Она тихо отодвинула стул, медленно встала, закрыла крышку ноутбука, положила его в сумку, до этого стоявшую под столом. Она старалась не шуметь, ведь было уже давно за полночь, хотя тишиной можно было и пренебречь: в здании, где она работала оставалось лишь 2-3 человека, но даже они её бы не услышали, ведь весь день ( и половину ночи) шёл дождь, который перекрыл бы весь шум создаваемый Эмили.
Погасив свет в кабинете, она закрыла за собой дверь, прошла до лифта, постукивая невысокими каблуками, туфли на которых она так не хотела покупать, ведь терпеть не могла неудобство в любом проявлении, а обувь, даже на самом маленьком каблуке, она считала верхом неудобства. Но этого требовал новый директор со своим глупым дресс-кодом, который «так помогал работать в команде». Эмили спустилась на лифте, хотя раньше спускалась по лестнице, но сейчас, из-за всё тех же неудобных туфель это было не так. Она прошла мимо вахты, добро посмеявшись над старичком, исполняющим обязанности вахтёра, и дремавшим в своём кресле, запрокинув голову назад. В этом здании она работала около 10 лет, здесь находился офис газеты, редактором которой Эмили и являлась. Она привыкла задерживаться на работе допоздна, так как любила дописывать всё статьи сразу, поэтому и оставалась в офисе порой до одиннадцати, а иногда и до часа ночи, увлекшись новым материалом.
Сегодня с самого утра шёл дождь и, когда Эмили вышла из здания, её волосы сразу же намокли. Обычно она ездила домой на своей старенькой хонде - подарке родственников на восемнадцатый день рождения. Но сегодня, так же, как и вчера, так же, как и позавчера, машина находилась на ремонте. «Что-то не так с тормозной системой» - сказал мужчина-механик в замаслившемся комбинезоне с сигаретой в зубах. «Он сказал зайти через неделю" - припомнили Эмили, - то есть в следующий вторник.
Эмили проверила кошелёк и поняла, что забыла кредитную карточку. Тут же в памяти нарисовалась картина прихожей, где на привходной тумбочке лежали ключи и заветная ярко-желтая карточка. Эмили сама подавилась себе, ведь ключи она взять не забыла, а карточка так и осталась на тумбочке. Она порылась в кошельке в поисках купюр и нашла лишь пару старых запятых бумажек небольшого номинала - и то верно, бумажными деньгами она пользовалась, лишь оплачивая услуги прачечной, где карты не принимали. Эмили хотела поехать на такси, но теперь, когда в её владении оказались лишь сущие гроши, ей нужно было ехать на метро.
Ближайшая станция располагалась в трёхста метрах от её офиса. Промокнуть она не боялась, но чтобы не испортить новые туфли, она всё же раскрыла купол зонта.
Однако упрямые капли дождя всё равно доставали до чёрной замшевой поверхности. Эмили лишь с грустным видом посмотрела на туфли и, не замедляя шаг, продолжила путь.
Дойдя до станции, она спустилась на длинном эскалаторе, купила жетон. Дождалась своего поезда, разглядывая давно знакомые, но по-прежнему интересные барельефы на стенах. Картина изображала древнее чудовище и людей, но люди, казалось бы не замечают чудовище, а их лица были страшны, в них можно было увидеть и ужас, и злость, и зависть.
В вагоне, несмотря на поздний час было много людей. Дорога предстояла без пересадок и Эмили это радовало: ей сейчас не очень хотелось ходить с платформы на платформу. Единственным минусом было то, что от станции метро до дома ей нужно было пройти пару кварталов.
Вагон был старый: здесь пахло затхлостью и сиденья почему-то не привлекали своим видом. Помимо этого, в вагоне сидела непривлекательная старушка, которая всю дорогу съедала Эмили презренным, злым взглядом. Именно этот взгляд странной старухи, непонятно, что делающей в такое время в метро, заставил Эмили выйти на станции раньше. Она вышла из вагона и хотела уже спокойно выдохнуть, как вдруг на платформу подъехал ещё один поезд, и резкий скрежет колёс оглушил Эмили. Она схватилась за уши и слегка наклонилась, чем вызвала внимание людей на платформе. Эмили смутилась и поспешила покинуть станцию. Оказавшись на улице, она перевела дыхание, успокоилась и удивилась своей внезапной слабости. Эмили опомнилась и поняла, что насквозь промокла, но, несмотря на это решила, всё же, раскрыть зонт.
Она нечасто ходила по этим улицам, но дорогу запомнила ещё с детства, когда дядя возил её к стоматологу.
По длинной аллее, на которой оказалась Эмили, было расставлено много длинных, отбрасывающих друг на друга тени, фонарей. Этот квартал выглядел тускло, было видно, что ремонтом улиц здесь не занимался никто с самого момента постройки. Эмили похвалила себя, что при выборе квартиры почти сразу отвергла вариант в этом месте.
Вдруг ударила молния и резкий порыв ветра чуть не вырвал ручку зонта у Эмили. Она поёжилась от ветра и вдруг, один за другим, на аллее начали гаснуть фонари - где-то порвался провод. Эмили недовольно цыкнула: как будто неудач на сегодня было недостаточно.
Под лавкой около очередного фонаря она заметила стаканчик из Старбакс. Эмили неожиданно для себя открыла, что кофе закончился, и ни сливок, ни даже молока дома не было. Посчитав оставшуюся мелочь, она пришла к заключению, что на кофе хватает, но смысла от этого немного, ведь не хватало даже на самый маленький пакет сливок, а кофе без них она не переносила. В итоге было принято решение зайти в круглосуточный «САМ ГУДС» около дома, купить кофе и попросить в долг сливки: продавщица её знает и наверняка разрешит принести деньги утром.
Не успела она закончить мысль в своей голове, как кто-то окликнул её:
-Прошу прощения, мне кажется - нам с вами по одной дороге, простите меня за мою дерзость, просто в такой дождь плохо приходится без зонта, а у меня, как видите, его нет.
-С чего вы взяли, что нам с вами в одну сторону? - возразила Эмили.
-Вы сами говорили, что собираетесь зайти в «САМ ГУДС» , - ответил незнакомец.
Эмили покраснела, поняв, что говорила вслух, но довольно серьёзно ответила:
- И всё-таки: почему вы решили, что нам с вами в одну сторону? Мы с вами не знакомы, а наше место встречи - улица с потухшими фонарями.
Эмили не успела договорить, как сверкнула молния, едва осветив лицо собеседника - это был мужчина лет 30-35 с русыми волосами и короткой стрижкой. Его черты лица были мягки и внушали какое-то внутреннее доверие. Эмили продолжала:
- И с чего бы мне делиться с вами зонтом?
На этих словах незнакомец, будто прочитав мысли девушки, снова задумавшейся о нехватке денег на продукты, достал из кармана мятую купюру в 20 долларов и со словами: «Я очень не хочу мокнуть» - протянул её Эмили.
Девушка то ли от показавшегося ей добрым лица человека, то ли от усталости прониклась доверием к человеку и взяла купюру. Они встали под зонт и направились в объявленный ранее магазин.
Человек представился Майклом, работником местной парковки, закончившим смену. Сам он был из другого района, но из-за критического уровня безработицы был вынужден работать здесь. Тогда девушке, успокоенной рассказом нового знакомого, не пришло в голову, что работник парковки не будет расточительно разбрасываться деньгами.
Они разговорились. Майкл рассказывал, что ему со своей скудной зарплатой приходится обеспечивать пожилую мать, а Эмили говорила, что с детства воспитывалась дядей с тётей и родителей она не помнит. Тут молния сверкнула ещё раз и снова осветила лицо Майкла. На этот раз оно уже не показалось Эмили таким добрым, и на секунду она подумала, что её обманывают. Но тут же эта мысль вылетела у неё из головы. Вдалеке светилась жёлто-белая вывеска супермаркета.
Они прошли ещё несколько десятков метров. Эмили услышала звуковой сигнал телефона, который приостановил очередную фразу Майкла. Она раскрыла сумку, нащупала, боковой карман, но вдруг почувствовала резкий удар чем-то острым чуть ниже печени. Она бросила полный страха взгляд на Майкла. В ночи она разглядела зубы и белые, как луна, глаза. Он бил ещё и ещё. Последнее, что увидела Эмили - белую ужасную на таком же ужасном лице, освещённым последним ударом молнии.
