Это необычайное покаяние вызвало удивление и жалость собрания; его грехи были прощены церковью и государством; но справедливое подозрение Мануила установило его резиденцию на расстоянии от двора, в Эно, городе Понт, окруженном богатыми виноградниками и расположенном на побережье Эвксинского моря. Смерть Мануэля и беспорядки меньшинства вскоре открыли для его честолюбия самое прекрасное поле.
АЛЕКСИЙ II (1180-1183 Гг. Н. Э.)
[1180-1183 гг. н. э.]
Император был мальчиком двенадцати или четырнадцати лет, лишенным энергии, мудрости или опыта; его мать, императрица Мария, оставила свою личность и правительство в пользу фаворита с комнинским именем; а его сестра, другая Мария, чей муж, итальянец, был украшен титулом цезаря, возбудила заговор и, в конце концов, восстание против своей гнусной мачехи. Провинции были забыты, столица была охвачена пламенем, и столетие мира и порядка было свергнуто в пороке и слабости за несколько месяцев. В Константинополе разгорелась гражданская война; две группировки вели кровопролитную битву на дворцовой площади, а повстанцы выдержали регулярную осаду собора Святой Софии. Патриарх с честным усердием трудился, чтобы залечить раны республики, самые почтенные патриоты громко призывали стража и мстителя, и каждый язык повторял восхваление талантов и даже добродетелей Андроника. Во время его похода из Эно в Константинополь его стройный шлейф незаметно раздулся до толпы и армии; его заявления о религии и верности были ошибочно приняты за язык его сердце; и простота иностранного наряда, выгодно подчеркивавшего его величественный рост, живо свидетельствовала о его бедности и изгнании. Все сопротивление рухнуло перед ним; он достиг проливов Фракийского Босфора; византийский флот вышел из гавани,чтобы принять и перевезти спасителя империи; поток был громким и непреодолимым, и насекомые, которые грелись в лучах королевской милости, исчезли под порывом шторма. Это была первая забота Андроникуса-занять дворец, приветствовать императора, заключить в тюрьму свою мать, наказать ее министра и восстановить общественный порядок и спокойствие. Затем он посетил гроб Мануэля; зрителям было приказано стоять в стороне, но, когда он склонился в молитвенной позе, они услышали ропот торжества и мести.
“Я больше не боюсь тебя, мой старый враг, который заставил меня бродяжничать в любом климате земли. Ты благополучно помещен под семикратным куполом, откуда ты никогда не сможешь подняться до сигнала последней трубы. Теперь моя очередь, и я скоро растопчу твой прах и твое потомство". Из-за его последующей тирании мы можем приписать такие чувства человеку и моменту. Но маловероятно, чтобы он произнес отчетливые слова в своих тайных мыслях. В первые месяцы его правления его проекты были завуалированная изрядным подобием лицемерия, которое могло ввести в заблуждение только глаза толпы: коронация Алексия была совершена с должной торжественностью, и его вероломный опекун, держа в своих руках тело и кровь Христа, самым пылким образом заявил, что он жив и готов умереть за служение своему любимому ученику. Очернив ее репутацию и разжигая против нее страсти толпы, тиран обвинил и судил императрицу за изменническую переписку с королем Венгрии. Его собственный сын, юноша чести и человечности, признался в своем отвращении к этому гнусный поступок, и трое судей имели то достоинство, что предпочли свою совесть собственной безопасности; но подобострастный трибунал, не требуя никаких доказательств и не выслушивая никакой защиты, осудил вдову Мануэля, а ее несчастный сын подписал смертный приговор. Мария была задушена, ее труп был похоронен в море, и ее память была уязвлена оскорблением, наиболее оскорбительным для женского тщеславия, ложным и уродливым представлением ее прекрасной формы. Судьба ее сына не заставила себя долго ждать: его задушили тетивой, и тиран, нечувствительный к жалости или угрызениям совести, осмотрев тело невинного юноши, грубо ударил его ногой.
АНДРОНИК I, ИМПЕРАТОР (1183-1185 Гг. Н. Э.)
[1183-1185 гг. н. э.]
Римский скипетр, награда за его преступления, находился у Андроника около трех с половиной лет в качестве хранителя, а затем суверена империи. Его правительство демонстрировало поразительный контраст порока и добродетели. Когда он прислушивался к своим страстям, он был бичом, когда он советовался со своим разумом, отцом своего народа. В осуществлении частного правосудия он был справедлив и строг; постыдная и пагубная продажность была отменена, и должности были заполнены наиболее достойными кандидатами князем, у которого был здравый смысл выбирать и суровость наказывать. Он запретил бесчеловечную практику разграбления имущества и людей потерпевших кораблекрушение моряков; провинции, так долго бывшие объектами угнетения или пренебрежения, возродились в процветании и изобилии; и миллионы аплодировали отдаленным благословениям его правления, в то время как свидетели его ежедневных жестокостей проклинали его. Древняя пословица о том, что кровожадный-это человек, который возвращается из изгнания к власти, была применена с большой долей правды к Марию и Тиберию; и теперь была подтверждена в третий раз в жизни Андроника. В его памяти хранился черный список врагов и соперников, которые принижали его заслуги, выступали против его величия или оскорбляли его несчастья; и единственным утешением в его изгнании была священная надежда и обещание мести. Неизбежное исчезновение молодого императора и его матери налагало роковую обязанность истребить друзей, которые ненавидели убийцу и могли наказать его; а повторение убийства делало его менее готовым и менее способным прощать.
Благороднейшие из греков, особенно те, кто по происхождению или союзу мог оспаривать комнинское наследство, бежали из логова чудовища; Никея или Пруса, Сицилия или Кипр были их убежищем; и так как их бегство уже было преступным, они усугубили свое преступление открытым восстанием и императорским титулом. И все же Андроник сопротивлялся кинжалам и мечам своих самых грозных врагов; Никея и Пруса были повержены и наказаны; сицилийцы удовлетворились разграблением Фессалоник, а расстояние до Кипра было не более благоприятным для мятежника, чем для тирана. Его трон был свергнут соперником без достоинств и народом без оружия. Исаак Ангелус, потомок по женской линии от великого Алексия, был отмечен как жертва из-за благоразумия или суеверия императора. В минуту отчаяния Ангелус защитил свою жизнь и свободу, убил палача и бежал в церковь Святой Софии. Святилище незаметно заполнилось любопытной и скорбной толпой, которая в своей судьбе предсказывала свою собственную. Но их причитания вскоре превратились в проклятия, а проклятия-в угрозы: они осмелились спросить: “Почему мы боимся? почему мы подчиняемся? нас много, а он один; наше терпение-единственная связь нашего рабства”. С рассветом в городе вспыхнул всеобщий мятеж, тюрьмы были распахнуты, самые холодные и раболепные были подняты на защиту своей страны, и Исаак, второй по имени, был возведен из святилища на престол.
