В нашей семье все женщины были несчастливыми. Все из-за страшного проклятья.
Бабушка рассказывала, что мою прапрапрабабушку (надеюсь, не ошиблась!) прокляла старая ведьма за то, что она была очень красивой.
Отчасти я даже понимаю эту ведьму. Женская красота чаще раздражает, чем восхищает. По-крайней мере женщин.
Когда я работала продавцом одежды в женском бутике, меня страшно бесили симпатичные покупательницы, примеряющие по 10 платьев, и не покупающие ни одного. Как будто просто ходили полюбоваться собой в большие зеркала. А, может быть, я просто им завидовала. Ведь я сама никогда не была красавицей, так мне бабушка говорила.
В детстве она любила упрекнуть меня в том, что мои рыжие кудри неуправляемы, и из кос вечно торчат завитки, а веснушек моих день ото дня становится больше, и вообще, если я ем, как лошадь, то почему же я такая тощая и неказистая?
Несмотря на это, я считала себя, пусть некрасивой, зато яркой. А еще я была в тайне от всех принцессой. Потому что в какой-то сказке, которую мне читала на ночь мама, у принцессы были точь-в-точь такие же рыжие кудри, как у меня. Бабушке, я, конечно, об этом не говорила, но одна эта мысль согревала меня и делала счастливой...
Однажды, (мне было 5 или 6, точно не помню), мама купила мне ярко-красное платье. Времена тогда у нашей семьи, и у страны в целом, были непростые. Даже не знаю, где мама взяла денег на это платье, но тогда меня это не волновало. Главным было то, что я почувствовала себя той самой принцессой, самой настоящей, когда надела его.
Тогда у меня появилась мечта - мне страстно захотелось выгулять новое платье во двор. Чтоб все девчонки обзавидовались и поняли, наконец, какая я красавица на самом деле.
И вот, когда мама была на работе, а бабушка дремала после обеда, я надела свое красное платье, натянула белые гольфы до самых колен, распустила ненавистные косы и для пущей праздничности, намазала губы единственной маминой помадой.
Я чувствовала себя в тот момент очень счастливой - ни дать, ни взять, принцессой.
Я гуляла в новом платье весь день: лазила с ребятами на гаражи, прыгала с подругами в веревочку, принимала участие во всех играх, чтобы как можно больше людей увидело, что я сегодня особенная - красивая. А потом пришла с работы мама, и все мое счастье испортила.
Она, увидев меня во дворе в платье, которое уже сложно было назвать новым и красивым. Оно было выпачкано грязью и травой, а на пышном подоле сияла огромная дыра. Мама побледнела и остановилась, как вкопанная посреди двора, вероятно, не зная, что со мной сделать. Так мы стояли друг против друга несколько мгновений. А потом она стала кричать на меня при всех ребятах, что я дура неблагодарная, и зачем она вообще меня, такую дуру, родила.
Потом она кричала, что надо было меня оставить в роддоме, как бабушка советовала, и что она уже много раз пожалела, что не сделала этого. Словом, все это я слышала от мамы уже не раз, и ее слова меня не удивили и даже не задели, но перед ребятами все равно было неудобно.
Дома меня выпороли кожаным ремнем, а потом мама весь вечер плакала, как будто платье ей было важнее моего счастья.
Больше мне платьев не покупали, я донашивала всю одежду за дочерью нашей соседки. Соседка раз в год приносила нам то, что стало мало ее дочурке, которая, кстати сказать, была такой толстухой, что все ее изношенные и вонючие кофты и платья болтались на мне, как на вешалке.
С каждым годом мама становилась все более несчастной. Бабушка говорила, что она дура, потому что всю свою жизнь посвящает этой неблагодарной сволочи (мне). Еще бабушка все время советовала маме покупать себе красивые наряды и делать в парикмахерской химзавивку, чтобы найти себе мужчину.
— Может, нам жить полегче станет, — горестно вздыхала бабушка.
Но с мужчинами маме не везло. После того, как мой отец, который остался для меня вечной загадкой, сбежал, узнав о маминой беременности, у мамы было всего два мужчины. Обоих я примеряла на роль отца, но ни один из них не подошел.
