Пролог
— Это все она, ведьма чертова! Убить ее! – кричала собравшаяся на улице группа мужиков.
- Все верно, это все из-за нее, - подхватили бабы. – Дети из-за нее захворали! Избави нас, Боже, от нее!
- Эй, люди добрые, пошли спросим с нее! – провозгласил один из мужиков, рослый здоровенный детина, все его Федором кликали.
Толпа ринулась следом на окраину деревни, где на отшибе стоял хороший ухоженный домик. Завидя их, женщина, возившаяся во дворе, кликнула девочку лет шести:
- Дашутка, быстро в дом! Прячься! Ежели чего, то вылазь в окно и огородами за село в лес беги и схоронись там! Живо!
Девочке не нужно было повторять дважды, она молниеносно исчезла в доме. Женщина выпрямилась и повернулась к ворвавшимся в ее двор людям, насмешливо глядя прямо им в глаза. Видно было, что она ни капельки не боится. Рослая, статная, невероятно красивая с огромными черными глазами и убранными в тугой узел темно-каштановыми волосами.
- Чего явились? Не звала вроде гостей! – усмехнулась она.
- Да гляньте на нее, люди добрые! Она еще и смеется! – всплеснула руками одна из баб, дородная, розовощекая, с неприятным злобным лицом. – Мало ей горя нашего!
- И какое ж горе я тебе принесла, а, Лукерья? – вдруг зычным голосом спросила женщина. – Не ты ли осемь дён тому назад прибегала, чтоб я дитя твово вылечила? И как дитё? Видала, как бегает по селу! Постыдилась бы!
- Она ишо и стыдит нас, окаянная! – опять заорала Лукерья. – Сама, видать, навела потраву на дитё, сама и вывела!
- И на что мне это? Я хоть что-то взяла с тебя за лекарство?
- Дык знамо, ведьме лишь бы пакость сробить кому… Ей это самый смак, - вступил в разговор один из мужиков.
- А тебе, Андрей, какую пакость я сробила? То, что жену твою на ноги поставила? Что детишки сиротами не остались?
- Да чего с ней говорить! – взвизгнула Лукерья. – Ведьма она, ведьма!
- Ведьма! Ведьма! – подхватили остальные. – Убить ее! И отродье ейное тоже!
- Да вы что, бабы! Мужики! Остановитесь! – крикнула подошедшая молодая девка. – Ума решились, что ли? Дите-то чем виновато!
- Ведьмовское отродье, - прошипела одна из баб. – Туды ей и дорога.
- Образумьтесь! Мало Настасья лечила вас всех? Мало? Всем ведь помогает и не берет ничего за энто. Совести нет у вас, да и креста на вас нет, коли дитенка убить удумали!
- Ты, Наташка, молода ишо, чтобы встревать! – ответил один из мужиков, самый старший, уже совсем седой, которого называли дед Степан. – Иди, откуда шла. Вот замуж выйдешь, будешь мужу указывать. А он тебя поперек хребта за энто!
Раздался дружный хохот присутствующих мужиков. Бабы тоже исподтишка похихикивали. Вся деревня знала, что Наталья одна живет, родители померли прошлым годом, так с тех пор девка одна-одинешенька, сиротствует помаленьку. Хотя хозяйка она знатная, все знают, да и красавица писаная, от родителей хозяйство приличное осталось, не бедствует. Парни заглядываются, сватались уже. Да отказывает всем. Вот точно: дура девка! Как одной куковать-то? Без мужика? Знамо, много мнит из себя. Вот и сейчас чего встряла? Звали ее? Так вполголоса ворчали бабы друг дружке. А Наталья стояла ко всем лицом, оставив за спиной Настасью, и всем своим видом показывала, что уходить никуда не собирается.
- Да что с дурой-девкой говорить! – воскликнул Федор. – А ну, отходь подальше, Наташка!
- Ага, щас отойду, жди! Женой своей командуй, как будет она у тебя! – дерзко ответила девушка. – Али глаза колет, что не пошла за тебя?
Тут уж бабы засмеялись. Вся деревня знала, что Федор только с виду такой сильный да ладный. На самом деле же лентяй первостатейный да лежебока. Работать не выгонишь, мать его, вдова, уж не чаяла женить его да работницу в дом заиметь, да только никто из родителей такой доли для своих дочерей не хотел, мало ли на деревне работящих справных ребят? Вот и посватались они к Наталье, мол, сирота, куда деваться ей? Так нет же, отказала, окаянная! На все село ославила…
- Ой, да поглядите на нее! Важная какая! – выскочила вступиться за сына вдова Агафья. – Носом крутит. Давай, крути, так, глядишь, в девках и останешься, раз хорошие хлопцы тебе не любы.
