Оба раза, что я рожала - я рожала по платному контракту "Роды с бригадой" в московском роддоме № 4. Пять лет назад мой контракт стоил 100 тысяч рублей. За эти деньги я получила отдельный родовой бокс, роды с врачами из бригады, присутствие мужа и отдельную послеродовую палату.
Мои вторые роды проходили не так гладко, как первые, и на протяжении всего времени рождения моего второго сына я чувствовала, что напрасно мы с мужем заплатили "за это" 100 тысяч.
Особенного отношения к себе за эту сумму я не почувствовала. Но обо всем по порядку.
Ночью я проснулась от знакомых ощущений. Пока мы ждали мою маму, чтобы она осталась со старшим сыном, мне казалось, что уже нужно не ехать, а гнать в роддом. Но стоило нам с мужем приехать на место, как все остановилось.
В приемном отделении на осмотре мне подтвердили: раскрытие - ноль. Предложили остаться до утра - понаблюдать.
Муж уехал, меня разместили в родовом боксе. Я лежала в полной прострации: "Вроде бы уже опытная роженица, не распознала ложные схватки и теперь лежу тут совершенно зря и слушаю, как рожают другие...".
Но,чем больше я слушала чужие роды, тем больше мне казалось, что у меня опять что-то начинается.
В ту ночь у дежурившей бригады, как я понимала по отрывкам, доносящимся в мой бокс, рожала многодетная мать, которой акушерка в сердцах кричала: "Ребенка побереги! Что ж ты делаешь?! Не первый раз же..."; первородящая, которую все громко подбадривали словами "умница" и "отличница"; и еще одни роды переросли у них в неплановое кесарево, после чего в бригаде врачи обсуждали: "Что будем писать в отчете про кесарево?".
Ко мне пару раз заходили, смотрели раскрытие, но его не было.
Ранним утром я уже думала, что поеду домой отсыпаться, но врач-акушер из новой, сменившей ночную бригаду, сообщила: "Раскрытие два сантиметра!". Она отправила меня в процедурную проходить душ и другую процедуру, от которой (лично мне, не знаю, как другим) еще больше хочется рожать.
Около процедурного кабинета я встретила молодую акушерку из ночной бригады.
- Кажется, началось... - сказала я ей, нервничая.
- Ну, давайте, уже рожайте! - подбодрила она.
Ко мне в бокс вошла пожилая женщина с темными волосами, широкими темными бровями и черными глазами.
-Я твоя акушерка, - улыбнувшись, сказала она. - Как тебя зовут? Машенька... А меня...
Имени я ее не запомнила, а фамилия, благодаря бейджику на халате, мне врезалась в память: "Слюсарь". (Бейджик я близко разглядела уже после родов, когда эта акушерка, нависнув надо мной, руками "выжимала" мою матку - а заодно и другие органы - и причиняла мне страдания, куда более сильные, чем сами роды).
Акушерка Слюсарь принялась делать какие-то приготовления в боксе перед родами и все время ласково называла меня "Машенькой".
Врач-акушер из бригады заходила проверить раскрытие, оно увеличивалось. Тогда я позвонила мужу и сказала, чтобы приезжал быстрее, потому что, второй сын может родиться без него.
Муж приехал минут через 40. К тому моменту врач уже сделала мне прокол плодного пузыря (так мне делали и в первых родах), воды отошли.
Моя акушерка сразу изменилась в лице, когда увидела мужчину, входящего в родовой бокс. Пусть и в спецодежде, и в шапочке, и похожего на врача.
То, что парные роды она не уважала, заметила даже я, находясь уже в приличных схватках. Почти от каждой фразы мужа акушерка закатывала глаза и тяжело вздыхала.
- Вот придумали! Что мужчина тут понимает?! - слышалось ее бурчание.
- Вы знаете, я не представляю, как можно идти в такое дело в одиночку, - проблеяла я.
Но со мной она уже разговаривала сквозь зубы. Обращения "Машенька" я от нее больше не слышала.
В процессе схваток я всем пафосно заявила, что хочу рожать, а не наблюдать за своими родами и от анестезии отказываюсь. Но врач-акушер сказала, что все возможно в родах и не надо зарекаться. Муж поддакнул мне и сказал, что не хочет, чтобы его ребенок получил какую-то там химию...
Лучше бы он этого не говорил.
На него резко обрушились и врач, и акушерка со словами: "Это будет решать рожающая и врачи!".
Тем временем врачу не понравились показатели сердцебиения моего ребенка, она сказала, что у него сильно увеличился пульс и стала вызывать к нам в бокс заведующую отделением.
До прихода заведующей моя акушерка Слюсарь почему-то твердила, впиваясь в меня своими темными глазами: "Дыши-дыши!". Можно подумать, что я когда-то переставала это делать...
Во мне подняли панику. Если до этого я была спокойна и просто преодолевала боль схваток, то теперь у меня в голове запрыгали плохие мысли.
Пришедшая на вызов заведующая немного успокоила: критичности нет, будем наблюдать.
Схватки наростали. Я их претерпевала стоя, опираясь на кушетку руками. Врач ободряла, что скоро будем рожать. Предлагала вертикальные роды. Говорила об их преимуществе, но я уже очень плохо соображала.
-Мне очень больно, - говорю, - не могу говорить...
- Ну так мы же рожаем, а не наблюдаем за родами! - заметила врач.
Второго сына я родила в 10.30 утра, стоя на коленях на кровате и держась за высокую спинку.
- Ну вот, теперь ты знаешь, что такое вертикальные роды! - первое, что услышала от врача-акушера.
Мне было все равно, как именно я родила. Сына положили мне на грудь, и через несколько минут мужу дали перерезать пуповину. Муж плакал.
С ребенком все было хорошо, и муж тут же начал обзвон родственников и близких друзей. А для меня еще ничего не закончилось.
Роды последа и последующая обработка по прошлому опыту казались мелочью. Но в первых родах со мной все творила теплая, нежная акушерка с теплой фамилией Хлебова (ее фамилию я опять же запомнила по бейджику).
А акушерка Слесарь делала свое дело, причиняя дикую боль. На всю жизнь я запомнила, как она своими сильными пальцами пробиралась в мой живот и там все так сильно и долго сжимала-выжимала, что сами роды уступали этим ощущениям в степени боли.
Когда все закончилось, я, лежа, прижимала ребенка к груди и плакала.
Тут в бокс завезли обед: "Роженица есть будет?"
-Буду! - крикнула я, удивившись сама себе.
В тот момент я ощущала себя каким-то животным-самкой: на кровище и в кровище, с новорожденным на груди, я с удовольствием уплетала жареную тилапию с пюре и капустным салатом и запивала все это крепким сладким чаем.
Спустя несколько часов нам сказали, что мы можем переместиться в палату. Медсестра повезла нас сыном на каталке, муж шел рядом.
Муж даже присвистнул, когда первым вошел в палату...
Это был двухкомнатный номер с двуспальной кроватью, картинами на стенах и большим плазменным телевизором.
Мы очень удивились. Первого сына я рожала по такому же договору, но послеродовая палата была однокомнатной и выглядела гораздо скромнее.
Мне в тот момент было все равно на обстановку. Я забралась на кровать, приложила ребенка к груди, и, как опытная мать, принялась налаживать грудное вскармливание.
Но только муж сделал фото столь шикарной обстановки, как в номер зашла медсестра и сказала, что произошло недоразумение, наша палата готова, там убрались и мы можем перейти в нее.
Мы себя почувствовали туристами, которые никак не могут заселиться в хороший номер...
Однокомнатная палата, в которую мы окончательно заехали, находилась рядом с той, в которой я рожала первого сына и обстановка в ней мне была знакома.
В тот же вечер, пока сын спал, а муж уже уехал, я для себя сделала вывод: по полису ОМС я бы родила в этом роддоме ничуть не хуже. Врачи к неконтрактникам так же внимательны, так же ласковы и так же грубы, - это я успела понять, прослушав другие роды. Отдавать 100 тысяч только за отдельную палату - было ошибкой.
#испытано на себе
#медицина
#здоровье
#дети
#семья
#юмор
