Кажется вероятным, что Конрад Марбургский имел аристократическое происхождение и когда-то принадлежал к монашескому ордену премонстратов; но в последнее время он был просто светским священником. Он имел университетское образование, вероятно, в Париже, и прославился своим образованием; но еще больше он прославился своей грозной личностью и суровым образом жизни. Худой от поста, с мрачным и угрожающим видом, его уважали и боялись. Он был совершенно неподкупен; хотя он провел долгие годы при дворе графа Тюрингии и пользовался большим влиянием, он отказался от всех льгот и остался простым священником. К тому же он был ужасающе суров. Как исповедник графини - ныне святой Елизаветы Тюрингии - он обращался со своим раскаявшимся сурово, что было необычайно даже по меркам того времени. Он, например,
Папы привыкли доверять Конраду защиту веры. В 1215 и 1227 годах, когда планировалось еще одно нападение на ислам, Конрад был назначен проповедовать крестовый поход. Когда он ехал с места на место - всегда на осле, подражая Иисусу, - за ним следовали толпы священнослужителей и мирян, мужчин и женщин; При приближении к городам жители шли ему навстречу процессией со знаменами, свечами и благовониями. Его успех в качестве проповедника крестового похода сделал его известным.
Конрад также имел большой опыт защиты веры от внутренних врагов. Настаивая на том, что епископы были обязаны под угрозой увольнения преследовать и наказывать еретиков в своих епархиях, Латеранский собор 1215 г. поощрял информаторов. Охваченные желанием истребить всех еретиков, бросились с доносами. Среди этих людей Конрад отличился, и его рвение не осталось незамеченным. В 1227 году папа поручил ему подготовить досье, на основании которых епископам можно было подавать официальные доносы. В 1229 году Конрад проповедовал против еретиков в Страсбурге, и так эффективно, что два человека были сожжены. Его назначение в 1231 году первым официальным инквизитором Германии стало подходящей кульминацией для такой карьеры.
Пара неофициальных и, казалось бы, самозваных инквизиторов уже работала. Один из них был братом-мирянином из Доминиканского Ордена по имени Конрад Торсо, другой - одноглазый, однорукий негодяй по имени Йоханнес; оба были названы бывшими еретиками. Должно быть, они каким-то образом приобрели престиж, которым в те дни всегда пользовались святые; поскольку у них была поддержка населения, что позволило им запугать магистратов и сжечь кого бы они ни назначили. Монахи, доминиканцы и францисканцы, также выполняли их приказы и помогали сожжению.
Конрад Торсо и Йоханнес начали с открытия нескольких настоящих еретиков - людей, которые не только признавали свою веру, но и упорно ее придерживались; они были должным образом судимы, осуждены и переданы светской власти для казни. Но вскоре эти двое мужчин стали менее разборчивыми. Они утверждали, что могут обнаружить еретика по его внешнему виду; И когда они переходили из города в город и из деревни в деревню, они осуждали людей на чисто интуитивных основаниях. Среди сожженных теперь были совершенно ортодоксальные католики, которые из пламени все еще призывали Иисуса, Марию и святых. «Мы бы с радостью сожгли сотню, - сказали инквизиторы-любители, - если бы хоть один из них был виноват» (15).
Сначала они находили свои жертвы среди бедных, но это их не удовлетворило, и вскоре они нашли способ, по которому и богатые оказались в их власти. Немецкий король Генрих VII только что издал указ, регулирующий распоряжение имуществом лиц, осужденных за ересь: часть имущества должна была перейти к его сюзеренам, а часть - к его наследникам. Инквизиторы предложили новый порядок: когда богатый человек сжигается по их указанию, вся собственность должна быть конфискована и разделена между различными властителями, включая короля; наследники вообще ничего не должны были получить. Кажется, что на какое-то время предложение достигло своей цели; инквизиторы действительно получали поддержку со стороны высших слоев общества.