- Нашла хорошего, - захихикали бабы.
- А ну, цыц, бабьё! – прикрикнул дед Степан. – Раскудахтались! Ты, Наташка, посторонись, посторонись, а то гляди, как бы и тебе не прилетело-то. Не твово ума дело тут. А ты, Настасья, выходь вперед, народ судить тебя пришел!
- Народ? – удивилась женщина. – Что-то не вижу я тута народу-то. Гляжу: стадо перепуганных баранов на мой двор прибежало, а народу-то и нет. Вот разве, Наташка одна.
Толпа зашумела с новой силой. Отовсюду раздавались возгласы: «Ведьма! Убить ее! Утопить! Повесить! И отродье ее туда же!» Приблизиться к Настасье никто не решался, видно было, что боятся, лишь выкрикивают ругательства из-за спин друг друга. А сама Настасья смотрит насмешливо, да зыркает своими глазюками чернющими, будто сверлит до самых печенок. Не по себе становится тому, на кого взгляд этих огромных глаз упал, ох, не по себе, аж поджилки трясутся, а уйти стыдно. Что остальные скажут? Вновь заговорила Наталья:
- Послушайте, люди добрые! Ну что вы все удумали-то? От Настасьи ничего, окромя помощи никто из нас не видал, сколько людей перелечила, скольких выходила сама! Это вы так её благодарить пришли? Опомнитесь, прошу вас! Бог, он вон он, всё видит! Не простит ведь никогда, что душу невинную загубили!
- У ведьмы нету души, - брякнула из толпы Лукерья.
- А у тебя есть?! – вдруг «взорвалась» Наталья. – У тебя есть? И где она, когда ты сплетни по всей деревне сбираешь да от двора к двору разносишь ровно сорока?
Тут уж толпа разразилась таким хохотом, что Лукерья скоренько выскочила со двора и убежала. И правда, сплетница она первостатейная, всем известно. Завидя ее, каждый рот на замок и молчи. Так она ж еще и выдумает, коли что. Бабы уже и на порог ее пускать перестали. Вздорная и глупая бабенка, одним словом.
- А Вы, тетя Агаша! Разве забыли, как Настасья у вашей постели сидела, выхаживала, когда жар на Вас напал? Ить только из-за нее не померли.
- И то правда, - вздохнула вдова. – Померла бы без нее.
- Мама, Вы чего это? – вмешался Федор. – Болячку-то, небось, она сама и наслала.
- И это правда, - опять вздохнула вдова.
Толпа снова загудела. Настасье надоело стоять и смотреть на это действо, она резко развернулась и пошла в сторону дома. Все замолчали и удивленно смотрели ей в спину. На крыльце она обернулась.
- Идите все по домам, - устало сказала она. – Делов, что ли, других нету у вас, как только по чужим дворам безобразить? Уходите. Коли детишки захворают, приходите, помогу. А вас, неблагодарных, ни в жись лечить не буду, так и знайте!
Она закрыла за собой дверь, в окне мелькнула испуганная физиономия Дашутки, ее дочери, и тут же исчезла, будто оттянули девочку от окна.
Никто не собирался расходиться, но и что делать дальше, тоже пока не соображали. Семья Настасьи жила тут давно, с незапамятных времен, всегда на отшибе села. И ее мать, и ее бабка, и прабабка были ведьмами, так их называли на селе. Коли хворь какая с кем-то приключится, все к ним бежали, и бабы эти всегда помогали, чем могли, травами да заговорами все болячки отводили. Сказывают, однажды принесли в дом матери Настиной мужика, которому на охоте медведь ногу порвал, кровища хлестала, не остановить, думали, что всё, помрет. Так нет, ведьма нагнулась, пошептала что-то, и кровь прямо на глазах перестала течь, а потом уж рану она промыла чем-то да сшила, замазав поверх какой-то сильно пахнущей мазью. И зажило все так быстро, что диву дались мужики. И никогда ведьмы эти ни денег, ни чего-то другого не брали, лечили просто так, за «спасибо». Вот такого «спасибо» теперь и дождалась Настасья… А с чего началось-то все? Да не пойми с чего: ребятишки бегали в лес за ягодами да грибами, а на другой день и слегли все с хворью какой-то. Не пойми что с ними приключилось, да только, что ни съедят, тут же обратно выходит, и в жар кидает такой, будто сгорят сейчас. Вот и кинулись бабы к Настасье, помоги, мол. Та несколько дней от дома к дому ходила, детишек от хвори избавляла. То травки какой-то, одной ей известной, заварит, то разденет, да начнет водой колодезной обтирать, то новый отвар пить заставит. Выходила почти всех, двоих не смогла, так и померли, уж больно слабые были. Вот и взвились тогда селяне, будто ведьма сама хворь напустила, хоть и говорила Настасья, что ребятня в лесу чего-то не того наелась. Выпытывали родители, да ребята не признались, кому же охота после выздоровления хворостины огрести? Лучше уж пусть на ведьму думают…
- Да что ж это мы, люди! Чего ждем-то? Ведьма над нами потешается, а мы что? – снова взвился дед Степан. А ну, мужики, айда ведьму на суд выводить!
Несколько мужчин ворвались в дом и выволокли Настасью во двор, скрутив ей руки за спиной. Наталья снова кинулась к ним, пытаясь отбить женщину:
- Мужики, да что ж вы творите, а?
- А ну, отойди, Наташка! – грозно гаркнул дед Степан. – Не лезь!
Только Наталья хотела возразить, как услышала совсем тихий шепот Настасьи. Говорила она так, что губы ее даже не шевелились, и предназначены эти слова были лишь для Натальиного слуха.
- Оставь, Наташа. Мне все одно не жить. Ты дочу мою, Дашутку, спрячь. Сбереги мою дочу. Убёгла она сейчас, к тебе придет, сбереги ее, Наташа. А теперя отойди в сторону.
Наталья посторонилась, будто какая-то сила отвела ее. Мужики вытащили Настасью на середину двора.
- Ну что, ведьма! Будешь сейчас ответ держать!
- А где отродье-то ее? – вдруг спросил один из мужиков.
- Петр, да побойся Бога, ребенок ведь! – взмолилась Наталья.
- Ведьминское семя! – рыкнул Петр.
- Уж не твое ли? – крикнула одна из баб. – Все видели, как ты шастал к Настасье!
- Да шоб я с ведьмой! Жена у меня имеется, понятно? – сверкнул глазами Петр.
- Понятно, конечно, понятно, - хрипло произнесла Настасья. – Ты уходи, Наташа, отседова. Неча тебе тут делать.
«Помни про Дашку, - пронеслось в голове у девушки, будто голосом Настасьи. – Сбереги ее». Наталья, словно во сне каком-то, вышла со двора и медленно отправилась домой. За спиной продолжались крики и угрозы, никто не пошел за ней следом, вся деревня собралась здесь, во дворе Настасьи да на улице рядом. Девушка шла, переступая налитыми свинцом ногами, уходить не хотелось, ей казалось, что еще немного, и она сможет остановить оголтелую толпу, вразумить их, убедить в неправоте, но ноги не слушались, сами несли ее по направлению к собственной хате. Наталья вошла в дом и тяжело опустилась на скамью. Так и просидела она до самой темноты, пока ее глаза перестали различать очертания предметов. Какая-то сила по-прежнему управляла ею, не давая выйти во двор. Девушка зажгла свечу и поставила ее на столе. «Убёгла она сейчас, к тебе придет, сбереги ее, Наташа», - звучали в голове слова Настасьи, обращенные к ней. В висках стучало, будто молотками, больно отдаваясь в затылок. Она зачерпнула ковшом холодной воды из кадки в углу и жадно начала пить. Выпив половину, остальную воду вылила себе на голову, холодные струи стекали по лицу. Наташа утерлась чистым полотенцем. Ну вот, хоть немного полегчало. Она боялась думать о том, что происходит там, во дворе у Настасьи, хотя в глубине души, понимала, ЧЕМ это закончится.
Раздался стук в окно. Наталья, вздрогнув от неожиданности, выпустила ковш, который с шумом грохнулся на пол. Отодвинув занавеску, она узнала двух своих подружек, они делали ей знаки, чтобы им открыли.
- Ой, Наташка, чего это ты тут одна сидишь? – спросила Алена, высокая статная девица. – Мы ждали тебя, ждали, тебя все нет и нет. Вот и решили зайти. Чего не выходишь? Все девчата собрались уж!
