Моя мама закончила МГИМО, работала в таможне. Как-то маме подарили поднос, на котором были нарисованы три лошади. Я ползала по нему в детстве, а потом увидела пони в парке и не слезала с неё полчаса. С тех пор моя любовь к лошадям только росла.
Где-то с трёх лет родители начали водить меня в конный клуб в КСК Измайлово рядом с домом. На тренировках я очень много падала, мама не могла на это смотреть, поэтому в КСК меня возил папа. Когда мне исполнилось 7, родилась младшая сестра, стало меньше времени и ресурсов, и мне пришлось реже ездить на конюшню. В 12 лет я поступила в школу при КСК Измайлово и стала сама ездить на тренировки два раза в неделю. Кроме тренировок там были соревнования и очень веселые дежурства. Я приезжала туда часа в 3 дня после школы и тусовалась на конюшне до вечера. Помогала чистить лошадей, наводила порядок в их амуниции, полностью погружалась в эту конную жизнь. Дело было в 2008 и родители тогда платили за мою школу 4200 р/мес. Это считалось чуть ли не бесплатно. Конные школы тогда в основном финансировались из бюджета Москвы. Для сравнения сейчас одна конная тренировка ребенка в Москве стоит 2500-3000 р. Но когда мне исполнилось 17 лет финансирование этих конных школ прекратилось, цены неимоверно выросли и мне пришлось искать, где тренироваться дальше.
В 18 лет умер папа и семье стало вообще не до моих лошадей. Я выезжала куда-то в поля разово, иногда каталась на лошади у маминой подруги, но постоянного места у меня не было, пока в моей жизни не появилась моя первая собственная лошадь. Это случилось, когда я уже была на втором курсе университета. Мне было 20 лет. Мою лошадь зовут Охрана. Но прежде, чем мы перейдем к рассказу о ней, я хочу немного рассказать, что вообще такое – лошадь.
Лошадь – это не собака. Это табунное существо, которое в дикой природе находится в табуне и табун этот куда-то перемещается. В табуне есть вожак и за ним все идут. В процессе брачных игр вожак может поменяться. Лошади никогда не будут настолько же привязаны к человеку, как собаки, если только ты не будешь рядом с этой лошадью 24/7, будешь кормить её только сам и у неё не будет контакта с другими животными. То есть, когда вы видите все эти чудеса тренировки, когда лошадь идёт за человеком без повода, это значит, что лошадь эта не видит сородичей, не видит полей, у неё есть только взаимодействие с человеком, есть только конюшня и всё. Если вы бывали, к примеру, в дельфинарии и взаимодействовали с дельфинами, то наверняка заметили насколько они тянутся к человеку. Они реально хотят поиграть с вами. Конь так никогда к тебе тянуться не будет. Он подойдёт к тебе только если у тебя в руке есть какое-то угощение или если ты его приручил. Опять же, чтобы приручить, с конем нужно проводить очень много времени, буквально с ним жить. То есть лошадь – это животное в себе и взаимодействует с человеком не совсем охотно. Человек ей интересен потому что дает еду. Но есть и другое мнение. Некоторые владельцы лошадей очень их очеловечивают: считают, что лошади всё понимают, любят человека и поэтому идут к нему и пр. Я у своей лошади этого не заметила, хотя жила с ней долгое время, кормила её с рук, много работала в манеже. Поэтому она меня отличает от других. Но чтобы лошадь делала это без какой-то тренировки – я думаю такое невозможно.
К дрессировке лошадей есть разные подходы. Есть очень грубый вид заездки: жёстко набранный повод, лошадь ломают, чтобы она стала послушной. Я не сторонница такого. Но в лошади 300-500 кг. Она не будет тебя слушать без каких-то рычагов давления. У лошади во рту железка – трензель, который крепится к уздечке. Уздечкой надо пользоваться очень аккуратно, потому что можно навредить лошади, если не умеешь этого делать. Но иногда если лошадь поддалась инстинкту и куда-то побежала, грубая работа железом допускается. Хлыст я не использую. Вместо него у меня есть такая казачья нагайка (кожаная веревка) – она мягче, чем хлыст. Когда лошадь совсем не слушается, можно этим инструментом подбадривать.
Дрессировка лошади начинается с оповоживания: надеваешь на лошадь какое-то подобие уздечки пока без железки и просто ходишь с ней рядом, останавливаешься, она останавливается вместе с тобой – за это ты её хвалишь. Первая стадия заездки – когда ты взаимодействуешь с лошадью с земли. Это длится довольно долго, чтобы лошадь просто привыкла, что человек рядом. Потом ты начинаешь приучать её к амуниции. Есть такая штука – корда. Это такой длинный поводок. И она с этой амуницией вокруг тебя бегает. Потом ты аккуратно садишься. Потом вы шагаете, потом рысите. На этом этапе все только через поощрение того поведения, которое тебе нужно. Ни в коем случае нельзя бить и наказывать лошадь. Можно только легонько длинным хлыстиком показать ей, что сейчас надо двигаться, даже если на тебе седло и тебе не очень удобно. В основном, она двинулась – ты её похвалил тут же. Также как у собак: дрессировка через положительное подкрепление.
Если ты сел сверху, лошадь может начать с тобой бороться. Это как будто ты всю жизнь бегал без рюкзака, а тут вдруг на тебя надели рюкзак и тебе нужно бежать с ним. Тебе неудобно, ты пытаешься его сбросить. Но ты же человек, а не рюкзак. Ты должен показать, что ты главный. Хлыст применяется в самый последний момент. Сначала ты пытаешься демонстрировать это ногами. Надавливаешь на бока и лошадь двигается вперёд. Если она не понимает, что нужно двигаться, то ты показываешь ей хлыстиком.
У всех лошадей этап заездки проходит по-разному. Есть лошади, на которую сразу сел и поехал. А есть те, с которыми очень трудно.
Почти всегда используется метод кнута и пряника. Но кнут всё-таки нужен. Потому что лошадь – животное опасное и может тебя убить. Самое страшное – лошадь очень легко всего пугается. Поэтому для заездки создают стерильные условия: чтобы не было резких звуков, чтобы было какое-то огороженное помещение, чтобы если лошадь понесла куда-то, ты мог спрыгнуть.
Сейчас очень много всяких направлений, чем можно заниматься с лошадью. От всяких традиционных видов спорта, типа конкура (преодоление препятствий на скорость), выездки (гимнастические упражнения с лошадью), джигитовки, стрельбы из лука до так называемой НХ – безболезненной работы с лошадью. НХ-шники – это такие яжматери. Они считают, что лошади нельзя работать дольше 40 минут, что железо – это вообще ужас, что конный спорт рушит лошадиную психику, что лошадь должна жить по определенным канонам. Относятся к лошадям, как к детям. Я скорее про классическое отношение к лошадям, не склонна их чересчур очеловечивать.
Хотя с моей лошадью Охраной у меня очень нежные отношения. Она моя первая лошадь. Охрана появилась у меня три года назад – 23 февраля 2019 года. Я уже рассказывала, что долгое время не могла найти себе места для занятия верховой ездой, периодически куда-то выезжала. У меня тогда был очень навязчивый молодой человек, с которым я хотела расстаться и думала: «Надо как-то от него избавиться. Свожу ка его на конюшню». После этого все молодые люди как правило куда-то исчезают. Поехали мы с ним в Можайск. 2 часа от Москвы. Конюшня такая деревенская – Кляча Хаус. Там то я и увидела Охрану и сразу влюбилась в неё. Раньше у «Газпрома» была база отдыха недалеко от Можайска. Там была конюшня, где катали детей газпромовцев, учили их верховой езде. Охрану выкупили с Терского конного завода, она терка по породе. Это старинная русская порода, попытка снова вывести стрелецких лошадей. Стрелецкие лошади – это лошади белогвардейцев. Именно на терском жеребце по кличке Кумир маршал Жуков принимал Парад Победы. У Охраны даже есть голубой паспорт терской лошади. Потом база отдыха ликвидировалась и всех лошадей надо было куда-то срочно деть. Обычно в таких случаях их продают за бесценок куда угодно – на мясо, например. Прошлая владелица купила эту лошадь у «Газпрома» за 18 тысяч рублей. Купить такую лошадь за 18 тысяч рублей – это большая удача. В документе стоит подпись человека, у которого было право подписи на собственность Алексея Миллера. Так эта лошадь попала в прокатную конюшню, где я ее и встретила.
В тот первый раз Охрана разнесла меня в полях (это значит несла очень быстрым галопом в сторону дома), но я не упала. Приехала такая крутая: я же закончила КСК Измайлово, умею ездить верхом. Но с этой лошадью я справиться вообще не могла. Тогда я начала ездить туда два раза в неделю, именно к этой лошади. Потом начала работать на той конюшне инструктором. Потом это всё закончилось, потому что конюшня не приносила денег. Был финансовый кризис, перебои с кормами. Охрана начала болеть. Я хотела её выкупить, но мне дали отворот-поворот.
Я устроилась на работу на Артплей и пошла на джигитовку на Центральный московский ипподром, где встретила своего будущего мужа.
Об Охране я конечно вспоминала. Каждого коня сравнивала с ней. Через полгода, когда я снова приехала к ней на конюшню, то увидела, что все лошади превратились в скелетов. От Охраны остались одни кости. Я начинаю плакать, скидываю маме фотки Охраны и умоляю чем-то помочь мне. Мама отвечает: «Денег нет, но я же знаю, что ты всё равно это сделаешь». Я беру кредит и выкупаю лошадь. У меня до сих пор есть фотографии, в каком виде я ее забирала, как напоминание о том, что я неплохой частный владелец, раз сейчас она так уже не выглядит.
С того момента моя жизнь очень сильно изменилась. У меня появилось очень много ответственности, которой раньше не было. Я не могу сказать, что это можно сравнить с рождением ребёнка. Но это что-то близкое к тому. Лошадь – это живое существо, за которое ты полностью отвечаешь. И это не собака и не кошка. В лошади минимум 300 кг, у неё свои потребности, есть свои болячки, о которых надо знать, следить, не запускать. Надо думать, где её содержать, на что и как кормить. В моей жизни начало появляться очень много всяких подходов к этому, приходилось много читать, вникать. Как только у меня появилась своя лошадь, я поняла, что ничего вообще до этого о лошадях не знала, хотя занималась ими с детства.
Я купила Охрану за 70 тысяч рублей – огромные деньги для меня на тот момент, но мне была не важна сумма. Мы с Охраной ровесницы: обе 1996 года рождения. Это считается для лошади уже почтенный возраст. Ей сейчас 25 лет. Тогда ей было 22, и у неё уже была масса болезней. Например, у неё брок на передней ноге – разрыв связок. Это не лечится. Ей нельзя прыгать, противопоказаны большие нагрузки. У неё сердечные проблемы, которые надо лечить. Так что еще 70 тысяч я потратила на врачей, когда выкупила её. Сейчас я привела её в такое состояние, что она хотя бы не хромает. Ей комфортно нести те нагрузки, которые я ей даю.
Когда я только выкупила лошадь, я долго думала, куда её деть. Надо было её на что-то содержать. Поэтому надо было искать новую работу, чтобы получать больше. Сначала я поставила ее к друзьям. Содержание стоило 5000 р/мес, но это было временное решение и за это мне по выходным приходилось подрабатывать на той конюшне инструктором. Потом я с этой конюшни переехала в «Новый путь» – это конюшня выше среднего уровня, близко к евро. Там только частные владельцы, нет никакого проката. Очень хорошее место для лошадей. Там содержание стоило уже около 18 000 р /мес. Сейчас на содержание Охраны я трачу меньше, потому что мы стоим в Коломенском районе, где у меня дача. Она стоит у наших с мужем друзей и иногда катает детей в прокате, потому что движение для лошади очень важно.
В общем сейчас у Охраны есть всё для счастливой жизни и старости лошади. Большой выгул, компания – табун. Там табунное содержание – это значит, что они по 30 гектарам бегают табуном. Она общается с сородичами, к ней приходят раз в неделю дети, вычёсывают её, общаются, гладят. Она немножко их катает и они ставят её на место. Для старости это идеальный вариант. От Охраны я уже не хочу никаких спортивных достижений. Я воспринимаю её содержание как такую миссию – спасти друга. Сейчас содержание Охраны меня полностью устраивает. Она рядом, я часто её вижу. Я просто хочу просто чтобы она жила и ни в чём не нуждалась. Это та лошадь, которая очень много мне дала в плане опыта общения с этим животным, каких-то моральных качеств. Мне кажется, я очень сильно изменилась, когда она появилась в моей жизни, потому что это тот род ответственности, который точно тебя меняет.
Помимо Охраны сейчас у нас с мужем есть ещё два мерина. Мы с ними занимаемся джигитовкой – это трюки на лошадях. После того как нам пришлось уйти с Московского центрального ипподрома, потому что там подняли цену на постой и никак не изменили условия, мы ищем новое место в Москве, чтобы можно было возобновить тренировки. Когда ты приезжаешь к лошади только на выходные, ты ничего не натренируешь. Лошадь будет взвинченная, потому что молодой лошади нужна работа каждый день. Если ты не позанимался с молодым жеребцом или мерином два дня, то после этого он начинает дурить и ты вместо того, чтобы тренироваться вправляешь ему мозги, объясняешь, что надо работать.
Лошадь – это как достаточно изматывающее, но очень крутое путешествие. Можно воспринимать это как тяжёлую ношу (и многие люди воспринимают это именно так – купили лошадь и потом не понимают, что с ней делать). Я же воспринимаю это как полосу препятствий или компьютерную игру. Когда у тебя каждый новый уровень усложняется, непонятно, кто будет боссом, но ты получаешь удовольствие от этого процесса. Иногда это очень сложно эмоционально. Ты чётко видишь, что сейчас лошадь над тобой издевается. Если у лошади есть выбор пообщаться с табуном или пообщаться с тобой, она выберет табун. Если ты выводишь её из табуна, она начинает грубо ржать: как это её одну куда-то повели, будут сейчас заставлять работать. В такие моменты думаешь: «Я тебя кормлю, содержу, а ты как себя ведёшь?».
Порой ты хочешь всё послать, продать её куда-то. Обычно, это бывает после приезда ветврача, когда тебе говорят: «Вот тут плохо, вот это надо лечить». Ты прикидываешь, сколько придётся потратить и думаешь: «Когда же это всё закончится?». Но зато потом, когда она выздоравливает и тебе говорят: «У вас лошадь в отличном состоянии для её возраста», ты понимаешь, что все твои труды окупаются и ты справляешься со своими обязанностями.
Я считаю, что содержать лошадь – это как покорить Эверест. И все люди, которые это делают, как бы у нас ни разнились взгляды, они все каждый раз покоряют Эверест. Сейчас для этого в России ничего не приспособлено.