Теперь Лиутпранд обратил свое внимание в другом направлении. Ссоры вокруг трона, в которые был втянут преемник Льва III, император Константин V (Копроним), со своим шурин Артавасдес, подтолкнули его к возобновлению нападения на восточно-римские владения в Италии. Равеннский округ почувствовал тяжесть его недовольства, и он обнаружил, что все приготовления к повторной осаде главного города были сделаны, когда Патриций, экзарх Евтихий и архиепископ Равенны Иоанн с жителями этого города обратились за посредничеством к папе сначала письмом, а затем через посланников.
28 июня 743 года папа достиг реки По. Здесь его встретили высшие вассалы ломбардской короны и проводили в их столицу.
Папа выразил сожаление по поводу своего желания, чтобы король больше не подвергал опустошению провинцию Равенна и еще больше восстановил города, отнятые у Равенны, включая крепость Чезена. Наивность таких требований, безусловно, удивительна, но еще более удивительны неизвестные обстоятельства, которые побудили Лиутпранда так много уступить. Поначалу, правда, он встретил их решительным отказом. Но что ему оставалось, если он хотел избежать открытого конфликта, которого он боялся, с церковью и его последствиями, кроме подчинения, если только он не пожертвовал безопасностью и миром своего королевства, результатом многолетней деятельности по расширению своего иностранного владычества? Несмотря на свое обещание, данное папе, Лиутпранд, похоже, продолжал преследовать экзархат.
В январе 744 года, после правления, длившегося тридцать один год и семь месяцев, Лиутпранд завершил свою богатую событиями жизнь. Он был похоронен в церкви Св. Адриан, где его отец тоже нашел свое последнее пристанище. В 1173 году его кости были перенесены в церковь монастыря Святого Петра, которую так часто называют “Экклезия ди Сьель д'Оро”, монастырь, который обязан своим существованием ему.y
ОЦЕНКА ХОДЖКИНА ЛИУТПРАНДА
[712-744 н. э.]
В некоторых отношениях государственная мудрость Лиутпранда, как мне кажется, была слишком высоко оценена. Единственной целью, которую он, по-видимому, последовательно и успешно преследовал, была консолидация лангобардской монархии и приведение великих герцогов в состояние реального подчинения его короне. Он воспользовался (и какой король Ломбардии не сделал бы этого?) любой возможностью, которая представилась для сокращения еще более сокращенных и фрагментарных территорий, которые все еще называли себя частями“Римской республики".” Но как из-за политики, так и из-за своего собственного набожного темперамента он не был склонен делать что-либо, что могло бы привести к разрыву с Римским престолом, и папы, видя это, часто побуждали его отказаться от едва заработанных завоеваний, апеллируя к “его преданности святому Петру”.
Я не могу лучше завершить эту главу, чем процитировав характер Лиутпранда, данного нам любящей, но верной рукой Паулюса Диаконуса в заключительных словах этой истории, которая была нашим главным проводником в течение двух темных и беспокойных столетий:
“Он был человеком великой мудрости, благоразумным в советах и любителем мира, сильным в войне, милосердным к обидчикам, целомудренным, скромным, тем, кто молился в ночные часы, щедрым в своей милостыне, невежественным, это верно в литературе, но человеком, которого можно сравнить с философами, воспитателем своего народа, приумножителем их законов”. б
В настоящее время мы должны оставить судьбу лангобардов, чтобы проследить происхождение и возвышение франкского народа, который сейчас широко простирается на горизонтах Италии и к которому папство обращается за помощью против сил, угрожающих его огромным и жадным амбициям.a
СНОСКИ
[114] [Здесь мы можем сказать с Ходжкинбом, употребляя слово“ломбарды”до его строгого времени: "Кажется, не стоит обременять текст постоянным повторением длинного и несколько грубого названия расы, но читателя просят помнить, что в строгой форме лангобарды должны быть сохранены". Это 12-й век, прежде чем слова “Ломбардия” и “Ломбардия” вошли в обиход, а затем в значительной степени с географической привязкой к Северной Италии, а не с исторической привязкой к завоевателям Лангобарда, завоевавшим гораздо больше, чем Ломбардия. Происхождение названия “Лангобард” обсуждалось в главе IV” Восточная империя".]
[115] [Ходжкин,б, однако, говорит:“Война между королем Тато и королем Родульфом рассказана Прокопием, а также Павлом и может быть отнесена без особого риска ошибки к определенной дате, 511 или 512”.]
[116] [История прялки рассказана Паулюсом Диаконусом, который написал два столетия спустя и процитировал работу столетием ранее. Однако Исидор Севильский v, написавший всего через полвека после отзыва Нарсеса, обвиняет его в том, что он призвал лангобардов. История, тем не менее, несколько сомнительна.]
[117] [Ходжкинб говорит о лангобардах:“Они-анархисты фелькервандерунга, чье наслаждение заключается только в разрушении и которые кажутся неспособными к культуре. И все же это та раса, из которой в полноту времени, под преобразующей силой старой итальянской цивилизации, должны были родиться Ансельм и Ланфранк, Хильдебранд и Данте Алигьери”.]
[118] [Этот обычай делать чашу для питья из черепа врага первоначально пришел из Азиатской Скифии и был широко распространен в северной Европе: нигде он не соблюдался так религиозно, как в Скандинавии, колыбели лангобардов. Их историк утверждает, что он видел чашу своими собственными глазами:Hoc ne cui videretur impossibile,—veritatem в Christo loquor—ego hoc poculum vidi в quodam die festo и т. Д.Паулюс Диаконус,стр. ii. глава 28.
Современный итальянский историк (Ботта), совершенно не знакомый с нравами севера, выражает большое удивление по поводу этого поступка Альбоина:La naturale ferocia pel vino e per la vittoria a oltraggio fatta insolente, lo menava a tal atto di cui nonè memoria nelle storie delle piu barbare nazioni и т. Д. Это было достаточно распространенным явлением, как обильно видно из скандинавских записей.]
[Картинка: img_103]
[Картинка: img_104]