Первый был слишком суров. Он жил у нас несколько месяцев, помогал по хозяйству: отремонтировал все отвалвающиеся ручки, прочистил раковины и даже поменял проводку в одной из комнат. Но при этом он часто бил маму, а иногда прилетало и мне.
Бабушка говорила, что такой, как мама, выбирать все равно не из кого, что надо смириться и терпеть. Но мама не смогла, за что я ей благодарна.
А через пару лет появился Виталий. Он с нами не жил, и это уже хорошо. Мне тогда было 10, я считала себя уже вполне взрослой, но мне не хотелось, чтобы мое место на диване рядом с мамой занимал какой-то мужик. Тогда бы мне снова пришлось спать на полу.
А еще Виталий любил подсесть ко мне поближе и, поглаживая мое бедро, спросить, как мои дела в школе. Интерес к моим школьным делам у Виталия просыпался исключительно тогда, когда мама уходила на кухню ставить чайник.
Но однажды мама это увидела и больше Виталий к нам не приходил. Этому я тоже была рада. Только бабушка все ворчала, что из-за "этой вредной девки, из-за этой неблагодарной сволочи" мама так и останется одинокой до конца жизни. Под "вредной девкой" и "неблагодарной сволочью" подразумевалась опять же я.
Еще бабушка сказала, что, может, я сама на Егора маминого "вешалась". Мама покраснела, как переспелый помидор и яростно возразила бабушке:
— Ей всего одиннадцать, о чем ты?
— Ну и что, сейчас они все взрослеют чуть ли не сразу, как ходить научатся! — бубнила в ответ бабушка.
— Ты так же говорила, когда до меня брат твой в детстве домогался. А это не так мама, никто не готов взрослеть в одиннадцать лет!
После этой ссоры мама с бабушкой не общались неделю, а я ходила, как неприкаянная между двух огней, чувствуя себя виноватой перед обеими.
Я не любила бабушку, потому что она вечно придиралась ко мне. Ее раздражало все, что я делаю и то, чего не делаю - тоже. Мама говорила, что мы с ней слишком похожи, поэтому и не ладим друг с другом. Я видела во дворе и в школе, как другие бабушки любят своих внуков, покупают им сладости, обнимают при встрече, и мне становилось завидно. Хотелось поменять свою бабушку на ту, которая добрее.
В 12 лет я сбежала из дома.
Случилось это спонтанно, после ссоры с бабушкой. Мама тогда работала санитаркой в больнице, и ее часто не было дома. Мне было очень одиноко. Поэтому, когда я нашла на улице маленького черного блохастого котенка, я не раздумывая решила забрать его домой. С ним я буду разговаривать, его буду обнимать вместо мамы... Так я представляла, пока шла домой.
Бабушка, встретив меня на пороге квартиры с котенком в руках, закатила истерику. Она кричала на весь подъезд о своем больном сердце, об артрите, остеохондрозе, гайморите и еще о каких-то страшных болезнях, названия которых я не запомнила. Она махала передо мной руками, как заправская актриса и даже случайно стукнула котенка, который жалобно пискнул в ответ. Устав кричать, бабушка принялась причитать о том, что ей срочно нужна скорая помощь, при этом она мастерски удерживала меня на пороге квартиры, не пуская внутрь.
Когда мне надоело с ней бороться, я высказала ей все, что о ней думаю - погромче, чтоб слышал весь подъезд, а в завершение назвала ее старой клюшкой, противной с...кой и вонючей каргой, и, гордо подняв голову, стала спускаться по лестнице вниз.
Я не знала, куда мне идти, и потому пошла к своей однокласснице. Мама одноклассницы не разрешила мне остаться у них ночь, но накормила котенка молоком.
Несколько часов подряд я бродила по улицам с котенком под мышкой и размышляла, можно ли остаться незамеченной в магазине и переночевать там.
Из магазина меня прогнали еще до закрытия, время было уже позднее, я страшно хотела есть, но моей мелочи в кармане хватило только на маленький чебурек с мясом странного вкуса. Надеюсь, это была не крыса. Пришлось делить его напополам с котенком. Так я его и назвала - Чебурек.
Нагулявшись по улицам до самой темноты, я вдруг поняла, что страшно замерзла. Магазины уже закрылись, поэтому я вошла в первый попавшийся открытый подьезд и стала подниматься вверх по этажам. Добравшись до последнего, седьмого этажа, я обнаружила, что люк, ведущий на чердак, не заперт. Это было настоящей удачей!
