18 декабря Юрию Никулину исполнится сто лет. Об отце, его деле, о счастье войти в 13-метровое пространство манежа и невозможности оттуда выйти, подкасту «Большой город» рассказал директор Московского Цирка на Цветном бульваре Максим Никулин (ссылку на подкаст ищите в конце статьи).
Стал ли Никулин памятником?
Вам, наверное, не понравится мой ответ. Нет, конечно, не стал. Это невозможно, когда человек с тобой. Я сейчас говорю не только за себя, но и за очень многих в этом цирке. Когда мы поднимаем тост за его память, мы всегда чокаемся. Он с нами. Он живой. Не важно – сто лет ему со дня рождения или восемьдесят. Да, мы живем здесь уже 23 года без присутствия Юрия Владимировича Никулина. Но он все равно в этом цирке. Это цирк, который он построил. Это его дом. Мы очень стараемся хранить то, что есть. Энергетику. Взаимоотношения. Отношение к этому дому и работе, к тому, то здесь происходит, к друг к другу. Это достаточно необычный цирк. По крайней мере он не похож ни на один другой цирк, который я знаю. А я знаю практически все. Чтобы понять эту непохожесть, здесь нужно побыть и пожить. Хорошо в свое время сказал Пресняков-старший. Он написал музыку для нашего проекта детского мюзикла. И когда мы отмечали премьеру, он сказал: «Я хочу поднять тост за вас. За цирк. Потому что впервые в жизни я ощутил смысл расхожей фразы «Живут как одна семья». Мне есть, с чем сравнивать. Потому что я всю жизнь на эстраде. А там тоже семья. Только она называется по-итальянски – мафия». Вот здесь, у нас, этого нет.
Цирк или кино?
Конечно, цирк. Профессия отца называлась «коверный клоун». Артисты, как известно, играют, в цирке – служат. Так вот, отец – служил. Он, как и другие его коллеги по цеху, Леонов, Папанов, не играл, не лицедействовал. Все они – в театре, в кино, на манеже – проживали чужую жизнь, чужую историю. Это высший пилотаж.
Отношение к его кинокарьере со стороны руководства Союзгосцирка было двойственное. С одной стороны, приходилось из-за съемок приходилось отменять гастроли. С другой, была даже профсоюзная гордость – вот артист цирка, а снимается в кино. Единственный раз, когда у него не было выбора и ему пришлось отказаться от съемок, это был фильм «Берегись автомобиля». Отец не грустил из-за этого, так как был очень светлым человеком, но – расстраивался. Я с огромным уважением отношусь к Смоктуновскому, но, согласитесь, с Никулиным картина была бы другая.
«Взяли бревнышко. Понесли!»
Сейчас клоуны дефицит. И у нас, и в мире. И всегда это был дефицит. На самых крутых фестивалях, куда берут лучших, не так часто можно увидеть по-настоящему хороших клоунов. От клоуна много что зависит. Он же дирижер. Управляет темпо-ритмом представления. Он может затормозить ритм, чуть поднять темп, заполнить паузу – любой репризой на 3-5-7 минут, если это нужно. Если, не дай бог, что-то случится. Это высший пилотаж. У Никулина диапазон был более 60 реприз. Сейчас приходят молодые клоуны. Первый вопрос к ним: «Сколько у вас реприз?» 5-6 – это хорошо.
В основном отец сам писал свои репризы. Стороннему автору очень трудно попасть в характер человека, психологию, в его отношение к жизни. Отец, когда перестал работать, предлагал другим клоунам делать его репризы. Ну а что? Репертуар же есть и огромный. Некоторые пытались. И ничего не получалось. Точнее получалось не смешно. Потому что эти репризы были сделаны под пару – Никулин и Шуйдин. А с другими образами они не катили никак.
А как рождалось? По-разному. От жизни. Вот известное всем «Бревнышко» вышло со съемок «Стариков-разбойников». Помните сцену, где Никулин и Евстигнеев воруют картину? Мотор! Камера! Они с Евстигнеевым снимают картину. Стоп. На исходную. И они эту картину обратно волокут. Люди пожилые. Им уже через три дубля не очень хорошо. И вдруг Евстигнеев говорит: «Юр, а что мы ее сами-то таскаем? Рабочих у них нет что ли?». И Эльдар Рязанов: «А где рабочие-то? Артисты таскают тяжести». Отец это запомнил. А в цирке какая картина? Бревнышко. Гриша Горин смешно сказал, что человек, который написал репризу «Бревнышко», может уже вообще больше ничего не писать.
Мистика тринадцати метров
Понимаете, цирк своеобразный организм, потому что он делит людей – на цирковых и нецирковых. Самое смешное, что можно быть цирковым, не работая в цирке. Нецирковых цирк не пускает, он их отторгает. Я не мистик, но, может, что-то есть в этих 13 метрах циркового манежа. И адрес нашего цирка – Цветной бульвар, 13. И 13-й автобус сюда идет. Есть такое мнение, что в цирк трудно попасть – замкнутый мир, масонская ложа. Это не так. Сюда очень просто войти, отсюда очень сложно выйти. Из цирка не уходят. Из цирка уносят. И люди, которые прекращают работать в цирке, они всеми силами стараются здесь остаться. В этих 13-и метрах. Неважно кем. В гардеробе – практически все бывшие сотрудники цирка. Униформисты. Идут в ассистенты к детям своим. Среди них много заслуженных артистов. Отсюда не уйдешь. К сожалению, тех, кто работал с отцом, все меньше.
Беседу с Максимом Никулиным слушайте в 28-м выпуске подкаста «Большой город» на «Яндекс.Музыке».
----------------------------
Читайте также: