пролог
начало
Глава 3. Правитель
Заговор
Дни проходили за днями, складывались в луны, закручивались оборотами. Фарел довольно быстро выбросил из головы и свое путешествие, и спасенного им мальчишку. Другие заботы занимали внимание командира. Он чувствовал нарастающую угрозу, но не мог определить, что грядет и откуда.
На всякий случай Фарел приказал своему отряду везде держаться десятками, устроил небольшие арсеналы на постах, выделенных наёмникам, и ежедневно отправлял по полусотне людей на тренировочное поле, «взбодряться».
Наемники роптали, но пока подчинялись.
А вот наниматель ничего не хотел слушать. Обычно рассудительный нашад неожиданно резко обрывал все попытки поговорить с ним об угрозе. В конце концов, рассердившись, он выслал Фарела с малым отрядом в северную рупсулу и запретил появляться в столице ближайшие пару лун.
Север казался спокойным. Граница с Ликуртой надежно прикрыта, тейвазы интриговали, но в меру, дехримы всех кровей не бунтовали...
Промучившись в неизвестности отведенное время, Фарел покинул провинцию Пеледар и, еле сдерживая нетерпение, погнал отряд в Туорлан.
Преодолев внутренний Пояс за три дня, он въехал в Туорлан в последний день видимой луны. И сразу почувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Обычно крикливый, шумный, праздничный город выглядел, словно в дни траура. Нет, флаги так же полоскались на башнях внешнего и внутреннего города, а люд на улицах был одет вполне празднично. Из города просто ушло веселье.
К тому же, многие тейвазы съехались в эти дни в столицу, заняв свои кварталы. Да съехались не одни, вестимо. Отчего город вдруг заполнили вооруженные люди, как и наёмники, державшиеся группами.
Доложив распорядителю церемоний о прибытии, Фарел поспешил к своим бойцам.
Ранним утром, когда часовые теряют бдительность, а сон накатывается волнами, растворяя в себе действительность, подкупленные слуги и переметнувшиеся на сторону заговора стражники открыли ворота дворца, впуская укутанные в черные плащи отряды мятежников.
…А ведь в конце концов, все они его предали! Вся эта «Полуденная стража», «Спардары[1] пустыни», «Разящие», «Безжалостные гакканы[2]», обласканные военачальники и вышколенные бойцы, все, все они переметнулись на сторону заговорщиков… — тоскливо думал нашад всего Туора, дар-Гаранди Сиятельный, торопливо пробираясь узким пыльным тайным ходом, секрет которого раскрыл ему еще отец много оборотов назад, незадолго до смерти. Владыка до сих пор сомневался в том, что отец покинул мир самостоятельно. Но… Желание властвовать затмило желание справедливости и он не стал придирчиво искать. Умер и умер. А вот теперь мысли невольно возвращались к временам молодости. Слишком многие хотели занять Сияющий Престол, слишком у многих тейвазов были и права, и силы, не меньшие, чем у дар-Гаранди. «Да продлятся годы мои бесконечно…» — пробормотал нашад любимое славление, невольно усмехнувшись. Если он успешно выберется из дворца, если сумеет избежать мятежников, если найдет верных людей… То, может, и продлятся. И то… С учетом того, как единодушно выступила знать против него, вернуть престол будет сложно. Нашад поморщился: «Да что я себя обманывать пытаюсь?! Невозможно! Зря, зря я не слушал Белоглазого, он ведь давно предупреждал…». Под ногой что-то хрустнуло. Нашад замер. Звук показался оглушительно громким. Мужчина долго стоял, прислушиваясь. Но, кроме собственного дыхания, ничего не услышал. И сделал осторожный шаг в темноту коридора. Последний шаг в своей жизни. В следующий удар всё его тело взорвалось болью, грубые руки подхватили бьющееся тело, повалили. Всё новые и новые кинжалы вонзались в живот, грудь, вскинутые в защитном жесте руки….
Через четки всё было кончено. Ещё содрогающееся в конвульсиях тело бывшего правителя Туора небрежно отпихнули в сторону и по коридору, ступая совершенно бесшумно, потекли заговорщики.
Последней мыслью правителя было «и даже стены предали»…
…Но остались наемники. Казалось бы, те, кто и не должен был хранить верность. Но остался верен присяге до последнего. Почти десять сотен бойцов из гильдии Лаграны, взбодренные утренним разносом своего командира, сохранили бдительность. И если немногочисленную стражу, застигнутую врасплох, повязали или вырезали, то наемники обошлись малой кровью.
Внутренний двор и нижние ярусы пали в считанные четки. Но дальше заговорщики не прошли. Патруль наемников, попавший в засаду, не только дорого продал свои жизни, но и предупредил собратьев. Второй и последующие этажи стали полем боя.
Командир Фарел, смуглый, как местные жители, и синеглазый, как сурожец, словно предвидел нападение. Никто из наемников не был застигнут в одиночестве. И все они, видя закутанные в плащи фигуры, не рассуждая, вступили в бой.
***
Фарел с десятком личной охраны нашада ожидал во внутренних покоях, защищая спальню правителя. Собственно, защищать пока было нечего, его отряд прекрасно справлялся с обороной церемониального зала, звуки боя практически не пробивались в покои правителя. Телохранители расслабились, кто-то даже отложил оружие. По рукам пошел бурдюк с вином. Наемник сморщился, глядя на столь вопиющее нарушение воинской дисциплины во время боя, но ничего не сказал. Телохранители ему не подчинялись и цистолец не стал ссориться. И бдительности не утратил, заняв место за колонной. Так, чтобы ни из спальни, ни от широченных входных дверей его сразу было не заметить. Поэтому, когда двери спальни нашада взорвались мириадами мелких осколков, калеча и убивая расслабившихся туорцев, он не пострадал, хотя и был слегка контужен взрывной волной.
А из клубов дыма выбегали закутанные в черное заговорщики, безжалостно убивая израненных и растерявшихся телохранителей. Меньше четок потребовалось ворвавшимся, чтобы расправиться с десятком потерявших бдительность бойцов. Фарел остался один.
Только сейчас командир наемников оценил глупость защитников, намертво забаррикадировавших двери в церемониальный зал. Помощь не придет.
Как ни искусен был опытный наемник, переживший множество боев, против толпы долго продержаться он не мог. Лица нападавших скрывала темная ткань, Фарел видел только глаза и в этих глазах читал жажду смерти. Его, разумеется.
Чувствуя, как кровь пропитывает одежду, а знаменитые сабли становятся неподъемными, Фарел мысленно воззвал к покровителю воинов Герату, разорвал дистанцию, врезавшись спиной в стену приемного покоя и разломил старинный, чудом попавший к нему амулет «дыхания дракона». Он не думал о спасении, да и вообще, ни о чём в тот момент не думал. Пожалуй, единственной заботой было сделать лишь так, чтобы заговорщики не ударили в спину его людям. Тем, кто поверил ему и кого он, как оказалось, завел в ловушку.
Неистовое ослепительное пламя залило покои, превратившиеся в арену смерти, сжигая мебель, ткани, живых и мертвых. За удар до этого наемник прикрыл глаза, дабы не ослепнуть, покачнулся и потерял сознание. Но даже сквозь прикрытые веки он увидел ярость пламени.
[1] Спардар — средний хищник, напоминающий леопарда или, скорее, ягуара. Длинные ноги позволяют ему развить высокую скорость, причудливый мех ценится повсюду на Реналлоне. Спардар с легкостью справляется с двумя-тремя охотниками, потому разумные не слишком охотно добывают их мех. Даже облавная охота уносит несколько жизней. Посему мех спардара могут позволить себе лишь правители и самые богатые вельможи.
[2] Гаккан — гиеноподобный хищник степей. Популяция гакканов всегда была невелика, их образ жизни больше похож на земных львов, нежели на гиен. Гакканы живут прайдами, размножаются редко. Правители Туора долгое время держали при себе пару ручных гакканов, но этот обычай сошел на нет в описываемые времена. Гаккан очень опасный противник, его шкуру сложно пробить, а мощные челюсти с легкостью перекусывают кости. Уязвимое место — глаза, защищены мощными надбровными дугами и толстыми веками. Гакканы выжили во время Вторжения, но их число уменьшилось до критического.
Благодарю за интерес к моей книге и надеюсь на ваши лайки и комментарии.
Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации.