[1294-1301 гг. н. э.]
В 1294 году ему наследовал Бенедикт, кардинал Каэтан, убеждения которого в основном привели его к отставке понтификата и который теперь принял имя Бонифация VIII. Это был человек, созданный для того, чтобы сеять смуту как в церкви, так и в государстве, и стремившийся утвердить и расширить власть понтификов до высшей степени опрометчиво. С его первого входа на офис он присвоил себе верховную власть над всем священным и светским, спасовал королей и государств, его обработка; решил важные противоречия в его воле; увеличенные Кодекса канонического права за счет присоединения новых стран, в частности, в шестой книге ofDecretals; войну, в частности, особенно дворянского рода Колонна, которые выступали против его избрания,—одним словом, он, казалось, был другом Григория VII во главе церкви. В конце века он учредил юбилейный год, который до сих пор отмечается в Риме.
О том, что правители церкви, как высшего, так и низшего ранга, были склонны ко всем тем порокам, которые наиболее неприличны людям их положения, свидетельствует самое обильное свидетельство. Что касается греческого и восточного духовенства, многие из которых жили при деспотических правительствах, мы ничего не скажем, хотя их недостатки достаточно очевидны. Но из недостатков латинян молчание было бы менее уместным, пропорционально уверенности в том, что из этого источника вся община была вовлечена в величайшие бедствия. Все честные и добрые люди того времени горячо желали реформирования церкви, как в ее главе, так и в ее членах, как они сами это выражали. Но для столь желанного события оставалось еще много препятствий. Во-первых, власть понтификов была настолько подтверждена ее длительным существованием, что казалась незыблемой. Во-вторых, экстравагантные суеверия держали умы большинства людей в жалком рабстве. И, наконец, невежество и варварство того времени быстро погасили искры истины, которые время от времени появлялись. И все же господство римских понтификов, каким бы неприступным и прочным оно ни казалось, постепенно подрывалось и ослабевало в этом столетии, отчасти из-за опрометчивой наглости самих понтификов, а отчасти из-за некоторых неожиданных событий.
ФИЛИПП ПРЕКРАСНЫЙ ПОБЕЖДАЕТ ПАПСТВО
[1301-1305 гг. н. э.]
Начало этой важной перемены следует отнести к соперничеству между Бонифацием VIII, который правил латинской церковью в начале этого века, и Филиппом Прекрасным, королем Франции. Этот высокомерно настроенный государь впервые научил европейцев тому, к чему тщетно стремились императоры,-что римских епископов можно победить и обуздать. В очень надменном письме, адресованном Филиппу, Бонифаций утверждал, что все короли и люди, независимо от того, и король Франции, а также другие, по божественному повелению, обязаны полностью повиноваться римскому понтифику, и это не только в религиозных вопросах, но также и в светских и человеческих делах. Король ответил с крайней горечью. Понтифик повторил свои прежние утверждения с большим высокомерием и опубликовал знаменитую буллу под названием "Дунам санктам", в которой он утверждал, что Иисус Христос даровал своей церкви двойную силу или меч, духовный и мирской; что весь человеческий род был подчинен понтифику; и что все, кто не согласен с этой доктриной, были еретиками и не могли рассчитывать на спасение. Король, напротив, на собрании своей знати в 1303 году через знаменитого адвоката Гийома де Ногаре публично обвинил понтифика в ереси, симонии, нечестности и других чудовищах и призвал созвать генеральный совет, чтобы отстранить от должности понтифика, столь порочного. Понтифик, в свою очередь, отлучил короля и всех его приверженцев от церкви в том же году.
Вскоре после получения этого приговора Филипп снова, в собрании штатов своего королевства, подал официальную жалобу на понтифика, поданную людьми с самой высокой репутацией и влиянием; и обжаловал решение будущего генерального совета церкви. Затем он отправил Гийома де Ногаре с некоторыми другими в Италию, чтобы поднять народ на восстание и доставить понтифика в плену в Лион, где он хотел провести совет. Ногаре, который был решительным и энергичным человеком, привлек к своим интересам семью Колонна, которая не соглашалась с понтификом, собрал небольшое войско, внезапно напал на Бонифация, который безопасно жил в Ананьи, взял его в плен, ранил его и, среди других серьезных оскорблений, ударил его по голове своей железной перчаткой. Жители Ананьи действительно спасли понтифика из рук его разъяренного врага, но вскоре после этого он умер в Риме в октябре месяце от ярости и душевных мук.
