Как только горы стали проходимыми, император получил долгожданную весть об успехе заговора, смерти Хосрова и восшествии его старшего сына на престол Персии. Авторы революции, стремясь продемонстрировать свои заслуги при дворе или в лагере Тавриды, предшествовали послам Сироса, которые доставили письма своего господина его брату императору римлян. На языке узурпаторов всех эпох он приписывает Божеству свои собственные преступления и, не унижая своего равного величия, предлагает примирить давние разногласия двух наций договором о мире и союзе, более прочным, чем медь или железо. Условия договора были легко определены и добросовестно выполнены.
В восстановлении штандартов и пленников, попавших в руки персов, император последовал примеру Августа: их забота о национальном достоинстве отмечалась поэтами того времени, но упадок гения можно измерить расстоянием между Горацием и Георгием Писидийским; подданные и братья Ираклия были спасены от преследований, рабства и ссылки; но вместо римских орлов истинное дерево святого креста было восстановлено по настойчивым требованиям преемника Константина. Победитель не стремился усилить слабость империи; сын Хосрова без сожаления отказался от завоеваний своего отца; персы, которые эвакуировали города Сирии и Египта, были с честью доставлены к границе, и война, которая ранила жизненно важные органы двух монархий, не привела к изменению их внешнего и относительного положения. Возвращение Ираклия из Таврии в Константинополь было вечным триумфом; и после подвигов шести славных кампаний он мирно наслаждался субботним днем своих трудов. После долгого нетерпения сенат, духовенство и народ вышли навстречу своему герою со слезами и возгласами, с оливковыми ветвями и бесчисленными светильниками; он въехал в столицу в колеснице, запряженной четырьмя слонами; и как только император смог освободиться от шума общественной радости, он испытал более искреннее удовлетворение в объятиях своей матери и своего сына.
[628-629 гг. н. э.]
Следующий год был ознаменован триумфом совсем другого рода-возвращением истинного креста Гробу Господню. Ираклий лично совершил паломничество в Иерусалим, личность реликвии была подтверждена благоразумным патриархом, и эта августовская церемония была отмечена ежегодным праздником воздвижения креста Господня. Прежде чем император осмелился ступить на освященную землю, ему было велено снять с себя диадему и пурпур, пышность и тщеславие мира: но на суде его духовенство, преследование евреев было легче примирено с заповедями Евангелия. Он снова взошел на свой трон, чтобы принять поздравления послов Франции и Индии, и слава Моисея, Александра и Геракла затмилась, по всеобщему мнению, превосходящими заслугами и славой великого Ираклия. И все же освободитель Востока был нищ и слаб. Из персидских трофеев самая ценная часть была израсходована во время войны, роздана солдатам или похоронена неудачной бурей в волнах Эвксинского моря.
Совесть императора угнетала обязанность вернуть богатство духовенства, которое он занял для их собственной защиты; требовался вечный фонд для удовлетворения этих неумолимых кредиторов; провинции, и без того опустошенные оружием и алчностью персов, были вынуждены повторно уплатить те же налоги; а задолженность простого гражданина, казначея Дамаска, была заменена штрафом в сто тысяч золотых монет. Потеря двухсот тысяч солдат, павших от меча, имела менее фатальное значение, чем упадок искусств, сельского хозяйства и населения в этой долгой и разрушительной войне: и хотя победоносная армия была сформирована под знаменем Ираклия, неестественные усилия, по-видимому, скорее истощили, чем использовали их силы. В то время как император торжествовал в Константинополе или Иерусалиме, сарацины разграбили безвестный город на границе Сирии, и они разрезали на куски несколько войск, которые пришли ему на помощь: обычное и незначительное событие, если бы оно не было прелюдией к могучей революции. Эти разбойники были апостолами Мухаммеда; их фанатическая доблесть появилась из пустыни; и в последние восемь лет своего правления Ираклий проиграл арабам те же провинции, которые он спас от персов.b
СНОСКИ
[29] [Отчет об этом посольстве содержится в стихах африканского Кориппа,c, который описал в латинских гекзаметрах обстоятельства вступления Юстина на престол.]
[30] [Эта речь, которая, по словам Иоанна Эфесского, была записана стенографически, цитируется Феофилактом Симокаттой с извиняющейся претензией на точность.e]
[31] [Это история Феофана,но Иоанн Эфесский рассказывает анекдот в прямом противоречии, согласно которому София знала о существовании жены, но отказалась позволить ей жить во дворце, решив, что никакая другая царица не должна царствовать, пока она жива. Однако, когда Тиберий был коронован, он привел Анастасию во дворец и заставил ее признать.]
[32] [Бери,однако, заявляет, что“есть значительная причина для того, чтобы убрать Тиберия с его пьедестала”, поскольку он “не был хорошим императором".]
[33] [Финлаи предполагает, что эти люди могли быть дезертирами, но приводит очень скудные основания для своего милосердного предположения.]
[34] Бароний серьезно рассказывает об этом открытии, или, скорее, о превращении бочек не из меда, а из золота. И все же ссуда была произвольной, так как ее собирали солдаты, которым было приказано оставить патриарху не более ста фунтов золота.
[35] [Лунное затмение двумя днями ранее, фиксирует дату битвы в январе 623 года.]
[36] [Это мнение Гиббона, но Финлай считает, что оно“основывается на очень сомнительной гипотезе".]
[37] [Слова даны Феофаном, но Буриг находит строки настолько метрическими, что он думает, что они, должно быть, были процитированы из утраченной работы Георгия Писидийского, чья Гераклианская персидская экспедиция и война с аварами являются важными источниками информации в этом отношении.]
[38] [По мнению других, имя должно быть Фалбас или Доркон.]
[Картинка: img_39]
ГЛАВА VI.
ИРАКЛИЙ И ЕГО ПРЕЕМНИКИ