- Не хочется, - коротко ответила Наталья.
- Да ладно тебе! Ведьму что ль жалеешь? Это ты брось. Поделом ей, нечисти. Будет знать, как хвори на людей наводить.
- Погодь, Аленка, - остановила ее вторая подруга, резвая, немного худощавая, Валюшка. – Видишь, с ней что-то такое… Она ж с ведьмой аккурат рядышком стояла. Наташа, ты не захворала ли опосля этого?
- Нет, - резко ответила девушка.
- Ну так пошли тогда, чего дома делать-то? Вон, у Маши все девки собрались.
- Что с Настасьей? – хрипло спросила Наталья.
- Что-что… Всё, нету ведьмы, теперь хоть на селе спокойно станет, - злобно ответила Алена.
- Что с ней? – настойчиво повторила девушка.
- Дык, Федор сильно камнем стукнул. Упала она, да дух испустила почти сразу …
- Ироды, - тихо выдохнула Наталья. – Сгубили душу человеческую и радуетесь.
- Да ну тебя! Случайно это вышло, понятно? И какая душа человеческая? Ведьма – она и есть ведьма! Всё, поутру в омут тело кинут, и дело с концом. Э, да что с тобой говорить-то, блаженная. Пошли, Валюша, пускай сидит тут.
Подруги ушли, а Наталья со стоном опустилась на пол. Как они могут гулять и веселиться, когда только что на их глазах убили человека? Из глаз ее потекли тихие злые слезы. Сколько она так просидела, неизвестно. Да только уж и огни в деревне погасил во всех домах, и собаки перестали брехать, тишина такая, будто и не было ничего днем… Что это? Наталья подняла голову и прислушалась. Кто-то тихонько поскреб в окно с той стороны дома, что смотрела в глубину двора. Девушка подошла к окошку и увидела, как маленькая детская ручка осторожно постучала в стекло. Метнувшись во двор, Наталья схватила на руки Дашу и внесла ее в дом. Хорошо, что сейчас лето, ночи не холодные, а то замерзла бы девчонка совсем.
- Как ты? С тобой все хорошо? Ты не ранена? Тебя никто не видел?
Даша отрицательно помотала головой.
- Ты ж голодная, я сейчас, ты посиди.
Наталья скоренько собрала на стол то, что было под рукой и усадила девочку. Та принялась с жадностью есть. Мордашка чумазая, да и вся довольно сильно измазалась, руки в нескольких местах поцарапаны, видимо, пряталась в густом кустарнике. «Надо бы отмыть да переодеть ее, да где ж одежду для нее взять? - подумала Наталья. – Надо бы к ним в дом сходить». Внезапно до нее дошли слова Аленки: «Всё, поутру в омут тело кинут, и дело с концом».
- Нет, так не годится, - прошептала девушка.
Она повернулась к Даше и сказала:
- Сиди тихо. Поешь, потом умойся. Вот вода в кадке. Вот тебе рубаха моя, пока в нее закутайся, а там посмотрим. И смотри: никуда не ходи. Ложись вон на кровать и спи. Поняла?
Девочка молча кивнула. Наталья вышла из дома, осторожно, бесшумно двигаясь, зашла в сарай и вышла оттуда, держа в руках лопату. Ночь была темная, безлунная, никто девушку не увидел…
Вернулась она почти под утро, бросив лопату в сарай, вошла в дом, поставила на пол узелок и задвинула засов. Даша тихо спала, устроившись тут же, на лавке. Наталья осторожно перенесла девочку на кровать и сама, наскоро умывшись, легла рядом. Сон сморил ее еще раньше, чем она коснулась головой подушки.
Внезапно она проснулась оттого, что ей показалось, будто в доме кто-то есть. Она спустила ноги с кровати. Странно, но в горнице совершенно светло, будто днем, хотя за окном черная ночь. Она накинула поверх рубахи платок и вышла в горницу. За столом сидела… Настасья. Девушка тихо вскрикнула и даже протерла глаза, видение не исчезало.
- Тихо, не шуми, - сказала Настасья, голос ее прозвучал как-то гулко. – Я ненадолго. Спасибо тебе, что дочку мою приветила. Вот что, девка, ты уходи отсюда. Тут ничего уже не будет. Судьбы твоей тут нету, люди плохие, злые, не для тебя они. Уведи Дашутку в лес, я подскажу, куда, да она и сама знает. Там живут отшельниками мужик с бабой, люди хорошие, вот и оставь у них мою девочку. А сама уходи, они подскажут, куда. Вот здесь наследство Дашуткино, тоже им отдашь, сберегут.
