Как бы ни была порочна конституция всех мусульманских правительств и как бы ни были разрушаемы основы, на которых они основаны, читатель не может не быть поражен судьбой этого великого королевства. Вряд ли можно сказать, что он пришел в упадок; он упал сразу. Не прошло и тридцати лет с тех пор, как великий Альмансор завладел ресурсами Африки и Испании и угрожал полным уничтожением христиан, которых он загнал в безвестный уголок этого обширного полуострова. Теперь Африка потеряна; христиане владеют двумя третями территории страны; мелкие, но независимые губернаторы, самый смелый из которых трепетал при имени Альмансора, открыто оскорбляют правителя Кордовы, чья власть простирается немногим дальше стен его столицы. Несомненно, столь поразительная катастрофа не имеет аналогов во всей истории. Действительно, другие королевства, столь же могущественные, как Кордова, возможно, так же быстро лишились своей независимости; но если они были покорены вторгшимися врагами, их ресурсы, их энергия, в определенной степени их величие долго переживали потерю этого благословения. Кордова, в самом расцвете сил, была разорвана на куски своими беспокойными детьми.
НЕЗАВИСИМЫЕ КОРОЛЕВСТВА
[1031-1094 гг. н. э.]
Упадок и распад мусульманской монархии, или западного халифата, предоставил амбициозным местным губернаторам по всему полуострову возможность, о которой они давно мечтали,—открыто заявить о своей независимости от Кордовы и принять титул королей.
Но Кордова, как бы ни была ослаблена, не желала таким образом внезапно потерять власть над своими древними подданными; она решила избрать монарха, который постарается подавить этих дерзких мятежников и восстановить свое былое великолепие. Бедствия, которые сопровождали последние царствования принцев Омейядов, сильно оттолкнули народ от притязаний этого прославленного дома. Джехвар бен Мухаммед окружил себя советом, в который входили некоторые из самых выдающихся граждан, и без совета которого он ничего не предпринимал, даже не выдвигался на государственные должности. В этом совете он был всего лишь президентом, обладая лишь одним голосом, как и остальные члены; так что Кордова представляла собой скорее республику, чем монархию. Он ввел такую степень спокойствия и коммерческой активности, которая была неизвестна со времени смерти великого Альмансора. Но тот же успех не сопутствовал ему в его усилиях восстановить верховенство Кордовы. Каковы бы ни были внутренние разногласия мелких королей, успех одних, неудача других, никто и не думал признавать его превосходство. Пересказ постоянно повторяющейся борьбы этих регулов за увеличение своих государств, их союзов, их преходящих успехов или безнадежных неудач или даже их существования не вызвал бы у читателя ни интереса, ни поучений. Такие события можно заметить только в том случае, если они либо сами по себе являются сигналом, либо оказывают более чем мимолетное влияние на состояние мусульманской части полуострова.
Одержав победу над некоторыми соседними королями, которые боялись его растущей власти, правитель Севильи приготовился вторгнуться во владения Иеговы; но смерть застала его врасплох прежде, чем эти приготовления были завершены. Его сын Мухаммед Аль-Муктедед, сменивший его на этом посту, был таким же амбициозным, как и он сам, но более роскошным. Вся южная Андалусия перешла во власть Аль-Муктедеда, но его амбиции были далеки от удовлетворения. Некоторое время он оставался в союзе с Мухаммедом, сыном и преемником Джехвара, на троне Кордовы; но он завладел этой древней столицей хитростью. После многих лет продолжающейся войны король Севильи и Кордовы стал не просто самым могущественным, но почти единственным независимым сувереном мусульманской Испании.
Яхья аль-Кади, сын и преемник Ибн Дильнуна на троне Толедо, не унаследовал ни мужества, ни способностей этого принца. Погруженный в самую низменную чувственность, он с безразличием относился к растущему успеху Мухаммеда. В конце концов он стал таким презренным, что даже его подданные восстали и изгнали его. Он обратился за помощью к союзнику своего отца, Альфонсо VI, королю Леона; но этот принц, хотя и нес величайшие обязательства перед памятью отца, был уговорен королем Севильи принять враждебную политику по отношению к сыну. Действительно, создается впечатление, что Мухаммед и Альфонсо в договоре, который они заключили по примеру первого, молчаливо согласились не мешать друг другу в осуществлении замыслов, которые каждый из них давно сформировал. Победоносный Альфонсо одержал победу над всеми противниками и продолжил осаду с энергией, которая могла бы показать неверующим, насколько грозный враг ожидает их всех и насколько необходимы их совместные усилия, чтобы противостоять ему. Но Мухаммед, единственный враг, которого должен был опасаться христианский герой, был не менее занят получением своей доли преимуществ, закрепленных договором,—уменьшением сильных городов Мурсии и Гранады. После трехлетней осады Толедо был доведен до крайности и вынужден капитулировать. 25 мая 1085 года нашей эры Альфонсо триумфально вступил в эту древнюю столицу готов, которая оставалась во власти неверующих около 374 лет.
Завоевание Толедо отнюдь не удовлетворило амбиций Альфонсо; он быстро захватил крепости Мадрид, Македа, Гвадалахара и установил свои владения на обоих берегах Тахо. Теперь Мухаммед начал всерьез раскаиваться в своем договоре с христианином и трепетать даже за свое собственное имущество. Он тщетно пытался отвлечь своего союзника от планов возвеличивания, которые этот союзник, очевидно, сформировал. Мухаммед понял, что если он не объединится с теми, чье порабощение до сих пор было его постоянной целью,— князья его веры,—его и их гибель была неизбежна. Масштабы опасности вынудили его просить об их союзе. Такое сопротивление, какое могла оказать только мусульманская Испания, казалось безнадежным. С этой убежденностью в своих сердцах два самых влиятельных кадиса предложили обратиться к знаменитому африканскому завоевателю Юсуфу бен Ташуфину, чья рука, казалось, одна могла сохранить веру ислама на полуострове. Это предложение было встречено всеобщими аплодисментами всех присутствующих; они не стали слишком явно размышлять о том, что, когда нация впускает в свое лоно союзник более могущественный, чем он сам, он признает в то же время завоевателя. Только вали Малаги, Абдалла бен Загут, имел мужество противостоять рассматриваемому опасному посольству. “Вы хотите призвать на помощь Альморавидов! Неужели вы не знаете, что эти свирепые обитатели пустынь похожи на своих родных тигров? Умоляю тебя, не допусти, чтобы они вступили на плодородные равнины Андалусии и Гранады! Несомненно, они сломали бы железный скипетр, который Альфонсо предназначил для нас; но вы все равно были бы обречены носить цепи рабства. Разве ты не знаешь, что Юсуф захватил все города Альмагриба, что он покорил могущественные племена Востока и Запада, что он повсюду заменил свободу и независимость деспотизмом?” Престарелый Загут говорил напрасно.
АЛЬМОРАВИДЫ
За цепью горы Атлас, в пустынях древней Гетулии, жили два племени арабского происхождения. В какое время они были изгнаны или добровольно покинули свой родной Йемен, они не знали; но традиция учила их, что они были расположены в африканских пустынях с незапамятных времен. Яхья бен Ибрагим, принадлежащий к одному из этих племен (племени Гудала), совершил паломничество в Мекку. На вопрос своего нового друга о религии и нравах его соотечественников, он ответил, что они погрязли в невежестве, оба из-за их изолированного положения в пустыне и из-за нехватки учителей. Он умолял альфаки позволить кому-нибудь из его учеников сопровождать его в его родную страну. С немалым трудом Абдаллу бен Ясима, ученика другого альфаки, убедили сопровождать патриотически настроенного Яхью. Абдалла был одним из тех правящих умов, которые, к счастью для спокойствия общества, природа так редко создает. Видя, с каким энтузиазмом его встретило племя Гудала, и какое влияние он, несомненно, сохранит на него, он задумал основать суверенитет в самом сердце этих обширных регионов. Он убедил своих послушных учеников пойти войной на родственное племя Ламтуна. Его честолюбие, естественно, возросло с его успехом; за короткое время он подобным же образом уменьшил изолированные племена вокруг него.
Своим доблестным последователям Ламтуны он теперь дал имя Аль-Морабетун, или Альморавиды, что означает людей, посвященных служению Богу. Вся страна Дара постепенно подчинилась этому новому апостолу, и его власть была признана над регионом, достаточно обширным, чтобы образовать респектабельное королевство. Но хотя он пользовался всеми правами суверена, он благоразумно воздержался от присвоения этого титула. Он оставил эмиру Ламтуны мнимое осуществление мирской власти; и когда в 1058 году н. э. этот эмир пал в бою, он назначил Абу Бекра бен Омара на освободившееся место. Его собственная смерть, которая была смертью воина, оставила Абу Бекра во владении безраздельным суверенитетом. Власть, а следовательно, и репутация эмира, распространились далеко и широко. Абу Бекр огляделся в поисках места, на котором он мог бы заложить фундамент великого города, предназначенной метрополии великой империи; и город Марокко начал поднимать голову из долины Эйлана. Однако еще до того, как его великая работа была наполовину завершена, он получил известие о том, что племя Гудала объявило смертельную войну племени Ламтуны. Поскольку он принадлежал к последнему, он, естественно, трепетал за судьбу своих сородичей; и во главе своей кавалерии он отправился в свои родные пустыни, оставив командование армией, во время его отсутствия, своему двоюродному брату, Юсуфу бен Ташуфину.
[1070-1103 гг. н. э.]
Каковы бы ни были другие добродетели Юсуфа, будет видно, что благодарность, честь и добросовестность не входили в их число. Едва его родственник покинул город, как, следуя своему замыслу узурпировать верховную власть, он начал завоевывать расположение войск отчасти своими дарами, а отчасти приветливостью. И его успехи в войне не были менее приятными для такого свирепого и воинственного народа, как Альморавиды. Берберы были быстро покорены им. Он давно лелеял надежду жениться на прекрасной Зайнаб, сестре Абу Бекра, но страх перед отпором со стороны гордого главы его семьи заставил его подавить в себе это желание. Теперь он пренебрег тем, чтобы просить согласия этого вождя; он женился на этой даме. Завершив свой великолепный город Марокко, он перенес туда резиденцию своей империи. Увеличение его армии было его следующей великой целью; и он так преуспел в этом, что обнаружил, что его войска превышают сто тысяч.
