5
Сравните соответствующие документы, содержащие отчеты агентов в А. Н. Яковлеве,ред., 1941 год. Документы (Москва: Международный фонд“Демократия", 1998). Интересно, что сообщения советского посла в Берлине Деканозова и агентов из различных источников о полете Рудольфа Гесса в Шотландию дают несколько двойственную картину относительно истинных обстоятельств и мотивов, предположительно связанных с полетом “заместителя фюрера”, который прыгнул с парашютом из Me-110 в шотландское поместье 10 мая 1941 года. Мнение Габриэля Городецкого, аналогичное мнению отчетов, поданных в Москва такими агентами в Великобритании, как Ким Филби, высказывает убеждение, что Гесс был послан на задание Гитлером для того, чтобы заключить modus viviendi с Великобританией в противостоянии СССР. Однако более поздняя информация, дошедшая до Сталина, наводила на мысль, что Гесс, “романтик” и “миролюбец”, совершил полет строго по собственной инициативе. Эта теория была подтверждена крайне гневной реакцией в Германии, включая реакцию самого Гитлера, на бегство Гесса, как должным образом сообщил один советский агент. Из имеющихся свидетельств ни в коем случае не ясно, согласился ли Сталин с теория заговора, и меньше всего то, что Англия собиралась навести мосты с нацистской Германией. Однако представление о том, что Сталин купился на теорию заговора, несмотря на то, что Черчилль или другие утверждали обратное, застыло как линия советской партии в отношении инцидента. Однако некоторые современные российские историки предполагают, что реакция Сталина, возможно, не была столь “параноидальной”, тем более что разъяснения по этому инциденту поступили к нему из различных источников. Такая информация указывала на явное недовольство немцев действиями Гесса, что еще раз подтверждало, что Гесс действовал в одиночку. Кстати, многие отчеты Филби, казалось, были предназначены для того, чтобы удовлетворить то, что он и некоторые другие оперативники считали в основном подозрительной натурой Сталина. Некоторые западные историки проявляют подозрительность по отношению к политике Англии в то время, которая, по крайней мере, столь же мужественна, как, по общему мнению, была политика Сталина.
6
Ю. А. Горьков, ред.,Кремль, Ставка, Генштаб (Тверь: ООО "РИФ", 1999), с. 255-56. Сталин и его посетители регистрируются в следующие даты: 22 июня—Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис, Жуков, Маленков, Микоян, Молотов, Шапошников и др.; 23 июня—Молотов, Ворошилов, Берия, Тимошенко, Ватутин и др.; и 24 июня—большинство из тех же партийных, правительственных и военных чиновников проводили совещание со Сталиным, обычно посреди ночи, когда Сталин предпочитал работать. Все остальные дни вплоть до первого радиообращения Сталина к стране 3 июля показывают одну и ту же картину Сталина, предполагаемого “трудоголика”, очевидно, очень хорошо контролирующего себя и других, что ставит под сомнение противоположные интерпретации.
7
Михаил Мельтюхов,Упущенный шанс Сталина Советский Союз и борьба за Европу 1939-1941 (Упущенная возможность Сталина: Советский Союз и битва за Европу 1939-1941) (Москва: Вече, 2000), с. 495-96.
8
Ряд постсоветских российских военных писателей отмечают, что Сталин, в отличие от Гитлера, вмешивался все реже и реже по мере продолжения войны. Гитлер, с другой стороны, все чаще игнорировал любые противоположные советы своих генералов, особенно своих линейных командиров на Восточном фронте, при определении тактики и стратегии. Последние интерпретации некоторыми российскими военными авторами принятия решений Сталиным на более поздних этапах войны изображают диктатора в относительно благоприятном свете как вполне подходящего для работы в качестве главнокомандующего. Тем не менее, это все еще активно обсуждается среди российских историков. То, что он не интересовался военными вопросами,как утверждает историк Городецкий, конечно, неправда.
9
Александр М. Некрич,Парии, Партнеры, хищники: Германо-советские отношения, 1922-1941 (Нью-Йорк: Издательство Колумбийского университета, 1997), стр. 244.
7сталинский ответ на “Барбароссу”—II