"И в любом случае, - добавил стрелок, - мы не узнаем мэра города в штатском.*

Все это было совершенно логично и могло быть улажено в два счета. Но Великий Вождь был вне себя. Он потащил несчастного сержанта - который действительно заслуживал поздравлений— к Инвалидам, запер его в аббатстве на двадцать четыре часа и уволил фузилера, виновного в том, что признавал генералов только в форме.

Можно привести и другие подвиги Жюно, которые не лучше объясняют его чувство меры: нелепая сцена в кафе-мороженом Гаршфа и еще более возмутительная игра в бильярд с официантами кафе в ан. заведение на Елисейских полях, которое закончилось страшной ссорой и дракой с репликами.

Но люди, конечно, были очень недалекими, чтобы обижаться на этих уродов? Разве офицеры Империи не были вольны развлекаться так, как им заблагорассудится? Они могли бы, например, у Луны и у них мебель удален вооруженных пехотинцев под их хозяину нос; потревожить сон обитателей бульвара Тампль и бить часы, когда они мешали; возможность выбрать ужин в кафе во Дворце du Tribunat и дубиной владелец вместо того, чтобы платить ему; они даже могут пойти в закрытый монастырь в том же квартале, силой, разбить все раны и женщина с саблей режут.

Возможно, они проявляли немного больше внимания, когда их любовные предприятия предпринимались в других кругах? Вряд ли это выглядело бы так в свете этого диалога между вышестоящим штабным офицером и женой хорошего лавочника, к дочери которого он только что обратился в очень грубых выражениях: "Мсье, моя дочь честная девушка!" Тем лучше, вот как они мне нравятся/ И тот же цинизм проявляется в инциденте, который Дюбуа считает достойным подробного описания;

Только что пообедав с друзьями в доме торговца тканями на улице Пети-Шан, некий Обри, майор 12-го пехотного полка, заметил привлекательную молодую леди в окне дома напротив и решил подняться в ее квартиру в сопровождении лейтенанта своего корпуса.

При первых же обращенных к ней словах она возмутилась, попыталась выгнать мужчин, позвонила тете, которая жила с ней, привратнику и другому жильцу дома. Поскольку два офицера настаивали и пытались приставать к "хорошенькой потаскушке", она в ответ дала им пощечины. Чтобы не отстать, Обри в ответ ударил ее по лицу и сломал свою трость о ее голову, так что ее обломок вылетел на улицу. Потребовалась гомерическая борьба, чтобы избавиться от хамов, и когда префектура завершила расследование, выяснилось, что их жертвой была Миля Декрес, что она принадлежала к одной из лучших брюссельских семей и приехала в Париж, чтобы получить должность при дворе, на службе у императрицы. Она могла бы дать Джозефине представление о воспитании некоторых офицеров ее мужа.

В то время как такие манеры были в моде, жизнь гражданского населения не всегда могла быть розовой; но дни войны в кружевных оборках закончились, и не было ничего удивительного в том, что определенное количество кад проникло в ряды эпических героев. Лучшие гобелены имеют странный вид, если смотреть на них не с той стороны.

ГЛАВА XIX. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ И ПРАЗДНИЧНЫЕ ДНИ

Парижские военные фестивали-Мокрые флаги-15 августа при империи— Энтузиазм после Тильзита — Создатель барометров стал поэтом - Девственная плева и свинина-бойня - Пробуждение Ангелины