Юсуф только что завершил покорение Феса, когда Абу Бекр вернулся из пустыни и расположился лагерем в окрестностях Агмата. С силой, настолько уступающей силе его соперника, настолько далекой от того, чтобы требовать восстановления своих прав, он не осмелился даже произнести ни слова жалобы; напротив, он сделал вид, что давно отказался от империи и что его единственным желанием было провести остаток своих дней в уединении в пустыне. С таким же лицемерием Юсуф смиренно поблагодарил его за отречение; шейхи и вали были вызваны, чтобы засвидетельствовать новое заявление эмира, после чего два принца расстались. Однако на следующий день Абу Бекр получил великолепный подарок от Юсуфа, который действительно продолжал посылать ему по одному подарку каждый год вплоть до его смерти.
Юсуф только что сменил свой скромный титул эмира на титул аль-муслимина, или князя верующих, и назир ад-дина, или защитника веры, когда до него дошли письма от Мухаммеда. Прежде чем дать окончательный ответ королю Севильи, он настоял на том, чтобы крепость Альхесирас была передана в его руки под предлогом того, что, если фортуна окажется неблагоприятной, у него будет какое-нибудь место, куда он мог бы отступить. Того, что Мухаммед был настолько слеп, чтобы не понять замыслов, заложенных в коварном предложении, почти достаточно, чтобы согласиться с арабскими историками в том, что судьба распорядилась так, чтобы он пал по своим собственным меркам.
Альфонсо осаждал Сарагоссу, которую, как он ожидал, он должен был сократить, когда до него дошла информация о высадке Юсуфа. Он решил встретить надвигающуюся бурю. Во главе всех сил, которые он мог собрать, он двинулся в сторону Андалусии и столкнулся с Юсуфом на равнинах Заллака (1086). Альфонсо был тяжело ранен и вынужден отступить, но не до наступления ночи, и не до тех пор, пока он не проявил доблесть, достойную величайших героев. Теперь Юсуф провозгласил Аль-хиджед, или священную войну, и пригласил всех андалузских князей присоединиться к нему. Но эта демонстрация силы оказалась столь же бесполезной, как и предыдущая; она закончилась ничем; отчасти из-за разногласий мусульман, а отчасти из-за активности христиан, которые не только не смогли принять меры врага, но и получили некоторые значительные преимущества над ними. Юсуф был вынужден отступить на Алмейду. То ли из-за недоверия к мусульманским князьям, которые, по-видимому, проникли в его намерение подчинить их своей империи, то ли из-за опасений Альфонсо, он снова вернулся в Африку, чтобы получить новые и более значительные поборы. Он в третий раз высадился в Альхесирасе не столько с целью унизить христианского короля, сколько для осуществления коварного замысла, который он так долго вынашивал. Действительно, для проформы он вложил деньги в Толедо, но он не мог ожидать, что уменьшит их; и когда он понял, что андалузские князья отказались присоединиться к нему, он с нетерпением покинул этот город и приступил к обеспечению гораздо более дорогих и легких интересов. Он открыто сбросил маску и начал свою карьеру грабителя. После падения Мухаммеда Юсуфу не составило особого труда подчинить оставшихся принцев Андалусии.
Так закончились мелкие королевства Андалусии после бурного существования около шестидесяти лет, и так началась династия Альморавидов. В течение нескольких лет после узурпации Юсуфа в Испании, по-видимому, сохранялся мир между мусульманами и христианами. Опасаясь нового нашествия африканцев, Альфонсо удовольствовался укреплением Толедо, а Юсуф не испытывал особого желания возобновлять войну с тем, чью доблесть он так фатально испытал. Но христианская Испания в какой-то момент была на грани разорения. Страсть к крестовым походам чувствовалась испанцами не менее горячо, чем другими народами Европы. К счастью, папа Пасхалий II, в ответ на представления Альфонсо, заявил, что надлежащая должность каждого испанца находится дома, и там были его истинные враги. Юсуф вернулся в Марокко в 1103 году, где умер в 1106 году, прожив сто арабских или около девяноста семи христианских лет.
[1103-1130 гг. н. э.]
Али было всего двадцать три года, когда он наследовал своему отцу, военные таланты которого он унаследовал и которого превзошел в великодушии. После смерти Альфонсо, в 1109 году нашей эры, Али вступил в Испанию во главе ста тысяч человек, чтобы лично начать войну против христиан. Но хотя он опустошил территорию Толедо и захватил этот город, вскоре он отказался от осады. Вторая армия, посланная Али, имела не больший успех. В 1118 году Сарагоса, после нескольких месяцев осады, попала во власть христиан, и север Испании был навсегда освобожден от господства мусульман. В следующем году арагонский герой уничтожил двадцать тысяч африканцев, которые продвинулись до окрестностей Дароки; в то время как другая дивизия Альморавидов, лично возглавляемая Али, была вынуждена отступить перед армией Леона и Кастилии.