Темные персонажи Конрад Торсо и Йоханнес присоединились к подлинному фанатику Конраду Марбургскому, и полученная комбинация оказалась поразительно мощной. Его деспотической и деспотической воле подчинялись огромные территории. Эти судьи никого не боялись, и их суждения без разбора наносили удары крестьянам и бюргерам, священнослужителям и рыцарям. Кому бы они ни предпочли обвинить, не дали времени подумать или подготовиться к защите, а сразу судили. Если он был осужден, ему не разрешали даже видеться с его духовником, но казнили как можно скорее, часто в самый день ареста. И был только один способ избежать осуждения и казни: обвиняемый должен признаться в ереси. Но тогда требовалось доказательство раскаяния: обвиняемому пришлось обрить голову в знак внешнего стыда; важнее, ему пришлось назвать своих собратьев-еретиков и указать «школу еретиков», в которой он проходил обучение. Если он был не в состоянии предоставить удовлетворительную информацию самостоятельно, Конрад Марбургский и его товарищи были готовы помочь. Они предлагали имена выдающихся дворян - после чего обвиняемые обычно спешили согласиться: «Эти люди виноваты, как и я, мы вместе учились в одной школе». Некоторые сделали это, чтобы спасти своих иждивенцев от экспроприации и бедности, но большинство сделали это просто из страха быть сожженными заживо. Ужас достиг такой степени, что брат обличал брата, жена - муж, господин - крестьянин, а крестьянин - его господин. Они предлагали имена выдающихся дворян - после чего обвиняемые обычно спешили согласиться: «Эти люди виноваты, как и я, мы вместе учились в одной школе». Некоторые сделали это, чтобы спасти своих иждивенцев от экспроприации и бедности, но большинство сделали это просто из страха быть сожженными заживо. Ужас достиг такой степени, что брат обличал брата, жена - муж, господин - крестьянин, а крестьянин - его господин. Они предлагали имена выдающихся дворян - после чего обвиняемые обычно спешили согласиться: «Эти люди виноваты, как и я, мы вместе учились в одной школе». Некоторые сделали это, чтобы спасти своих иждивенцев от экспроприации и бедности, но большинство сделали это просто из страха быть сожженными заживо. Ужас достиг такой степени, что брат обличал брата, жена - муж, господин - крестьянин, а крестьянин - его господин.
Конрад также очень полагался на доносы со стороны бывших еретиков, которые с тех пор вернулись в Церковь. Все, что ему говорили такие люди, он принимал вслепую, не пытаясь это проверить; и этот случайный подход привел к бесконечным злоупотреблениям. Настоящие еретики смогли использовать его доверчивость в своих интересах. Они организовали для некоторых из своего числа фальшивое обращение, чтобы затем объявить хороших католиков еретиками - отчасти для того, чтобы отомстить за своих братьев, погибших в огне, отчасти для того, чтобы отвлечь внимание от своих собратьев, которые были еще живы. И аппарат преследования также может быть использован в целях частной мести. Молодая женщина по имени Адельхайд добровольно представилась раскаивающимся еретиком с единственной целью - осудить своих родственников, которые пытались лишить ее наследства.
Деятельность Конрада в качестве инквизитора длилась около полутора лет и охватывала такие далекие места, как Эрфурт, Марбург и рейнские города Майнц, Бинген и Вормс. Невозможно даже приблизительно сказать, сколько при этом было поджогов, но все современные источники сходятся во мнении, что их было очень много. Безусловно, атмосфера неуверенности и беспокойства, волна ложных доносов и ложных признаний вызвала широкое беспокойство среди населения.
