Предупреждение: очень грустно, кому-то покажется нытьем, кому-то просто грустным постом. Но для меня это важно. Потому что это - некролог.
Я не знаю, как начинать писать об этом. Сказать коротко и резко? Или подводить к мысли? Хотя ведь я уже знаю. Уже как несколько дней пытаюсь смириться с этой мыслью.
Марсик умер.
Точнее... мы его усыпили. В прошлую пятницу.
И эта мысль не дает мне покоя. Можно ли было все сделать по-другому? Именно в тот момент, когда доктор в клинике показала мне листик с диагнозом? А вдруг он был ошибочным? А вдруг я все же смогла бы вытянуть котика? Вдруг...
Или нет.
Мне сразу сказали, что прогноз неблагоприятный. Что несмотря на лечение, животное все равно с высокой вероятностью умрет.
Что...
И я приняла решение. Согласилась на эвтаназию. Потому что диагноз был не один. Потому что из всего этого букета две болячки не лечатся совсем. Что они будут прогрессировать и причинять моему котику все большую боль.
И эта вина не дает покоя. Она душит тошным ощущением во рту, что могло быть по-другому. Что если?
Что если?
Но мозг подсказывал верное решение. Я не хотела, чтобы Марсик мучился от боли и страдал от медленного угасания еще больше. И он просто уснул. Спокойно и тихо положил голову на лапки и уснул.
И я в тот момент могла думать лишь о том, что его больше нет.
Кто-то скажет, что это всего лишь животное. Что это просто животное. Просто...
Нет.
Это член семьи. И, поверьте, я теряла членов семьи, это так же больно, как и тогда. Так же! Да, все же немного легче не думать, быстрее исчезают его вещи из квартиры, но, боль остается. Затаивается. Прячется. Чтобы потом вспыхнуть где-то внутри, когда случайно натыкаешься на фото в телефоне.
Мозг знает. Глаза видели.
А сердце все еще екает, взгляд дергается, когда вдруг слышится звук тяжелых лапок по полу.
У нас осталась Бусинка. Маленькая кошечка той же расцветки. Она младше Марсика ровно на год. Мне очень хотелось двух одинаковых котов. Сколь мне этого хотелось, столь же разными они были.
Марсик был большим. Таким, важным, упитанным, сильным котом. Гордым. С взглядом какого-то аристократа. Чудесным взглядом. У него были потрясающие, на мой взгляд глаза. Двойные по цвету. Не разные, но двойные. Возле зрачка - ярко-зеленые. К границе радужки - желтые.
Марсик был умным котом. У меня часто создавалось ощущение, что он все понимал, только не хотел, чтобы мы об этом знали. Палился, котик, сильно палился.
Он не был бойцом. В первый раз, когда я выпустила его на улицу - спрятался под ближайшей тумбочкой и не вылазил. Шарахался от котов любой половой принадлежности. Совершенно не умел драться.
Я выпускала его на улицу совсем недолго.
Похоже, что этого хватило. Хватило, чтобы заразиться от уличного кота. Драного, рыжего кота, с которым мой Марс однажды подрался. Особых ран он не получил тогда, пожалуй, кроме моральных, но...
Впрочем, доктор сказал мне, что эту гадость можно занести даже просто на обуви. Но что, если бы я его тогда не выпустила погулять?
Что если...
Он не плакал. Не мяукал от боли, хотя должен был, как сказали мне в вет.клинике. В очень хорошей вет.клинике, на самом деле. Только, что если я пришла бы туда раньше? Что если?
Марсик не плакал. Он терпел боль, которая была у него по всему телу. Он мяукал только когда я касалась отекшей лапки. Не отекшей, как оказалось. Некроз тканей или гангрена... Сахарный диабет. Лейкоз. Вирусная и бактериальные инфекции.
Букет. Смертельный такой букет.
Все время, пока котик болел, я чувствовала этот запах. Не могла понять, что это такое, долго не могла понять. А там, сидя вся в соплях и слезах, слушая доктора и глядя на расплывающийся перед глазами листок бумаги с анализами, поняла - пахло смертью.
Знаете, как пахнет смерть? Кровью. Старой кровью.
А ведь все началось всего лишь с ушек! Я так надеялась, что все будет хорошо. Капала, старалась почистить аккуратно, давала лекарства.
Он терпел. Ему было жутко неприятно, больно, он мотал головой и иногда мяукал. Но с колен не слезал. Ни разу. Лежал и терпел, пока закапаю, пока уколю.
Он знал. Я думаю, что он знал. И когда мы отключили капельницу, чтобы попрощаться, знал. И от этого не легче.
Я плохая хозяйка. Но у меня был самый лучший котик.
Но я переживу. Я человек, существо эгоистичное, я переживу. А Бусинка? Как объяснить Бусе, что ее кошачьего друга и брата больше нет? Что я ушла с ним, а пришла без него. Что сделать, чтобы она перестала вынюхивать его запах и навострять ушки - здоровые, маленькие ушки, - на каждый посторонний звук?
Она умничка. Хоть и маленькая дурочка. Ласковая и глупенькая. Но это - это она понимала. Не подходила к Марсику, когда он болел. Ни разу не подошла. Потому что мы запретили. Не хотели чтобы она его беспокоила. Не хотели, чтобы она заразилась.
А сейчас запрещать нечего.
Сейчас одна мисочка на полу. И тишина. Потому что Буся больше не бегает и не играет сама. Потому что она скучает.
Мы все скучаем.
Марсик. Мой самый-самый лучший котик. Мой хороший умный мальчик. Спасибо тебе, что ты у нас был.
Спасибо...