На чердаке валялся всякий хлам, пахло затхлостью и плесенью, но, к счастью, там было довольно тепло. А еще там было маленькое окошко, из которого открывался прекрасный вид на зимний город.
Шел снег, горели фонари, по улице прогуливались редкие парочки, а я сидела на грязном полу и смотрела на всю эту красоту в окно, прижимая к себе Чебурека. В животе урчало, но, несмотря на это я чувствовала себя свободной и очень счастливой. По-настоящему счастливой... Может, не было на мне никакого проклятья?
Мы с Чебуреком прожили на чердаке два голодных, но счастливых дня. Потом меня разыскала милиция во главе с бледной и осунувшейся мамой. Мама была ко мне непривычно добра и разрешила нести с собой Чебурека к нам домой, пообещав, что сама поговорит с бабушкой.
— Ты даже не поколотишь меня? Или это будет дома? — вызывающе громко спросила я, и милиционер окинул маму строгим взглядом.
Мама нервно засмеялась и крепко обняла меня. Да, определенно, это были очень счастливые дни в моей жизни. И да, бить меня дома не стали.
В 14 лет я подралась с одноклассницами.
У меня не было в школе подруг. Я до сих пор настороженно отношусь к женской дружбе. Мне кажется, это не дружба, а просто взаимовыгода чистой воды. Но в тот момент я пожалела, что у меня нет подруг. Потому что нападающих было четверо, а я была одна.
Ссора началась с того, что на уроке я обозвала Лильку, нашу классную белокурую и длинноногую выскочку, кривоногой, тощей курицей. Причем в тот момент когда она стояла в короткой юбке у доски.
Зачем я это сделала? Потому что мне тоже, как и ей, нравился молодой историк. И я так же, как она, тянула руку, чтобы рассказать у доски вызубренную ради него домашку. И я так же, как она, надела по этому случаю ненавистные капроновые колготки и мини-юбку, которую сшила себе из старых джинсов.
Лилька оскорбление проглотила, даже не покраснела, но после уроков подкараулила меня со своими подругами у школьной курилки. Только я достала из рюкзака пачку сигарет, как мне заехали по лицу пакетом со сменкой. В целом, я спокойный человек, но, если злюсь, то со мной лучше не связываться. Мои мама и даже вредная бабушка уже уяснили это. А вот одноклассницы еще нет. Они даже не знали, что у меня в кармане всегда лежит перочинный нож (как-то в подъезде на меня напал парень-наркоман, требовал деньги, душил, но мне повезло - в это время в подъезд зашёл мой сосед, весьма крупный мужчина. Он взял парня за шиворот и, как котенка, спустил вниз по лестнице. С тех пор я ношу с собой нож, так спокойнее).
Так вот, девочки про нож ничего не знали. Честное слово, я не хотела его доставать. Но, когда одна из них вцепилась мне в волосы, а другая выкрутила руку за спину, мне ничего другого не оставалось, как достать свободной рукой нож из кармана и воткнуть его в первую попавшуюся ляжку.
Визга тогда было на всю улицу. В курилку сбежались учителя, директриса, школьники, включая начальные классы. Не каждый день в школьном дворе режут людей. Все хотели посмотреть на героиню этого дня - меня. Почему-то я в те минуты почувствовала себя звездой, даже волосы в карманное зеркальце поправила, чтоб лучше выглядеть перед зрителями.
Нас всех тогда поставили на учет, несмотря на то, что с моей стороны это была просто самооборона. Мама у меня забрала нож, но я потом купила себе на рынке новый, еще лучше прежнего. А бабушка вынесла окончательный вердикт насчет моей будущей жизни: я в сто раз тупее своей матери, а значит, меня ждёт мало что хорошего. А точнее ничего хорошего меня не ждет вообще. Но это не имеет значения - так и так, мы из-за проклятья нашего все будем несчастливыми.
— Давно ли ты куришь? — спросила мама, когда успокоилась.
Я ответила, что год, может, больше. Мама ничего не ответила, и с тех пор я стала курить в форточку на кухне. Раз не запретили, значит можно.