Сами высшее духовенство было шокировано. Собственный настоятель Конрада, архиепископ Зигфрид III из Майнца, вместе с архиепископами Кельна и Трира просил фанатичного священника сдерживаться. Синод, состоявшийся в Майнце 25 июня 1233 года, попытался ввести более упорядоченную процедуру, которая поощряла бы обучение и обращение еретиков, а не их физическое уничтожение. (17) Среди наиболее выдающихся духовных лиц только один поддерживал инквизитора - епископ Хильдесхаймского, который сам был фанатиком. В остальном все советовали модерировать; но такой совет только усилил ярость Конрада и довел его до дальнейших крайностей. В конце концов он начал обвинять людей, которые были как в знатном происхождении, так и в выдающемся благочестии; и это доказало его гибель.
Граф Генрих Сайнский был великим лордом, владевшим большим количеством земель как вдоль Рейна, так и в Гессене. Он также был набожным католиком, который не только жертвовал монастыри и церкви, но даже участвовал в крестовом походе. И все же Конрад вызвал его к суду по обвинению в ереси; у него были свидетели, которые утверждали, что видели графа - предположительно во время какой-то ночной оргии - верхом на крабе. Архиепископ Майнца предусмотрительно организовал рассмотрение дела на собрании государств Империи, которое должно было состояться в Майнце сразу после синода. Граф и инквизитор оба явились со своими свидетелями; и в то время как свидетели графа без колебаний подтвердили его ортодоксальность и благочестие, все Конрада отреклись, некоторые признали, что они осудили графа только для того, чтобы спасти свои жизни, другие, что они сделали это из личной злобы. Присутствующие священнослужители были единодушно убеждены в невиновности графа и заявили об этом. Для Конрада это было сокрушительное поражение.
Озлобленный и разгневанный, Конрад начал публично проповедовать против некоторых других благородных личностей, которых он обвинял в ереси; а затем отправился обратно из Майнца в свой родной Марбург. Ослепленный своим гневом и чрезмерно уверенный в святости своей должности, он отказался от сопровождения, которое предложили ему король и архиепископ. 30 июля 1233 года он был убит на открытой дороге либо вассалами графа Сайна, либо дворянами, на которых он все еще нападал.
Во всех регионах, где работал Конрад, известие об убийстве было встречено с радостью. Его конец был расценен как суд Божий, и ему было отведено место среди проклятых в аду. Для его сообщников тоже дела пошли плохо: Конрад Торсо был зарезан, Иоганнес - повешен, а лжесвидетели против графа Сайна были заключены в тюрьму архиепископом Майнца. После этого, хотя законы против ереси оставались в силе, серьезных гонений больше не было. Как отмечает один летописец, это был конец гонения, подобного которому не было со времен гонений на ранних христиан; теперь времена снова стали мягче и мирнее. (18)
Но не все обрадовались. В циркулярном письме немецкому духовенству Папа Григорий выразил свой гнев и тревогу. (19) Конрад Марбургский, как он провозгласил, был слугой света, поборником христианской веры, женихом церкви, которая радовалась бы его борьба и его победы. Известие о его убийстве поразило Церковь как молния. Его убийцы были людьми крови и сыновьями тьмы; невозможно было девизом земного наказания, которое соответствовало бы их преступлению. Тем не менее обязанностью папы было продемонстрировать, что он не зря владеет мечом Петра, и сделать так, чтобы преступники по крайней мере не хвастались своим преступлением. Соответственно, он постановил, что духовенство должно отлучить убийц и их сообщников от церкви, запретить людям иметь с ними какие-либо дела. и должен поставить под запрет любой город, деревню или замок, которые могут дать им убежище, до тех пор, пока виновные не придут в Рим и не умоляют его об отпущении грехов. У Грегори были и другие предложения. В письмах архиепископу Майнца и епископу Хильдесхайма он пытался возобновить кампанию против еретиков в Германии, даже предлагая предоставить тем, кто принимал участие в такой кампании, те же послабления, что и тем, кто отправился в крестовый поход к Святому. Земля.