Не сознавая своей опасности, тиран отсутствовал, оторванный от государственных забот, на восхитительных островах Пропонтиды. Когда страх прошел, повиновения больше не было; императорскую галеру преследовала и захватила вооруженная бригантина, и тирана притащили к Исааку Ангелусу, нагруженного кандалами и длинной цепью на шее. Его красноречие и слезы его спутниц тщетно умоляли сохранить ему жизнь; но вместо того, чтобы соблюдать приличия законной казни, новый монарх бросил преступника на растерзание многочисленным страдальцы, которых он лишил отца, мужа или друга. Его зубы и волосы, глаз и рука были вырваны у него в качестве плохой компенсации за их потерю; и была предоставлена короткая передышка, чтобы он мог почувствовать горечь смерти. Верхом на верблюде, без всякой опасности спасения, его пронесли по городу, и самые низменные люди радовались, попирая павшее величие своего принца. После тысячи ударов и оскорблений Андроникус был повешен за ноги между двумя колоннами, на которых стояли статуи волка и свинья; и каждая рука, которая могла дотянуться до врага общества, наносила на его тело какой-нибудь знак изобретательной или жестокой жестокости, пока два дружелюбных итальянца, вонзив свои мечи в его тело, не освободили его от всех человеческих наказаний. В этой долгой и мучительной агонии:“Господи, помилуй меня!” и “Зачем ты будешь ломать сломанную тростинку?” это были единственные слова, которые сорвались с его губ. Наша ненависть к тирану теряется в жалости к этому человеку; и мы не можем винить его за малодушное смирение, поскольку греческий христианин больше не был хозяином своей жизни.
[Картинка: img_62]
Сарацинский Медный Сосуд
[1185-1204 гг. н. э.]
Ветви, отросшие от комнинского ствола, незаметно засохли, и мужская линия продолжилась только в потомстве самого Андроника, который в общественном смятении узурпировал власть Трапезунда, столь малоизвестного в истории и столь знаменитого в романах. Частный гражданин Филадельфии, Константин Ангелус, достиг богатства и почестей благодаря браку с дочерью императора Алексея. Его сын Андроникус бросается в глаза только своей трусостью. Его внук Исаак наказал тирана и стал его преемником; но он был свергнут с престола своими собственными пороками и честолюбием своего брата, и их раздор привел латинян к завоеванию Константинополя, первому великому периоду падения Восточной империи.
ОБЗОР ГИББОНА ОБ ИМПЕРАТОРАХ
[641-1204 н. э.]
Если мы подсчитаем количество и продолжительность царствований, то окажется, что период в шестьсот лет заполнен шестьюдесятью императорами, включая в августовский список некоторых монархинь женского пола; и за вычетом некоторых узурпаторов, которые никогда не были признаны в столице, и некоторых принцев, которые не дожили до того, чтобы завладеть своим наследством. Средняя пропорция составит десять лет для каждого императора, что намного ниже хронологического правила сэра Исаака Ньютона, который, исходя из опыта более поздних и регулярных монархий, определил около восемнадцати или двадцати лет как срок обычного правления. Византийская империя была наиболее спокойной и процветающей, когда она могла согласиться с наследственной преемственностью; пять династий, ираклийские, исаврийские, аморийские, базилианские и комнийские семьи, пользовались и передавали королевское наследство в течение своей соответствующей серии из пяти, четырех, трех, шести и четырех поколений; несколько князей считают годы своего правления годами своего детства; а Константин VII и два его внука занимают целое столетие. Но в промежутках между византийскими династиями преемственность происходит быстро и прерывается, и имя успешного кандидата быстро стирается более удачливым конкурентом.
Многие пути вели к вершине королевской власти; ткань восстания была свергнута в результате заговора или подорвана безмолвным искусством интриги; фавориты солдат или народа, сената или духовенства, женщин и евнухов поочередно облачались в пурпур; средства их возвышения были низменными, а их конец часто был презренным или трагическим. Существо человеческой природы, наделенное теми же способностями, но с более длительным сроком существования, бросило бы улыбку жалости и презрения на преступления и безумства человеческого честолюбия, так стремящегося в узком промежутке времени ухватиться за ненадежное и недолговечное наслаждение.
Таким образом, исторический опыт возвышает и расширяет горизонт нашего интеллектуального взгляда. За несколько дней, за несколько часов, пролетело шестьсот лет, и продолжительность жизни или правления сократилась до мимолетного мгновения; могила всегда рядом с троном; за успехом преступника почти мгновенно следует потеря его приза; и наш бессмертный разум выживает и презирает шестьдесят призраков королей, которые прошли перед нашими глазами и смутно живут в нашей памяти.