Бенедикт XI, ранее Николо Тревиджио, преемник Бонифация, воспользовавшись его примером, вернул королю Франции и его королевству их прежние почести и привилегии, даже не будучи запрошенным; но он не пожелал освободить от своего преступления Ногаре, который так тяжко оскорбил папское достоинство. Поэтому этот дерзкий человек энергично преследовал дело, возбужденное против Бонифация в римском суде, и от имени короля потребовал, чтобы на покойном понтифике было поставлено клеймо позора.
Бенедикт XI умер в 1304 году, и Филипп своими тайными махинациями заставил Бертрана д'Агуста, француза и архиепископа Бордо, стать понтификом в Риме 5 июня 1305 года. Ибо борьба короля с понтификами еще не была полностью урегулирована, Ногарет не был освобожден от ответственности, и она легко могла вспыхнуть снова. Кроме того, король жаждал мести и намеревался добиться от римского двора осуждения Бонифация; он также обдумывал уничтожение тамплиеров и другие вопросы огромной важности, которых он вряд ли мог ожидать от итальянского понтифика. Поэтому он хотел иметь французского понтифика, которым он мог бы управлять по своему усмотрению и который был бы в какой - то степени зависим от него. Новый понтифик, принявший имя Климента V, остался во Франции, как того пожелал король, и перевел папский двор в Авиньон, где он продолжался в течение семидесяти лет. Этот период итальянцы называют Вавилонским пленом.n
ХАЛЛАМ О КУЛЬМИНАЦИИ ПАПСКОЙ ВЛАСТИ
[1198-1305 гг. н. э.]
Полдень папского владычества простирается от понтификата Иннокентия III включительно до Бонифация VIII; или, другими словами, через тринадцатый век. Рим внушал в эту эпоху весь ужас своим древним именем. Она снова была владычицей мира, и короли были ее вассалами. В своем долгом споре с домом Швабии она, наконец, одержала победу. После его низложения Лионским советом дела Фридриха II быстро пришли в упадок. При всем уважении к вражде лангобардов и ревности Германии следует признать, что его запрещение Иннокентием IV и Александром IV было главной причиной разорения его семьи.
Это всеобщее господство Римской церкви над человечеством в двенадцатом и тринадцатом веках получило материальную поддержку благодаря обнародованию канонического права. Благодаря своей новой юриспруденции Рим приобрел в каждой стране мощную группу адвокатов, которые, хотя многие из них были мирянами, с обычным фанатизмом юристов защищали бы любые претензии или злоупотребления, на которые давал санкцию принятый ими стандарт власти.
Наряду с каноническим правом мы должны отнести учреждение нищенствующих орденов к числу тех обстоятельств, которые главным образом способствовали возвышению Рима. Приобретением и в некоторых отношениях наслаждением или, по крайней мере, демонстрацией огромных богатств древние монашеские ордена утратили большую часть общественного уважения. Никакие средства не казались столь эффективными для противодействия этому эффекту, как институт религиозных обществ, строго огражденных от коварных соблазнов богатства. Эти новые проповедники были приняты с поразительное одобрение со стороны мирян, чье религиозное рвение обычно во многом зависит от их мнения об искренности и незаинтересованности в своих пастырях. И прогресс доминиканских и францисканских монахов в тринадцатом веке имеет замечательную аналогию с прогрессом английских методистов. Осознавая мощную поддержку, которую они могли бы получить в свою очередь, понтифики тринадцатого века накопили преимущества для учеников Франциска и Доминика. Они были освобождены от епископской власти; им разрешалось проповедовать или выслушивать исповеди без разрешения обычных людей, принимать наследства и совершать богослужения в своих церквях. Естественно было ожидать, что объекты столь обширных милостей отплатят своим благодетелям более чем обычным подобострастием и готовностью в их служении. Соответственно, доминиканцы и францисканцы соперничали друг с другом в возвеличивании папского превосходства.
Мы не должны упускать из виду, среди причин, которые способствовали господству пап, их прерогативу обходиться без церковных таинств. Самым замечательным проявлением этого было то, что касалось канонических препятствий для брака. Такая строгость, предписываемая христианской религией в отношении развода, была очень неприятна варварским народам. На самом деле они мало обращали на это внимания; при династии Меровингов даже частные мужчины отказывались от своих жен по своему усмотрению. Во многих капитуляриях Карла Великого мы находим свидетельство преобладающей лицензии на отречение и даже полигамию. Принципы, которые насаждала церковь, были, по-видимому, полной противоположностью этой слабости; и все же они косвенно приводили к тому же эффекту. Браки были запрещены не только в пределах, которые природа или те укоренившиеся ассоциации, которые мы называем природой, сделали священными, но и до седьмой степени сопутствующего кровного родства, исчисляемого от общего предка. Не только близость, или родство через брак, была поставлена на ту же основу, что и кровное родство, но и фантастическая связь, называемая духовной аффинити, было изобретено для того, чтобы запретить брак между спонсором и крестником. Союз, каким бы невинным он ни был заключен между сторонами при таких обстоятельствах, может в любое время быть расторгнут, а их последующее совместное проживание запрещено. Иннокентий III установил в качестве максимы, что в силу полноты своей власти он может законно обходиться без закона; и соответственно предоставил, среди других примеров этой прерогативы, разрешение от препятствий для брака императору Отто IV. Подобные послабления были даны его преемниками, хотя они и не стали обычными в течение некоторых веков. Четвертый Латеранский собор в 1215 году снял большую часть ограничений, разрешив браки за пределами четвертой степени, или то, что мы называем троюродными братьями и сестрами; и разрешения были облегчены, когда выяснилось, что они могут быть превращены в источник прибыли. Они служили более важным оказывается необходимым для князей Европы, который редко мог жениться друг на друга домов, не нарушая канонических пределов, чтобы сохранить хорошие отношения с судом Рима, которых, в ряде случаев, которые были упомянуты, громил его порицаний против государей, которые жили без разрешения в то, что считается родственницей.
Распределительная власть пап осуществлялась в нескольких случаях временного характера, особенно при легитимации детей даже в целях наследования. Этот Невинный III утверждал, что это косвенное следствие его права устранить каноническое препятствие, которое незаконнорожденный предложил рукоположению; поскольку, по его словам, было бы чудовищно, если бы тот, кто законен для выполнения духовных функций, продолжал бы иначе заниматься любым гражданским делом. Но самым важным и озорным видом устроений было соблюдение клятв об обещаниях. В Секретарях заложены два принципа: что клятва, невыгодная для церкви, не является обязательной; и что клятва, вымогаемая силой, была незначительным обязательством и могла быть аннулирована церковной властью. Как первая из этих максим давала папам самую неограниченную привилегию нарушать все договоры, которые противоречили их интересам или страсти, привилегию, которой они постоянно пользовались, так и вторая была одинаково удобна для князей, уставших соблюдать обязательства по отношению к своим подданным или своим соседям.
Каждому внимательному исследователю должно показаться, что папская власть, хотя и проявляла внешне все большую силу с каждым годом, была тайно подорвана и потеряла значительную часть своего влияния на общественное мнение до восшествия Бонифация VIII в 1294 году на папский престол. Духовенство стало угрюмым из-за требований денег, посягательств на законное право покровительства и необоснованного пристрастия к нищенствующим орденам; часть самих нищенствующих начала выступать против коррупции папского придворные; в то время как миряне, как подданные, так и государи, смотрели как на главу, так и на членов иерархии с завистью и неприязнью. Бонифаций, полный чрезмерного высокомерия и честолюбия, и недостаточно чувствительный к этому постепенному изменению человеческого мнения, попытался усилить деспотические притязания бывших понтификов. Как Григорий VII кажется самым узурпатором человечества, пока мы не прочитаем историю Иннокентия III, так и Иннокентий III отбрасывается в тень превосходящей дерзостью Бонифация VIII. Но, независимо от менее благоприятных настроений общественности, он хотел получить самое важное качество для амбициозного папы—репутацию честного человека.
Ощутимый упадок папства следует датировать понтификатом Бонифация VIII, который усилил его авторитет до более высокого уровня, чем любой из его предшественников. Существует заклинание, создаваемое непрекращающейся удачей, которое пленяет разум людей и убеждает их, вопреки рассуждениям и аналогиям, в том, что насильственная сила бессмертна и непреодолима. Заклинание разрушается при первой же перемене успеха. Прослеживая влияние папской империи на человечество, мы не сталкиваемся с заметным и определенным кризисом революции. Но медленно, подобно отступлению вод или незаметному наступлению старости, эта необычайная власть над человеческим мнением ослабевала в течение пяти столетий. Как возвращение римского терминуса при Адриане стало первым явным доказательством упадка амбициозной энергии этой империи, так и молчаливое подчинение преемников Бонифация VIII королю Франции могло быть воспринято Европой как знак того, что их влияние начинает ослабевать. Заключенный в тюрьму, оскорбленный, в конце концов лишенный жизни из-за насилия Филиппа, отлученного от церкви принца, который пошел на все, чтобы бросить вызов и презирать папскую юрисдикцию, Бонифаций имел все основания требовать, чтобы наследники того же духовного владычества отомстили за него. Когда Бенедикт XI отменил буллы своего предшественника и допустил Филиппа Прекрасного к причастию, не настаивая ни на каких уступках, он поступил, возможно, благоразумно, но нанес смертельный удар светской власти Рима.l
СНОСКИ