Иосифа Бродского называют поэтом для интеллектуалов. Можете записать себя в их число, если открыли эту статью или когда-то вам что-то приглянулось из его творчества. Этому утверждению есть одно очень хорошее объяснение.
Дело не в том, что Бродский пишет так заковыристо, что поймет его лишь выпускник филологического факультета. Талант как раз и заключается в умении написать доступно, поговорить через свою поэзию с каждым живущим на земле.
Бродский берет своего читателя за шкирку и волочёт к зеркалу, ставит перед ним, и вместе с тобой внимательно и сострадательно всматривается в тебя, в то, что ты из себя представляешь и в то, в чём ты так старательно не признаёшься ни себе, ни тем более другим.
Мало кому хочется, чтобы его задевали за живое, оголяли нервы и играли на них, как на струнах. Выдержать этот поток правды и истины дано не каждому. Многим проще захлопнуть книжку, фыркнуть, вспомнить, что Бродский никогда не любил Советский Союз и забыть о его стихах навсегда.
Интеллект - это не умение извлекать из памяти даты и решать сложные задачи, это, прежде всего, адекватное отношение к самому себе, к людям. Это такие качества, как самоирония и снисходительность, выдержка.
Хотите пикантного юмора - читайте Губермана. Хотите восторженности и патетики - Пушкина и Есенина. Бродский - это минорные ноты, тяжелые и густые, депрессивные, которые не всякому понятны и доступны.
"Нет, мы не стали глуше или старше"
Нет, мы не стали глуше или старше,
мы говорим слова свои, как прежде,
и наши пиджаки темны все так же,
и нас не любят женщины все те же.
И мы опять играем временами
в больших амфитеатрах одиночеств,
и те же фонари горят над нами,
как восклицательные знаки ночи.
Живем прошедшим, словно настоящим,
на будущее время не похожим,
опять не спим и забываем спящих,
и так же дело делаем все то же.
Храни, о юмор, юношей веселых
в сплошных круговоротах тьмы и света
великими для славы и позора
и добрыми — для суетности века.
Это стихотворение Бродского о том, как сильно меняется время, а мы остаемся такими же, как и много лет назад. Но в тот же момент, если разобраться, ничего не меняется в жизни, система ценностей едина, как и тысячи лет до нас, а мы становимся год за годом совсем другими.
Сложно поверить, что эти глубоко философские строчки поэт написал в 1960 году, ему было всего 20. Но у гениев свой отсчет лет, свой ритм. Внутренний голос диктует им слова, только и успевай записывать.
В свои 20 лет я бы точно не поняла, как можно завязнуть в прошедшем времени, хранить в душе образ человека, которому до тебя дела нет. Юность - это начало большого пути, ожидание, предвкушение, грандиозные надежды. В юности нет "прошлого", которым можно жить, копаясь в воспоминаниях, испытывая чувство вины, анализируя собственные ошибки.
Это ощущение приходит после 50, когда за спиной бОльшая часть жизни, а впереди - туманные перспективы. Уверенность в себе, приобретенная в последние годы, тает, как снег на весеннем солнце. Появляются первые страхи, связанные с наступлением старости.
В "Письмах римскому другу" есть строки:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Поэт уверен, что у подавляющего большинства людей много грехов за плечами, ошибок и промахов. И ощущение, что жизнь нужно было прожить иначе.
Об этом смутном душевном переживании Бродский пишет в стихотворении 1962 года:
"Ни тоски, ни любви, ни печали"
Ни тоски, ни любви, ни печали,
ни тревоги, ни боли в груди,
будто целая жизнь за плечами
и всего полчаса впереди.
Оглянись — и увидишь наверно:
в переулке такси тарахтят,
за церковной оградой деревья
над ребенком больным шелестят,
Из какой-то неведомой дали
засвистит молодой постовой,
и бессмысленный грохот рояля
поплывет над твоей головой.
Не поймешь, но почувствуешь сразу:
хорошо бы пяти куполам
и пустому теперь диабазу
завещать свою жизнь пополам.