При обсуждении проекта Бюджета ПФР на 2022-2024 годы, депутат от заксобрания Санкт-Петербурга Оксана Дмитриев, на мой взгляд, достаточно в требовательной и жесткой манере, высказала справедливую позицию об пенсионной реформе и использовании Бюджета ПФР за 2021 год, а так же на его перспективы.
Факты, которые привела депутат в своём выступлении заставляют задуматься.
С начала пенсионной реформы, т. е. с 2019 года число пенсионеров примерно уменьшилось на 2 миллиона человек. Это на конец 2022 года.
Два миллиона разложились приблизительно поровну, по оценкам эксперта О. Дмитриевой, на 1 млн. человек в результате повышения пенсионного возраста и 1 млн. человек из-за избыточной смертности.
При том, что пенсии не показывают роста в коэффициенте замещения (наоборот наблюдается снижение до 30 %, вместо 40 %) и опережающего повышения, вразрез обещаниям населению.
Снижение числа пенсионеров почти на 2 млн. человек не повлекло существенного увеличения пенсий, хотя глава ПФР Кигим считает достижением 1 000 рублей, как ощутимый её рост. И отказ в индексации работающим пенсионерам, при остатках на конец года в пол триллиона рублей вполне объяснимым.
Глава ПФР сослался на бюрократические проволочи по согласованию ответов об сокращении числа пенсионеров в заинтересованных министерствах и ведомствах, которые он не уточнил.
Излишки денег, по словам Кигима, стали заложниками математической модели бюджета Пенсионного фонда и различное толкование терминов.
Вместо термина "профицит бюджета пенсионного фонда", по мнению представителя ПФР, нужно применять термин "остаток резерва". А распоряжаться остатками резервов у фонда не хватает полномочий. Круг замкнулся.
На мой взгляд, как остаток бюджета Пенсионного Фонда в 500 млрд. рублей как не назови, он не достался никому. Не реализованный остаток средств, когда в нём нуждаются пенсионеры - это "мертвый остаток" в прямом и переносном смысле этого слова.