В рамках подготовки к великому дню в Париже лихорадочно завершались тысячи работ: на многих улицах был разбросан гравий, на бульварах засыпаны псарни, часть Карусели убрана, подъезд к Нотр-Дам открыт, а перед собором воздвигнуты расписные холщовые ворота, которые некоторые люди приняли за копию Святого Петра/ов в Риме, но которые господа Г. Персье и Фонтейн просто задумали как декор " в готическом стиле/
Задолго до назначенной даты тысячи провинциалов вторглись в столицу, некоторые из них были делегированы своим родным городом, другие просто как зрители. Когда они обнаружили, что отели переполнены, они разбили лагерь наугад с частными лицами, которые превратили их апартаменты в общие спальни.
Наконец наступило 2 декабря. Накануне был сильный холод, и утро открылось со льдом на земле и хлопьями снега в воздухе. Только благодаря обычной удаче Наполеона в девять часов сквозь туман пробилось солнце, и погода снова стала сносной. И вот в девять часов кареты Папы выехали из Павильона Флор и направились к собору по улице Сен-Никез, улице Сент-Оноре, Пон-Неф и маленьким улочкам Сите, заполненным с раннего рассвета огромной толпой. Давайте смешаемся с толпой за тройной шеренгой солдат, выстроившихся вдоль дороги, и попытаемся отметить, что она запомнит из этого зрелища.
Прежде всего, без сомнения, веселое лицо монсеньора Сперони, крестоносца Святого Отца, верхом на муле. Императорским конюшням, не располагавшим ортодоксальной женщиной, удалось нанять только мужчину этого вида на сумму в шестьдесят семь франков. Но публика не была разборчива в этой теме и устроила ей долгую овацию. - Мул папы римского! Мул [башмачок] один целуется! " - кричали они, и взрыв смеха приветствовал, сопровождал, преследовал доброго прелата, у которого хватило ума рассмеяться самому. "Он знал парижан!" 1
*На его беду, продавцы карикатур сделали его популярным, а производители термометров заставили его предсказывать плохую и хорошую погоду, как святого Антония, поднимаясь и спускаясь по папскому посоху.
Возможно, он узнал бы их еще лучше, если бы увидел, как несколько минут спустя они внезапно изменили свое отношение и поклонились как один при приближении понтифика. Видимый всем через восемь окон своей кареты, Пий VII, одетый в очень простое одеяние, наклонился к зрителям и сделал жест благословения. Перед ним преклонили колени многие, кто не был религиозен. И великая карета тронулась в путь медленным шагом лошадей, неся на своей крыше папскую тиару, поддерживаемую золотыми голубями.
Тем, кто ждет, чтобы увидеть, как мимо проедет другая великая карета, на крыше которой стояла корона Карла Великого, поддерживаемая орлами, потребуется терпение. Император должен был покинуть Тюильри только через час после папы, и бесконечная сложность процессии неизбежно должна была задержать ее на пути следования. На улицах, некоторые из которых едва достигали семи ярдов в ширину, как можно было бы продолжать движение без столкновений - эскадроны стрелков, кирасиров, мамлюков и, прежде всего, огромные кареты с шестью лошадьми, в которых ехали напыщенные сановники и взнузданные принцессы, а рядом с ними ехали лучшие всадники Франции?
Когда, наконец, процессия началась, когда после трубачей, литавр, карабинеров, после Мюрата и его штаба, после основной кавалерии, после длинной вереницы экипажей показался огромный позолоченный ящик, в котором сидели Наполеон и Жозефина, толпа была поражена не столько этим монументальным строительством карет, сколько странной парадной формой, в которой был одет ее владелец. О, художники хорошо сделали свою работу! Пока архитекторы создавали облик собора Парижской Богоматери, Изабей и его команда маскировали императора. Его испанский пиджак и бархатная шапочка делали его похожим на персонажа из "Генриады", и этот смутно трубадурский наряд с полосами из перьев, оборками и кружевными оборками на рубашках носили все, кто принимал участие в церемонии, от Жозефа и Луи до Талейрана и Фуше и самого младшего из камергеров.
Возможно, под сводчатой крышей церкви, с помощью величия церемонии, вся эта прекрасная компания примет ту медитативную серьезность, которую придала ей позже кисть художника Давида. Но в тот момент, при ярком дневном свете парижской улицы, маскарад казался почти неприличным. Многие люди задавались вопросом, что стало с героями Итальянских войн. Они искали Бонапарта из Маренго и не могли его узнать.