В течение следующего года пропасть, отделявшая Папу от немецкого духовенства, и люди зевали еще шире. На собрании штатов Империи, состоявшемся во Франкфурте в феврале 1234 года, многие из тех, кого Конрад обвинил и постригли, появились в процессии, неся кресты и горько сетуя на обращение с ними. Буря негодования потрясла собрание; один принц-епископ даже сказал: «Мастер Конрад заслуживает быть изгнанным и сожженным как еретик» (20). Появился граф Генрих Сайнский, который был официально очищен от ереси. Другая жертва Конрада, граф Генрих Солмский, со слезами заявил, что он признался в ереси только для того, чтобы не быть сожженным; и он тоже был очищен. В конце концов, шестеро из причастных к убийству Конрада вышли вперед, и к ним относились снисходительно. За исключением старого союзника Конрада, епископа Хильдесхайма, вряд ли кто-нибудь проявил интерес к возобновлению охоты на еретиков; а в апреле архиепископ Майнца от имени немецкого духовенства написал папе, указывая, какие вопиющие беззакония сопровождали деятельность Конрада. Убийцы Конрада - а также против немецкого духовенства за их защиту.
Ясно, что папа в Риме имел совершенно иное представление о Конраде и его роли, чем те, кто видел этого человека за работой; и нужно спросить, почему. Это не было (как иногда предполагалось), что назначение Конрада было папским наложением, нарушающим традиционную юрисдикцию епископов; Конрад был назначен своим начальником, архиепископом Майнца. (22) Объяснение несоответствия лежит в другом. Конрад был фанатиком, чьи преследования были вызваны не просто отвращением к ереси, но демонологическими фантазиями о еретиках. Немецкие епископы в целом не разделяли этих фантазий; но папа сделал - и почти наверняка Конрад вложил их в свой разум.
В 1233 году Григорий IX фактически выпустил буллу, известную как Вокс у Рамы, которая содержит все клеветнические рассказы, которые мы изучаем, и многое другое **. В этом папском заявлении описывается, что происходит, когда новичка принимают в еретическую секту. Обычно сначала появляется жаба, которую новичок должен поцеловать либо в зад, либо в рот; хотя иногда это может быть гусь или утка, а также оно может быть размером с печь. Затем появляется мужчина с угольно-черными глазами и странно бледным лицом, настолько худым, что кажется просто кожей и костями. Послушник тоже целует его, находя его холодным как лед на ощупь; и пока он так поступает, его сердце лишено всякой памяти о католической вере. Затем компания садится на застолье. На всех таких собраниях присутствует некая статуя: с нее спускается черная кошка,
После того, как песни были спеты, мастер спрашивает одного из последователей: «Чему это учит?» и получает ответ: «Наивысший мир», в то время как другой добавляет: «И мы должны повиноваться». Далее следует обычная беспорядочная, кровосмесительная, часто гомосексуальная оргия; после чего из темного угла выходит человек, сияющий, как солнце, в верхней половине, но черный, как кошка, ниже пояса. Свет, исходящий от него, освещает все место. Мастер преподносит этому человеку кусок одежды новичка, говоря: «Я даю тебе то, что было дано мне». Сияющий мужчина отвечает: «Ты хорошо служил мне, ты будешь служить мне еще лучше. То, что вы мне дали, я оставляю на ваше попечение ». А потом он исчезает.
За этим сообщением следует то, что якобы является кратким изложением доктрины еретиков. Бог, по их мнению, поступил вопреки всей справедливости, когда низверг Люцифера в ад. Люцифер - настоящий творец небес; и однажды он изгонит Бога и вернется на свое законное и славное место. Тогда еретики, как они надеются, достигнут вечного блаженства через него и вместе с ним. Из этого они делают вывод, что им следует избегать того, что угодно Богу, и делать то, что ему ненавистно. Это краткое изложение доктрины подтверждает то, что в любом случае можно было бы предположить - что жаба, кошка, бледный ледяной человек и человек, наполовину сияющий и наполовину черный, - это так много обличий Люцифера или Сатаны.