В 16 лет я пошла работать. Устроилась в закусочную к армянам, потому что в нормальные рестораны до совершеннолетия работать не брали.
Закусочная называлась "Заходи поесть", но на название никто не обращал внимания. В основном все заходили к нам не поесть, а выпить, а точнее - нажраться до упаду.
У меня была вызывающего вида униформа - белая рубашка, завязанная узлом на животе и черная кожаная юбка. От этого посетители постоянно норовили ущипнуть меня за грудь или за попу. Один раз я т души врезала настойчивому щипателю кулаком в глаз. За это хозяин закусочной отчитал меня и лишил месячной премии. Я пришла домой, упала на кровать и заревела от того, что меня все в моей никчемной жизни страшно бесит. Я ревела о том, что я несчастливая, некрасивая, никчемная...
А Чебурек прыгнул ко мне на кровать и стал ласкаться об мою спину. Это было так трогательно, и это было... счастьем.
Когда мне исполнилось 18, умерла бабушка. До этого она год сильно болела, почти целыми днями лежала в кровати в обнимку с Чебуреком. Она, кстати, по иронии судьбы, больше всех любила этого своенравного и вредного кота. Перед самым уходом бабушки он словно взбесился: начал скакать по стенам, срывал с окон тюль, орал жутким голосом. Чувствовал, что в доме, кроме нас троих, есть она - смерть.
Мы были готовы к тому, что вскоре останемся без нашей "ворчливой ведьмы", как мы прозвали ее с мамой. И все равно это стало ударом для нас обеих. Помню, что последнее, что я услышала от бабушки в свой адрес, было своеобразное напутствие. Вот оно, дословно - "несмотря на то, что счастья в жизни тебе не видать, старайся жить на полную катушку. Ты у нас дурой выросла, а дурам больше в жизни везет..."
Это звучало от нее по-доброму и даже вполне оптимистично, я улыбаюсь, когда вспоминаю об этом.
Мы с мамой долго привыкали к тому, что больше в квартире не раздается скрипучий ворчливый голос, перебивающий Малахова в будни и Якубовича по пятницам. Никто больше не шаркал тапочками по коридору, никто не запрещал нам с мамой курить за обеденным столом и стряхивать пепел в грязную чайную чашку, которая неделями стоит на столе немытая.
А потом мы привыкли жить без бабушки. И я, и мама, как будто внезапно стали свободными, беспечными и, как ни странно, счастливыми. Я перестала готовить и прибирать квартиру, возвращалась домой, когда захочу, пила пиво, сидя в бабушкином кресле и крошила чипсами на пол.
А мама пошла еще дальше - спустя много лет завела себе любовника.
Так как я была уже слишком взрослой, чтобы выслушивать ночные вздохи новоиспеченных влюбленных, я собрала вещи, взяла Чебурека и переехала к своему парню. Не то, чтобы между нами была большая любовь, но с ним мне было удобнее жить, чем с влюбленной матерью. С тех пор домой я больше не возвращалась.
Чебурека мы потеряли. Не знаю, как так вышло. Как-то я пришла домой, а его нигде нет. Может, сожитель мой его в окно выкинул, а, может, он сам ушел, не стерпев новой обстановки. Я страдала по нему несколько недель, никогда еще я не чувствовала себя настолько одинокой.
А потом взрослая жизнь закрутила меня и до 22х лет мне даже вспомнить особо нечего, кроме тусовок. Меня тянули на дно дурные компании и пустые люди. А какой я сама была на тот момент? Наверное, тоже пустой, но, если бы мне кто-то сказал тогда такое, я бы страшно разозлилась. Самое удивительное, что даже тогда, когда моя жизнь катилась ко всем чертям, я, как ни странно, не чувствовала себя несчастной. Уставшей от жизни - да, измученной разгульной жизнью - да. Но не несчастной. Может, назло бабушке?
Вытаскивать себя из омута вредных привычек и плохих компаний было гораздо сложнее, чем попасть в него. Мне не хочется вспоминать тот период, он был отвратителен. Но... Это тоже часть моей жизни. Мне удалось вырваться из замкнутого круга, и я думаю, что я настоящий счастливчик.