Она поставила на стол большую деревянную шкатулку с очень тонко сделанной резьбой.
- А вот это тебе на память. Носи на здоровье, да помни про меня. Сберегут они тебя, - Настасья открыла ладонь, на которой лежали маленькие изящные золотые сережки в форме цветков незабудки. – Спасибо тебе за всё. Живи счастливо и не поминай лихом.
Настасья потихоньку померкла, пока не стала совершенно прозрачной и не растворилась в воздухе…
Наталья вскрикнула и открыла глаза. За окном светало, рядом мирно посапывала во сне Даша. Что это было? Сон? Девушка встала, потянулась и вышла в горницу. Нужно натаскать воды, чтобы вымыться как следует и искупать Дашу. На столе стояла большая деревянная шкатулка и блестело еще что-то. Подойдя ближе, Наталья обнаружила маленькие золотые сережки. Девушка ахнула и опустилась на скамью. Значит, это был не сон?! В голове мелькнуло еще кое-что. Напрягшись, Наташа поняла, что ЗНАЕТ дорогу к тем самым отшельникам, о которых рассказала Настасья. Как же это, а? Ладно, все остальное потом, а сейчас – натаскать воды.
Она согрела воду, вымылась сама и переоделась в чистое. Потом, как проснулась Даша, она искупала девочку и тоже одела в чистую одежду, принесенную ею самой ночью. Накормив Дашу, девушка приказала:
- Только тихо, ни звука! Поняла?
- Да, - шепотом ответила девочка, это были ее первые слова, произнесенные в доме Натальи.
Сама Наталья засуетилась, собирая в дорогу самое необходимое, решив больше не возвращаться сюда. Бросать хозяйство было, конечно, жаль, да что поделать? Прятать Дашу до скончания веков не получится, а значит, нужно уходить. Собрав нужное в холщевый мешок, Наталья положила туда же шкатулку и немного сбереженных денег. Ну вот, она и готова, сегодня же вечером она покинет ставшую ей ненавистной деревню. Вдруг раздался барабанящий стук в дверь, кто-то колотил кулаками, не останавливаясь ни на секунду. Даша кинулась под кровать и затихла там. Наталья пошла открывать.
- Наташка, ты не спишь уже? Тут такое! – воскликнула Валюшка. – Иди скорее!
- Да что такое?
- Идем, говорю, - подруга схватила Наташу за руку и повлекла за собой.
Они пришли к дому Настасьи, возле которого собралась, кажется, вся деревня.
- Ведьма, ведьма, - слышался шепот со всех сторон. – Куда тело-то делось?
Куда делось тело, Наталья могла бы ответить, да не стала, лишь, тайком усмехаясь, разглядывала сельчан. Ну не могла она допустить, чтобы Настасья так вот, всю ночь, пролежала бы под деревом будто собака какая бездомная… Да, дерево! Само дерево за ночь совсем засохло…
- Ведьма, это проклятие, - шептались бабы.
- О чем это они? – спросила Наталья Валюшку.
- Перед смертью Настасья прокляла всех, - с ужасом ответила подруга. – Упала она под этим самым деревом, да, прежде чем дух испустить, так и сказала: «Будьте вы все прокляты за свою черную неблагодарность и черные души. Как только засохнет это дерево, всем вам начнет приходить расплата, и никому от нее не уйти. Никого не останется в этой деревне и не будет на этом месте никому покою во веки веков». Видишь, дерево засохло… Ведьма исчезла. Что будет-то?
Валюшка всхлипнула, а Наталья, медленно оглядела бывших односельчан, покачала головой, повернулась и ушла домой. Ей предстояла долгая дорога…
А ближе к вечеру в окошко стукнули, и испуганный голос Аленки прокричал:
- Наташка, где ты там? Федор-то наш упал с дерева, да шею свернул! Агафья убивается, как бы руки на себя не наложила! Беги скорее, все уже там!
«Вот и первый», - подумала Наталья, а вслух, повернувшись к Даше, тихо произнесла:
- Перед первыми петухами уходим. Чтобы с рассветом уже подальше отойти.
Даша молча кивнула…
#мистика #сверхестественное
#мистические истории
#мистические рассказы
Продолжение СЛЕДУЕТ
Вам понравилось? Ставьте лайк)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ .
