стараюсь это исправить.
В предыдущем эпизоде
Мы говорили, что при обработке финальных измерений Луи Годен заподозрил неточность в определении широты, но не поделился своими сомнениями, а втайне от товарищей пытался разобраться с этим самостоятельно. Тем временем Англия объявила войну Испании. Это означало что что отплытие на родину откладывается так или иначе. Лакондамин утратил былой пыл исследователя и всецело отдался судебному процессу в отношении убийц хирурга Синьержи. Шел 1740 год. Это было труднейшее время. Пять лет в экспедиции, завершение которой отодвигалось все дальше. Деньги таяли, товарищи разбредались, заскучав от бесконечности и бесплодности усилий. Отношения между коллегами портились, как это часто бывает в результате слишком интенсивной и длительной совместной работы.
Про «слушаюсь, но не повинуюсь».
Война сказалась на экспедиции самым непосредственным образом - а именно на испанских офицерах Антонио Ульоа и Хорхе Хуане. Их отозвали от дел измерений послужить отечеству. По этому поводу Лакондмин едко выскажется, что, видимо, "в этой стране обученные морские офицеры встречаются еще реже, чем астрономы". Сам, он, правда, развлекался затянувшимися судами в Куэнке, а не определением широты.
В сентябре 1740 года испанские офицеры получили приказ безотлагательно явиться в Лиму: прибытие британской эскадры ожидали со дня на день. Это должен был быть Ансон, который отправился обогнуть мыс Горн (южная оконечность Южной Америки). Ульоа и Хуан ответили на зов и предоставили себя в полное распоряжение вице-короля Вильяграсиа.
Однако шли недели и месяцы, а неприятель так и не появлялся. Испанцы не знали этого, но флот разбросало штормом, мыс Горн смогли обогнуть не все, поэтому адмирал Ансон почти год прождал сбора своей эскадры в условленном месте. Так и не дождался, кстати. А все потому, что не умел хорошо определять долготу и в итоге заблудился.
Вот вам еще одна ирония судьбы:
Когда наша экспедиция в 1735 году отправилась в Перу определять разность широт, в Великобритании за долготный приз (в 20 000 фунтов, это около 4 млн долларов на сегодняшний день) сражался Джон Харрисон. Он изобрел хронометр, работавший на основе пружин, а не на основе маятников. Деньги на работу, кстати, ему выделил Джордж Грэхем, тот самый, который Годену делал зенитный сектор. И первый прототип хронометра Харрисон установил на судно “Центурион” в 1736 году. Однако потом демонтировал, чтобы еще улучшить конструкцию. И вот теперь Центурион-без-хронометра шел в составе эскадры Ансона и не мог никак определить свою долготу в районе мыса Горн. Потому и заблудился.
Кстати, я хочу порекомендовать фильм Долгота (2000 года). Он как раз про изобретение хронометра, там вы встретите несколько людей, знакомых по нашей истории. И в целом, это фильм, сделанный с большим уважением к вопросу .
Через восемь месяцев бесплодного ожидания неприятеля Ульоа и Хуан отпросились назад в Кито «заниматься своей астрономией».
Они вернулись в геодезическую миссию к сентябрю 1741 года, а в декабре эскадру Ансона «неожиданно» обнаружили в испанских территориальных водах. «Ну вот, опять», - подумали офицеры и честно без купюр, как умели, высказали все, что думают о талантах командования. Куда-то тащиться под рождество совершенно не хотелось. В городе готовились к свадьбе: племянник Годена женился на очаровательной Изабель (мы про эту историю рассказывали в прошлом эпизоде). Как видите, скоропостижная свадьба через год после помолвки. А невесте уже четырнадцать. К тому же вызов на этот раз исходил не от вице-короля, а всего лишь от начальника порта Гуякиль, который в приказном тоне предлагал явиться срочно и занять место в гарнизоне. Последнее, учитывая особый статус, гордость и богатый боевой опыт офицеров, звучало несколько оскорбительно. Как мы помним, для испанца нет ничего дороже чести, поэтому вызов Ульоа и Хуан проигнорировали.
Начальник Гуякиля был наслышан об истории с президентом Араухо (и его убитыми охранниками) В следующем письме фигурировала просьба принять на себя уже руководство гарнизоном, выраженная в безупречно вежливой манере. В самый канун рождества Ульоа и Хуан отправились к побережью во главе отряда из 300 человек, набранных по дороге. Стоит ли упоминать, что флот в Гуякиле так и не появился?
19 января 1742 года Антонио Ульоа заехал в Кито полюбопытствовать, как прошла свадьба, втайне надеясь поучаствовать в научных исследованиях. Однако, вместо журналов его ждал срочный вызов в Лиму, на этот раз снова от вице-короля.
Весь 1742 и 43-й год Хуан и Ульоа выкупали торговые суда, вооружали их и учили наспех сколоченные команды военному делу. Вся эта история с войной, которая вот-вот должна начаться, но все никак не начнется, продлилась аж до декабря 1743 года. Шел четвертый год их отсутствия в миссии, а миссия, как ни странно, никуда особенно не продвинулась.
Почему так произошло? Когда Луи Годен убедился в «ходе» звезды на небосклоне, он никому ничего не сказал, помните? Пьер Буге по возвращении из своей экспедиции к морю бросился методично перепроверять журналы наблюдений и тоже заметил необъяснимое движение звезды. Что же он сделал? Тоже никому ничего не сказал. Чтобы зря не сеять панику, тайно арендовал домик на окраине Кито, где и устроил свою маленькую обсерваторию с 12-футовым английским зенитным сектором (они его считали надежнее того, что изготовили в Перу).
Звезда действительно «гуляла» по небосклону. В ход пошли различные теории, вплоть до того, что, возможно, на нее действует притяжение окружающих планет. И надо сказать, что собственное движение звезд тогда только предполагалось и представления о том, как должны себя вести звезды на небосклоне было нечетким. В какой-то момент на пороге обсерватории неожиданно появился сам Луи Годен и (еще более удивительно) предложил совместно наблюдать «убегающую» звезду: с северной, южной и части меридиана. Даже если она убегает, в разности широт это не будет иметь значения, если измерения будут одновременными.
В начале 1741 года Буге отправился на юг, Годен на север. а Лакондамин должен был страховать его на тот случай, если ему понадобится отъехать (ходили слухи, что Годен жил с женщиной и недавно стал отцом). Надо сказать, телефонов тогда не было, поэтому синхронные наблюдения можно было обеспечить только упорной ежедневной, точнее, еженощной работой.
Получилось как обычно: в июне 1741 Годен без предупреждения отбыл в Кито, Лакондамин в журналах помечал большую часть ночей как ночи “без видимости”. Только Буге трудился в обсерватории до конца 1741 года. К сожалению, удалось установить, что «врал» английский 12-футовый зенитный сектор Грэхема, тот, которому доверяли больше всего. Вероятно, в какой-то момент он не выдержал трудного путешествия и многочисленных «сборок-разборок».
Теперь Теодору Гюго придется изготовить еще один инструмент (на этот раз 8-футовый), третий по счету, а остальным повторить работу последних двух лет. Вы, вероятно, зададитесь вопросом: зачем нужен был третий сектор, если уже два было? Тут имеется еще одна история
Неприятности, которых можно было избежать. Пирамиды Лакондамина.
Хотя Шарль Лакондамин и отдалился от геодезии, наравне с правозащитной работой, он отдавал все свои силы труду по увековечению французской геодезической миссии в глазах потомков.
Проект долговременного закрепления пунктов в Перу был утвержден и одобрен в Академии наук еще до отправки экспедиции. Было изготовлено три мраморных доски с памятной надписью. И должны они были венчать север, юг дуги и базис в Яруки. Мраморная доска была большой и тяжелой, а индейца, который резал латинские надписи Лакондамин держал запертым в сарае шесть недель.
Но мало того. Каждую точку базиса будет отмечать каменная пирамида (как у древних египтян), причем довольно большая: со стороной около 5 м, а на ее грани будет серебряная табличка с памятной надписью о тех, кто, первый проводил тут свои измерения.
С этим и вышла неловкость. Во-первых, камни и памятные надписи стоили годового бюджета экспедиции, это при том, что резчики и гравировщики были рабами «миты», то есть трудились бесплатно, зато доставка этих конструкций в горы была тяжелейшей. Во-вторых, в утвержденной Академии Наук латинской надписи фигурировала фраза «выполнялось при содействии испанской короны», а единственным геральдическим символом была французская лилия. Офицеры Ульоа и Хуан выразили крайнюю обеспокоенность этим фактом: несправедливо получается, когда испанского льва нет на испанской земле. Указать надо оба символа. И «содействие» звучит несколько обидно для тех, кто шесть лет подряд в поте лица трудился над делом экспедиции, пока некоторые дулись друг на друга и письмами обменивались. Увы, Лакондамин считал вопрос принципиальным и уступать не хотел. Это упрямство задевало честь короля Филиппа, а мы знаем, как щепетильны испанцы в вопросах чести.
Офицеры подали жалобу властям: пусть те там сами разберутся, как лучше. И отбыли воевать. Власти подумали и предписали, исправить надписи в более вежливом и почтительном духе. Лакондамин предписание проигнорировал. Все равно коллеги на войне. Может быть, проблема падет сама собой на поле боя. Ульоа и Хуан это запомнили и крепко обиделись.
Обиделись они до такой степени, что в 1742 году арестовали обсерваторию, в которой ранее работал Годен и велели 18-футовый зенитный сектор никому не отдавать «до их личного разрешения». И снова отбыли на войну. Формальным поводом для ареста было многолетнее отсутствие арендной платы за помещение.
Луи Годен к этому моменту окончательно разочаровался в миссии, сказал, что больше «ничего никому не должен» и занялся другими делами, благо ему предложили кафедру математики в Университете Лимы. Возвращаться на родину он не собирался: жена была с ним в ссоре из-за истории с куртизанкой, бриллиантом и другими женщинами, а Академия наук лишила Годена звания и пенсии. А что касается результатов наблюдений - то он их сообщит потом. Может быть. И отправил Буге в письме (тут мне хочется вставить литавры и фанфары) шифр формата "ааббббсс..", ключ к которому обещал предоставить по завершении измерений. Это было просто издевательство: то есть такой “я подумаю, говорить вам ошиблись вы или нет”. А Буге нужен был однозначный ответ, иначе его собственный результат не будет признан стоящим доверия в Париже.
Что имелось в сухом остатке: на дворе 1742 год, ученым предстоит заново определить широту севера и юга меридиана. Работающий прибор заперт и арестован из-за ссоры Лакондамина с испанцами, английский неисправен, а мастер Гюго теперь должен изготовить новый инструмент при том, что идет война и Перу в торговой блокаде. Годен зажал все свои результаты и не делится. Просто прекрасно.
Чем все закончилось
В мае 1742 года французы в последний раз виделись в прежнем составе. Их пригласили в Университет Кито, на защиту диссертации, посвященной Французской Академии Наук (а кто популяризировал Французскую Академию Наук в Кито - нам совершенно очевидно). Событие стало символическим прощанием с Годеном: тот отбывал по новому месту службы в Лиму. Буге и Лакондамин оставались вдвоем.
Хочешь не хочешь, пришлось наладить рабочие отношения. Они как-никак хотели вернуться домой. Вместе они поднялись на вершину вулкана Пичинча, где окинули взглядом плоды многолетних трудов. И лицезрели извержение вулкана Котопакси (1743), на чьих склонах не раз за прошедшие шесть лет разбивали лагерь.
Когда новенькие зенитные сектора были готовы, Буге отправится на север, а Лакондамин - на юг. К концу января 1743 года одновременные измерения были готовы. Каждый напишет коллеге, что градус меридиана , по его вычислениям, содержит примерно 56 753 туаза. На этом миссия в Перу будет завершена. На этот раз, окончательно.
В Кито они уже не вернутся. Встретятся теперь только в Париже. Копию журналов измерений они отправят друг другу по почте.
Про возвращение
Буге
Пьер Буге, отправится в Картахену (осада в 1743 году будет уже отбита) искать попутный корабль до Санто Доминго. Там он он даст вольную своему рабу, который все восемь лет помогал в измерениях, а оттуда отправится домой. Он прибудет в Нант в 1744 году, едва разминувшись с началом войны за австрийское наследство. Немного отдохнет у родных и поедет в Париж: делать доклад об экспедиции и печатать рукописи под названием «Фигура Земли». Потому что Лакондамин где-то загуляет, а результаты экспедиции уже надо начинать продвигать и освещать. Иначе это зря потраченное время. Буге до конца своей жизни будет помнить нелепость миссии, в которую ехать не хотел, и во многом будет винить Лакондамина. Их отношения никогда не станут дружескими. Видимо, потому что слишком нечеловеческое усилие было предпринято для того, чтобы миссию завершить. Однако, в конечном счете, именно Буге был мозгом и руками Перуанской градусной экспедиции.
Лакондамин
Лакондамин пойдет другим путем: он давно хотел посмотреть Амазонку. Он получит разрешение португальских властей (ибо русло руки частично лежит на территории Бразилии) и в своей отчаянной манере отправится на речную прогулку по Амазонке Педро Мальдонадо (тот потерял любимую супругу и хотел радикально сменить место жительства). Кстати, коррехидор Куско даст Лакондамину легальный статус и задание: будет нужно составить точную карту Амазонки и ее притоков, а также достоверно описать происходящее в миссиях, которые им встретятся.
Эта прогулка не обойдется без приключений: в джунглях лодку Лакондамина будут поджидать кровники: родственники Нейры и Диего Де Леона, которых он лишил репутации и свободы после смерти доктора Синьержи. Только ловкость провожатого позволит избежать встречи. Надо сказать, что Лакондамин во все глаза наблюдал за всем, что видел на берегах реки и записывал. Он удивлялся, насколько люди, населявшие ее берега “больше похожи, на животных, чем на людей”, впрочем, забывая, что эта дикость - результат вмешательства европейской цивилизации. Первые путешественники (не больше 100 лет назад) описывали индейские города и многочисленные поселения. Болезни, принесенные конкистадорами, миссионерство и бедность сократили коренное население на 9 десятых. И “животную жизнь” вели потомки некогда великой империи
В 1744 году Лакондамин доберется до столицы Французской Гвианы - Кайенны. Однако сесть на французское судно, чтобы отправиться на родину - не выйдет. В разгаре будет новая война: за австрийское наследство, где Испания и Франция станут противниками Великобритании. Так что Лакондамин дойдет до соседней колонии - Суринама, находящейся под юрисдикцией Нидерландов и сядет на судно там. Однако военный нейтралитет не станет защитой от пиратов: корабль Лакондамина чудом сможет оторваться от них и счастливо прибыть в Амстердам. В 1745 Лакондамин, наконец, вернется в Париж, напишет «альтернативную» версию «Фигуры Земли». Совместной публикации у них с Буге не выйдет. Прославится как популярный рассказчик и путешественник.
Годен
Годен не сразу отправится к себе на кафедру в Лиму. Вернувшиеся с войны Хуан и Ульоа убедят его задержаться и все же завершить астрономические наблюдения. Пусть французская академия наук получит свое, мсье теперь находится на службе испанского короля и его поручение об определении дуги меридиана тоже необходимо выполнить. Годен, Хуан и Ульоа завершат измерения на год позже (1744), но длина дуги меридиана у них будет отличаться от лакондаминовой на 3 м на 111 км (1/50 000).
Годен так и останется плохим переговорщиком, зато в будущем покажет себя гениальным инженером. Его идеи по восстановлению Лимы после разрушительного землетрясения 1746 года поставят город на ноги в рекордно короткие сроки.
Он настоит на том, чтобы перенести столицу подальше от берега: старый город после землетрясения накрыл цунами - там было нечего восстанавливать. Предложит регулярную планировку города и запретит вешать на фасады вычурные и тяжелые украшения, балконы и прочие пилястры. Потому что при падении те покалечили много людей и животных. За Годеном будет стоять власть, так что его решению подчинятся. Потом он переберется в Кадис – поближе к испанскому королю, заново очарует свою заброшенную супругу и закончит дни подданным испанской короны. Франция никогда не простит ему неудач молодости: его с позором исключат из французской академии наук за то, что он «подорвал доверие короля». Французского, разумеется.
Хорхе Хуан и Антонио Ульоа
Испанские офицеры тоже отправятся домой. В октябре 1744 года Хорхе Хуан (все яйца в разных корзинах) сядет на корабль, который двинется в Бретань в обход мыса Горн (там, где когда-то погибла эскадра Ансона). По дороге он подберет команду одного из судов эскадры Ансона, захваченную в плен испанцами. Дальше он будет под прикрытием заниматься военным шпионажем в Англии, устроит реформу флота, откроет обсерваторию, станет директором Академии Гардемаринов (которую когда-то сам закончил) и заложит основы картографической службы в Испании. Такой вот человек, которые везде побывал и все видел. Немножко Дамблдор.
Антонио Ульоа сядет на другой корабль, который у берегов современной Канады столкнется с британцами. Больше суток они будут уходить от погони, примут участие в морском сражении и ввиду полученных повреждений, попробуют укрыться в гавани французского Луизбурга. Увы, парой дней раньше Луизбург взяли англичане. Ульоа выбросит за борт все документы кроме самых невинных: касающихся геодезической миссии. Его и его товарищей заточат в тюрьму как военнопленных. К счастью, бумаги, конфискованные у офицера подвергнутся тщательному изучению и, кто надо, проникнется к ученому-Ульоа большим почтением. Капитан тюрьмы для военнопленных (как это ни странно) в Портсмуте будет много хлопотать не только об освобождении Антонио, но и о разнообразных почестях, с которым его примут в научных кругах Лондона. Ульоа очень повезло: вместо врагов он попал к друзьям и коллегам. Более того, конфискованные ранее журналы измерений ему вернут, чтобы они не пропали для науки. И это станет лишь началом блестящей карьеры Антонио: он побудет губернатором в Перу, губернатором Луизианы (правда недолго), вице-адмиралом Испанской Армады. И Хуан и Ульоа внесли огромный вклад в испанский военно-морской флот.
Градусные экспедиции
Помните, мы в самом начале рассказывали, что градусных экспедиций было две? И именно из-за того, что альтернативная Акртическая экспедиция началась позже и закончилась раньше, Луи Годена с товарищами перестали снабжать деньгами? Это повод поговорить о ней отдельно, но для нас сейчас важно, что у “сплюскивателя миров и Кассини” - Пьера Мопертюи возникли проблемы с пиаром и доверием научного сообщества.
Кассини, главный королевский астроном, аргументированно и жестко раскритиковал результаты работ великого математика. В частности, он верно указал на некоторые неточности, которые допустил Мопертюи при измерениях и их описаниях: отсутствие второго приема при измерениях зенитным сектором, которое делало его наблюдения менее точными. И многократно повторял, что у участников не было практически никакого полевого опыта для этих измерений. Почти год продолжалось противостояние сторон. Цельсий и Клеро защищались отчаянно, но дело принимало вид не научного спора, а светского скандала. Общество заскучало. Мопертюи и Цельсий даже обсуждали повторную экспедицию за свой счет. Чтобы доказать Кассини, что они все делали правильно. Это такой момент, который и сейчас случается с людьми: вроде бы ты сделал большую работу, все сделала правильно, показал ее. А чуда и фанфар не происходит. Не потому, что ты сделал плохо, а потому что что-то не так было с определением целевой аудитории и твоих ожиданий. 300 лет назад было все то же, что сейчас.
К счастью, в 1744 году вернулись Лакондамин и Буге, и снова подогрели интерес к форме Земли. Хотя они и боялись, что станут только “вторыми” после Арктической миссии, но не вернись они, позиция Мопертюи так и продолжала бы подвергаться сомнению. Свой кусок общественного внимания перуанская экспедиция получила. Не только потому что подтвердила, что Земля сплюснута. А потому что, кроме астрономии, ученые в изобилии снабжали светское общество природными наблюдениями и увлекательными сплетнями и скандалами.
Лакондамин и Буге опубликуют свои книги врозь, но в цифрах (к счастью) сойдутся. Перу станет популярной темой в свете, ему будут посвящаться пьесы и романы. И еще раз об этой истории вспомнят через двадцать с лишним лет, когда обычная французская женщина Изабель Дезодоне чудом выживет, проведя несколько недель в непроходимых джунглях и обретет мужа после 15 лет разлуки. Но это уже история о любви и стойкости. К астрономии она отношение имеет весьма косвенное. Ей будет посвящен отдельный эпизод.
Кстати, о последствиях. За Экваториальной экспедицией последовало еще две юбилейных: к 100-летию и 200-летию. Экспедиция 1836 года снаряжалась при помощи Международной Ассоциации Геодезии, в нее входили французы, которым помогала армия Эквадора. И еще у них были теодолиты. Но все равно они просидели за своими измерениями семь лет. Вероятно, экватор затягивает.
А юбилейная миссия 1936 года придумала гигантский обелиск, который был возведен в 1936 году, а в 1970е превратился в целый музейный комплекс "Mitad del Mundo".