Потом умерла мама. По очень глупой случайности. Мыла окно и выпала с 9го этажа. До этого маму бросил ее мужчина, ушел к молоденькой студентке. Она очень переживала, но особо не делилась со мной. Так что я не знаю, так ли случайно она выпала из окна с тряпкой в руке.
Я немного поплакала от того, что осталась одна на всем белом свете и решила выйти замуж за своего давнего поклонника.
Замужем мне не понравилось. С мужем было слишком много хлопот: ему нужно было готовить, стирать его носки, а еще с ним нужно было делить постель, от чего я уже отвыкла. Одним словом, надолго меня не хватило. Через год я продала мамину квартиру и уехала жить с севера в маленький приморский городок.
О! Это было удивительное время! И... Да, я была счастлива тогда. Именно там, у моря, прекрасной теплой осенью, я впервые влюбилась. Я - такая взрослая, циничная, повидавшая за свою короткую жизнь так много мерзкого и неприглядного, я - вытащившая себя за уши с самого дна, похоронившая двух самых родных людей, которые при жизни, в общем-то, никогда не были мне близки по-настоящему, я - такая стальная, независимая и непреклонная... Я влюбилась и обливалась слезами счастья, когда узнала, что этот 20летний мальчишка тоже ко мне не равнодушен.
Мы проводили вместе кучу времени, выучили все привычки и повадки друг друга, мы объехали вдвоем все побережье, ночуя в дешевых гостиницах. Мы целовались, как сумасшедшие подростки и ругались точно так же. Мы идеально подходили друг к другу.
Именно моему любимому я как-то ночью призналась, что вся моя жизнь - это стремление убежать от несчастливой судьбы, которую мне сулила бабушка.
– Все женщины в нашей семье - несчастливые. Я все время бегу, бегу от этой участи, но вряд ли у меня получится убежать.
Любимый мой, к моему удивлению, расхохотался от этих слов. Я обиженно нахмурилась и отвернулась к стене.
— Женщины в вашей семье просто дуры, — заявил он.
— Это еще почему? — я была в шоке и, одновременно, в восторге от этого нахала.
— Да потому что жизнь не бывает счастливой или несчастливой. Жизнь - это путь, вереница событий. И, открою тебе секрет, мы можем ею управлять. Конечно не всё нам подвластно, но у нас всегда есть выбор, с какой стороны на это смотреть. Даже на полнуж..пу.
Я тогда задумалась о маме и бабушке. У меня ещё был шанс научиться относиться к жизни и даже к всякой ж...пе по-другому, сбросить с себя навязчивые предрассудки, а у них уже нет. Мне стало очень жаль их...
После этого разговора я, наконец, разрешила себе то, к чему стремилась всю жизнь и чего боялась одновременно, — быть счастливой.
Спустя год я узнала, что у меня 4я стадия рака. В один день жизнь резко затормозила, остановилась и поменяла направление. Сначала я не могла в это поверить. Ведь я только-только нашла себя, его и свое счастье...
Я вслушивалась в слова врачей, но ничего не слышала и не понимала. Как будто голову мою поместили в аквариум, и я смотрела сквозь толщу воды и стекла, как врачи беззвучно раскрывают рты, словно они рыбы.
С любимым я порвала сразу же, как узнала о диагнозе. Мне хотелось, чтобы он запомнил меня такой, какой полюбил - молодой и красивой. Я не жалею об этом решении, хотя долго плакала после его ухода. У него все обязательно будет хорошо. Я благодарна ему за то, что он показал мне, что такое любовь, и как она меняет все вокруг.
Лечение и химиотерапия не принесли результата. Я смирилась, приняла все, как есть.
Сейчас я доживаю свои последние дни, чувствую, что скоро мои мучения прекратятся, даже жду этого. Сегодня мне неожиданно захотелось вспомнить свою жизнь, "прожить" заново яркие моменты и осознать, что жизнь и вправду, не бывает только счастливой или не счастливой, она разная.
И да, счастье зависит от нас самих, даже если в жизни полная ж...па. Главное - то, с какой стороны на эту ж...пу смотреть.
Благодарю каждого читателя за внимание и поддержку в виде лайка и комментария!
Приглашаю почитать другие мои истории!
#женская проза #женская судьба #женское счастье #женские истории #жизнь #интересные истории #писатель #истории о жизни #женская проза