Это наполнило меня благоговением, ужасом и страхом, и я отшатнулся от этой мысли

Это наполнило меня благоговением, ужасом и страхом, и я отшатнулся от этой мысли, пока не решил бороться с ней изо всех сил. Поэтому я искал другие профессии и достойные оправдания для того, чтобы быть кем угодно, только не проповедником.

Тем не менее, в то время как я нервничал и робел перед классом декламации и боялся предстать перед любой аудиторией, я чувствовал в своей душе странное побуждение к публичным выступлениям, которое в течение многих лет делало меня несчастным. Война и публичные собрания по набору солдат дали выход моему подавленному чувству долга, и моя первая лекция была посвящена “Урокам истории” применительно к кампаниям против Конфедерации.