Найти тему
Для тех, кому за 20

Первая и Последняя пьеса. Часть 2.

Привет, читатель! Как насчет почитать? Если интересно, первая часть здесь. https://zen.yandex.ru/media/id/5dacc3ee8600e100b133af3f/pervaia-i-posledniaia-pesa-jizn-kak-kino-5db0c15dba281e00b100cc9e

Продолжаются ночные писания в составе бодрствующей смены армейского наряда. Итак, баки заправлены водой, печка-буржуйка растоплена докрасна, практически все окружающие поддались нервной дреме, за окном воет метель, пробираясь меж уставших высоких сосен, а я усевшись у печки, открыл скромную тетрадь, чтобы написать...

Действие третье.

Действующие лица: Саша, Дима.

Подвыпившие друзья идут из садов в сторону многоквартирных домов через гаражный кооператив. Большинство фонарей не светят и поэтому друзья спотыкаются, усугубляя и так свою не ровную походку.

Саша – Дима, стой!

Дима (делая еще один шаг, останавливаясь) – Что такое?

Саша – Чуешь? Как тихо!

Дима (прислушиваясь) – Да,.. Кайфово.

Саша (перебивая последнее слово Димы) – Эге-ге-гей!!! А? И вправду, кайф! Боже, как я люблю тишину, ты бы знал!

Дима – Да,.. я заметил.

Саша (понижая голос) – Да нет, надо же когда-нибудь прокричаться. А вообще, вот эти все клубы, кафе, пати-мейкеры, это не мое. Мое – чистое небо, звездное небо ночью, тишина, костерок, палатки, и близкие люди рядом (небрежно толкает кулаком в плечо друга).

Дима – И мое тоже. Но и в клубах мне нравится! Качовая музыка, девушки с стройными фигурками, я – чтобы с бутылочкой шампанского в одной руке, упругая попка незнакомки в другой, а сверху такая же красивая барменша заливает мне в рот обжигающий Джек Дэниелс! (и запрокинув голову, словно в ожидании того самого виски Дима мечтательно уставился на небо, приоткрыв рот).

Саша – Так ты! Как был, так и остался…

Дима – Кем?

Саша – Да так, никем… Просто все это… Ну, какое-то это все пустое, нет в этом души, заходишь в клуб, надеваешь на себя эту маску уморительного веселья и растворяешься в толпе таких же…

Дима – Да это тебе просто так кажется, потому что ты сам ни одну девочку не склеил!

Саша: А мне это и не надо! Я не клей, чтобы клеиться, у меня свои идеалы!

Дима – Какие же?

Саша (опуская глаза) – Да так… Никакие!

Дима – Ты надоел! Все у тебя «никем» и «никакие»! Ты говори по существу, а то у меня складывается ощущение…

Саша – А потому что мне кажется что лучше всего в этой жизни быть никем!.. Да здравствует Лицедейство! Да здравствует массцентрическая картина мира! Дайте им точку опоры и они… и они! А без точки опоры, да в бескрайнем океане-то как? А? Все..Все поголовно ведут себя так, словно завтра, вот-вот сейчас они станут чемпионами мира по боксу, светскими львицами, успешными банкирами, непревзойденными! Только вот пластилина все никак не хватает, понимаешь? И никак не удается слепить то, что хочется, и получаются вокруг сплошные полу-организмы! Так что по мне, лучше среди них быть никем. Никто – может быть кем угодно.

Дима – А ты точно только одну выпил?

Саша (улыбнувшись) – Да пошел ты…Слушай! (поднял указательный палец вверх, прислушиваясь к тишине)

Дима не желая прислушиваться, деланно пучит глаза, надувает щеки и протестующее выпускает наружу внутренние газы, после начинает хохотать, удовлетворяясь тем, что сорвал всю серьезность Сашиной тирады.

Саша – Дима, блин! Да послушай ты!

Друзья прислушиваются.

Дима – Ну слышу, сигнализация, подумаешь кому-то магнитолу отрывают…

Саша – Так мы же в гаражах, странно.

Дима – Пошли за пивом!

Друзья идут дальше, заходят за очередной поворот гаражных рядов и в непонимании увиденного, останавливаются. Между двух отстроенных капитальных гаражей, в котловане обложенных одним рядом бетонных блоков, почти на самом волоске до катастрофы накренены «Жигули». Машина неистово сигнализирует о беде, а силуэт на водительском сидении недвижим.

Дима – Что делать будем?

Не отвечая, Саша ускоряет шаг, а за ним и Дима приближаются к краю котлована.

Саша – Эй! Ты там живой?

В ответ ребятам сигнализация снова начинает стрекочущий вой.

Дима – Надо заглянуть. (осторожно спускается к водительской двери, подсвечивает мобильным телефоном салоне, выдыхает) Все нормально, бухой спит. Крови нет, грудь колыхается, а лобовое вон все потное.

Саша – Надо доставать его.

Дима кивнув, пытается безуспешно открыть дверь, потом шумно стучит по стеклу.

Дима – Алё, дядя! Вставай! (окно водительской двери автомобиля опускается)

Голос из машины – Че! Тебе. Надо?!

Дима – Вы тут как бы… Не заехали чутка.

Тишина.

Саша (спустившись к машине) – Алё гражданин!

Голос из машины: Че. Тебе?! Надо-о-о!!!

Дима – Дурак. Может, ну его к монахам?!

Саша (осмотревшись) – Нет, давай доставать его.

Дима – Да делать нам что-ли нечего?! Идиотов всяких еще вытаскивать?

Саша – Он бухой, не понимает нифига, подожди (стучится костяшками двух пальцев в окно) – Я сейчас гайцов вызову, открывай давай!

Голос из машины: Я…Я не могу! Застрял!

Саша – Вот что гайцы животворящие делают! (сплевывает) Давай тогда эвакуатор вызывать, мужик! У тебя деньги на эвакуатор есть?

Тишина.

Дима – Опять уснул что-ли, твою мать.

Саша – Давай вызывать! У тебя есть номер?

Дима – У меня денег на телефоне нет…

Саша – Ладно… Я сейчас в «сто двенадцать» позвоню. (достает телефон и набирает номер) – Алло, девушка, тут такая ситуация, подскажите номер эвакуатора,..да.., это наш город, да.., ГК «Опытный Запад», на въезде встретим… ждем.

Дима – Ну?

Саша – Сейчас должны перезвонить.

Конец третьего действия.

Действие четвертое.

Явление первое.

Действующие лица: Андрей, Дима.

Съемная квартира Димы. Он уже год живет в ней, а интерьер никак не изменился с момента сдачи в его пользование. Полупустые шкафы и полки, два дивана советских времен и стол с ноутбуком, вот и все не хитрое убранство. Но в этот день происходит что-то не подобное для седого домового, пережившего десятки хозяев этой маленькой, но по-своему уютной «хрущевке». Андрей – сокурсник Димы прибыл на помощь товарищу для важного задания – создание атмосферы романтики на территории всей квартиры самостоятельного студента.

Андрей – А это куда повесим? (протягивает Диме связку шариков)

Дима – Прямо над кроватью, еще гирляндами украсим.

Андрей – Все-таки надумал съезжаться?

Дима – Ну как мы… Я надумал! Пять лет уже вместе, мне кажется, я готов!

Андрей – Пять лет! А как же! Вы раз пять по полгода расходились, всегда окончательно, как в море корабли.

Дима – Нечего не полгода! За все время может… год набрался, ну пусть четыре года вместе,.. ты вон со своей же уже живешь со второго курса.

Андрей (надувая очередной шарик) – Ну, мы со школы дружим, и не ругались особо никогда…

Дима – Ну и я Алину очень люблю!

Андрей – Не раскидывайся. Ты лучше просвети как ты это собираешься предлагать.

Дима (осматривая плоды трудов) – А вот так! (разводит руки к украшенным стенам) – И вот что еще прикупил (достает из-под дивана цветастую бутылку вермута) – По новогодней скидке оторвал, почти последняя стояла на полке! (и с горделивой улыбкой продемонстрировал ее Андрею)

Андрей – Такая же цветастая, а толку маловато будет.

Дима – Ты о чем?

Андрей – Да говорю, эти маркетологи крутят нами, как хотят.

Дима (отмахнувшись) – Так, почти все готово, остались последние штрихи (с загадочным видом запустил руку в карман ветровки).

Явление второе.

Действующие лица: Дима, Алина.

Дима и Алина лежат на диване, обнявшись. Бутылка с цветной расцветкой, пустая, лежит подле них. Мигают огоньки гирлянд на стене, часы отстукивают восемь утра, в окошке брезжит рассвет.

Дима – Да уж, это было круче чем в кино…

Алина – Кино?

Дима – Ну да, вся эта обстановка, и ты, просто и изящно волшебна, как в кино!

Алина – Хотелось бы сняться в настоящем.

Дима – О-у, и в каком жанре ты бы хотела?

Алина – Можно и в… (изящно подмигивает длинными ресницами)

Дима – Хорошо, что я с самого вечера оставил вон ту (указывает в пустой угол стены) камеру включенной.

Пара целуется, и их поцелуй постепенно перерастает в прелюдию. Наконец, они ненадолго отрывается друг от друга.

Алина – Я хорошая актриса?

Дима – Просто прекрасная! (снова прилегает к груди Алины головой, но та его отвергает)

Алина – А сколько ты бы мне заплатил?

Дима (выводя голос в фальцет) – сто тысяч миллионов!

Алина – Но у тебя же их нет!

Дима – А что, разве дело только в деньгах?

Алина – Но сейчас мы именно это обсуждаем.

Дима (не выдерживая) – Что обсуждаем?!

Алина – Мне не нравится твоя развалина – машина.

Дима – А при чем тут моя машина? Зато таких больше ни у кого нет!

Алина – Ну-ну, мне стыдно даже к универу на ней подъезжать.

Дима – Ну не нравится, на троллейбусе подъезжай как половина твоих сокурсниц.

Алина – Я, вообще-то, отношусь к другой половине, дорогой.

Дима – А я значит дешевый?!

Алина – Я сказала, дорогой. Но если хочешь, будь дешевым.

Дима – Солнце, ну чего ты завелась? Иди ко мне… (тянется)

Алина – Дим, не лезь ко мне.

Дима – На ровном месте завелась! Я стараюсь, иду к более дорогой жизни, работаю, ведь мы можем ВМЕСТЕ прийти к этому!

Алина – Зачем мне тратить на это время.

Дима – Чего ты добиваешься?

Алина – Знаешь, Дим, ты ничтожен, что я тут делаю, я в шоке (резко встает с постели, одевается)

Дима – Никуда я тебя не отпущу, стоять! (пытается обхватить Алину за плечи, но та, невиданной до этого силой отталкивает его) – Стой! (перегораживает собой дверной проем) – Что случилось, кто тебя укусил!

Алина – Никто меня не кусал, посмели бы, ты меня просто не достоин.

Дима – Стоять, я сказал! Я тебя люблю!

Алина – Гудбай (входная дверь с хлопком закрывается)

Конец четвертого действия.

...Вой метели заглушенной оконными пакетами, прервал лязг железной двери, хлопнувшей так резко и неожиданно, что собака тихо лежащая у порога тошно заяла, жалуясь на незваного гостя за прерванный счастливый лишь в грезах собачий сон. НАРЯД, СТАНОВИСЬ!