Ссылка на 1 часть: https://zen.yandex.ru/media/id/61a6197b8f65f106d0342e00/jivye-steny-chast-1-61a620fb0409a97f5a8cca23
Однажды я заметил, что Ира хочет что-то сказать. На мои расспросы о том, что её так волнует, она молчала. Давить на неё и вытягивать информацию я не стал – бедняжка и без того всё время плохо себя чувствует. К своему удивлению, отметил, что она стала спокойнее засыпать, несмотря на появившуюся взволнованность. И по прошествие нескольких дней предположил, что её болезнь стала отступать. Тогда Ира с грустью посмотрела на меня и всё же выдала тайну своего беспокойства:
– Я бы и рада обмануть себя тем, что болезнь отступает. Но дело не в этом, и я совсем не чувствую себя лучше. Начало происходить странное явление: когда я закрываю глаза и не могу уснуть, передо мной, в темноте опустившихся век, начинают всплывать отвратительные лица. Они искажённые гримасой, озлобленные, высохшие, зелёно-желтого цвета. Я засыпаю только тогда, когда эти чудовища всплывают в моём сознании. Разве могут лица мертвецов принести покой и погрузить в сон? Или же я настолько им пугаюсь, что теряю сознание? Но я совершенно не чувствую страха, – Ира всегда была немного поэтична.
– А эти стены, – она с ненавистью подняла глаза, – они стали шептаться ещё громче, но я никак не могу разобрать, о чём.
Я пригласил нового психотерапевта, но он так же не смог точно поставить диагноз. Посоветовал госпитализировать жену для более тщательного обследования (и аккуратно выразил возмущение относительно того, что мы до сих пор этого не сделали, а продолжали лечиться на дому, когда улучшений не наблюдалось). Я не стал давать чёткий ответ, сказав, что мы обсудим это решение. Хоть и прекрасно понимал, что для Иры это действительно будет лучше, но она смотрела на меня такими умоляющими глазами, что я не смог сразу дать согласие. Ира ненавидела больницы: ненавидела череду врачей, сменяющуюся такой же чередой кабинетов и процедур; обилие однотипных вопросов, ковыряние за пределами личных границ, о которых она пеклась с яростным энтузиазмом; ненавидела больничный запах и в конце концов всю ту болезненную атмосферу, царившую в медицинских учреждениях. Ненавидела этих бездушных работников, чьи сердца зачерствели ещё на стадии обучения профессии.
После этого я задавался вопросом, правильно ли поступил, дав отказ. Он терзал меня каждую ночь, когда Ира неспокойно спала, ворочалась и кричала. В конце концов моё сознание слишком истощилось постоянными тревогами, что я тоже начал слышать звук, исходящий из стен. Только то был не шёпот, а скрежет: как если ногти продираются сквозь бетон. Ира была не в себе – её лихорадило, она металась в агонии по постели, издавая бессвязные звуки. Её выпученные глаза бегали в разные стороны. Я был рядом с ней, но ничем не мог помочь. Это сковывающее отсутствие надежды. Она не реагировала на слова, не дотрагивалась до еды и воды. Я боялся, что она не переживёт этот день и молился – впервые со времен своего детства я молился, – чтобы её мучения закончились. Шептал, чтобы она поправилась, а сердцем же понимал, что только смерть может избавить её от страдания.
Только к вечеру Ира стала успокаиваться, как младенцы засыпают на пару часов за целые сутки, давая родителям долгожданные отдых и личное время. Я оставался рядом. Усталость взяла надо мной верх, я погрузился в невероятно глубокий сон, даже не заметив, как это произошло. Всё моё тело залилось свинцом, и сознание стремительно понеслось по течению туманной реки сна. Меня лавировало по волнам, и я не осознавал, где верх, где низ. Мне казалось, что я парю в невесомости, в космическом вакууме, и ничто в этом мире не способно прервать мой долгожданный отдых.
Но раздался какой-то шум. Мне показалось, что он исходит из-под земли, глянул – а там тёмная, непроглядная пропасть. От испуга я дёрнулся и открыл глаза. Мир вокруг плыл, раздавалась куча звуков, скрежеты со всех сторон: вдалеке и вблизи, изнутри и снаружи, громче и тише, сбоку и прямо передо мной. Вакханалия творилась повсюду, а комната никак не приобретала свои очертания. От происходящего меня вырвало рядом с кроватью, и только после этого я понял, что нахожусь в нашей спальне. Посторонние звуки утихли – только один громче всех издавался из кухни. Иры рядом не было. И её отсутствие на кровати испугало меня сильнее, чем скрежет, раздающийся вокруг. Неужели это делала она? Кроме нас двоих никого дома не было. А я точно ничего не царапаю – вот же я, сижу на кровати и смотрю на свои бездвижные руки и ноги.
Резко вскочив, я чуть ли не бегом направился к источнику шума. Везде было темно. Моё сердце ушло в пятки, когда в темноте я увидел ужасно бледную, худощавую и скрюченную фигуру девушки. Она царапала обои, безумными глазами смотря как будто не на саму стену, а сквозь неё. Лице её застыло в ужасе, куски кожи свисали с окровавленных губ.
Я метнулся к выключателю. Кухню осветила яркая вспышка от лампочки, но Ира не оставила своё дело. Она маниакально сдирала обои слой за слоем – с некоторыми обрывками падали куски штукатурки – и совершенно не замечала, как её пальцы потемнели от крови. Её же крови из-под ногтей. Я с силой отдёрнул Иру от стены и потряс, пытаясь пробудить её, но всё было тщетно. Она с ужасом смотрела на голое место в стене. Что-то пугало её. Не дождавшись какой-либо реакции, или ответа, я оставил жену на том же месте, а сам направился за молотком. Несмотря на низкую зимнюю температуру, я вышел на балкон босиком и в темноте, больше полагаясь на ощупь, чем на зрение, достал инструмент. Вернувшись на кухню, я размахнулся и треснул по стене в том месте, где взору открывалась её оголённая часть из огромного дыры в обоях. Я слишком устал смотреть на муки своей жены и теперь намерен узнать, что является тому виной.
После каждого удара из-под молотка разбегались и углублялись трещины. К моему удивлению, Ира оставалась позади. Я опасался, что пока рыскаю на балконе, она возобновит своё дело, но по возвращении застал её на том же месте, где оставил. Ира осела на пол и безвольным взглядом, полным отчаяния, смотрела на дыру, как на неминуемый ужас. Кровь на её пальцах кое-где запеклась, но продолжала струиться из оторванных ногтей.
Из образовавшейся в стене вмятины ударил резкий зловонный запах. Ира вскрикнула и начала молиться. По её голосу было понятно, что она плачет. Я встал перед выбором: утешить жену или продолжать сносить стену. Моя рука уже почти расслабилась, и я бросил молоток, но зловоние пресекало все мои старания отложить это дело. Во мне гремела надежда, что запах исходит от трупа крысы, случайно замурованной в стене, или эти стены полые, и они бегают внутри – тогда источник шума легко определялся, как и намерения бывших владельцев побыстрее продать столь проблемную недвижимость до того, как покупатели обнаружат сей неприятный аспект. Но сомнения всё же были сильнее – крысы так не пахнут. Неужели именно тут свершилась строительная жертва, и её призрак не даёт покоя жильцам? Надо было бросить выяснять причину, хватать жену и бежать из этого проклятого места! Я давал себе команды, но моё тело не подчинялось. Я снова занёс молоток и ударил по стене.
Удар за ударом обрушивали куски бетона на пол. У меня чуть не началась истерика, когда внутри открылся высохший тёмно-коричневый кусок ткани. Наконец, я смог отбросить молоток и отойти от стены, по мои щекам стекали слёзы. В следующее мгновение сморщенная сухая рука пробила остатки бетона. Ира воскликнула: «Прости Господи!» И мумия, не обращая на меня внимания, кинулась к ней. Она повалила Иру на пол и вгрызлась ей в шею, прокусив артерию. Кровь фонтаном рванула из раны, окрашивая всю комнату в ярко-красный цвет. Ира даже не успела вскрикнуть от укуса; её тело дёргалось под чудовищем из стены. Я схватил нож и воткнул его в спину мумии, но он вошёл, как в сухое полено – и больше ничего, кроме глухого звука и пары клубов строительной пыли. После моего удара из стены вырвалось ещё четыре тела. Не мешкая, я бросился прочь из кухни, расталкивая мумий, освобождая себе проход.
Вырвавшись в подъезд, я постучался к соседям и попросил вызвать полицию, сказав, что к нам ворвались бандиты, и мою жену убивают. Они перепугались от моего панического состояния, но не стали задавать лишних вопросов. Я не стал долго довольствовать их своим состоянием, таким же жалким, каким я себя ощущал мужчиной, и ушёл на лестничную клетку, стараясь не думать о том, что сейчас творят эти чудовища с моей женой. Всё моё нутро сворачивалось от собственного бессилия. Моего дорогого и любимого человека зверски убивают, и всё, что я могу – это отсидеться в стороне. И я заплакал. Громко, навзрыд, не обращая внимания на стекающие по лицу сопли.
В какой-то момент я осознал, что полиция вряд ли будет в силах помочь – разве что стать ещё одной закуской для мумий. И на задаваемые ею вопросы не смогу найти ответа. Ни сейчас, ни когда либо. Это дерьмо – не то, что случается регулярно, не то, что может случиться в жизни каждого человека. И точно не то, к чему простой обыватель может быть готов.
Как я это объясню?
***
Когда полиция приехала, на кухне не осталось ни следа от чудовищ. Не было ни их, ни тела моей жены. Стена была полностью восстановленная до изначального вида: до моего орудования молотком и даже до Ириного срыва – на ней не осталось ни трещинки, ни царапины, ни малейшего намёка на то, что произошло. Ничего. Я бы даже поверил, что мне это привиделось, и Ира сейчас просто спит в спальне, если бы не кровь, залившая всю кухню и нож с моими отпечатками пальцев, на который упали несколько больших красных капель – единственное, что указывало на реальность произошедшей трагедии.
На вопросы отвечать не пришлось – их попросту не последовало. Далее всё как в тумане: мне свернули руки, отвезли в участок, следом последовали суд, врачи, белая палата с решёткой на окнах. Началась бесконечная вереница врачей с одними и теми же вопросами, на которые я давал одни и те же ответы. Теперь мне стало понятно, почему Ира так не любила больницы.
Меня признали психически больным. Тело моей погибшей жены до сих пор не нашли. Восемь лет моё сознание подавлялось препаратами, но оставалось ощущение недосказанности, которое усиливалось с каждым годом. Я научился не пить таблетки и тогда вспомнил каждую деталь, произошедшую в тот день. Эти события останутся на страницах блокнота, как единственное доказательство существования той нечисти, которая забрала здоровье и жизнь моей жены. Я бы хотел, чтобы мои записи спасли кому-то жизнь в будущем, но, уверен, их сочтут бреднями сумасшедшего. Хоть так, но мой долг перед Ирой и своей совестью я считаю выполненным. Теперь мне можно вернуться к препаратам и окунуться в бездонный омут бессознания и обрести долгожданный отдых.
Спасибо за прочтение, дорогой читатель! Оставляй свои комментарии, если понравилось, ставь лайк и подписывайся ;)
#рассказ #драма #ужасы